Детектор лжи вранья не показал. Выключать его не станем,
посмотрим, что дальше.
– Тогда – какое место? Какие города есть поблизости?
Это Крон или Тоурант? – напомнил о себе охранитель Рошаль.
– Эту землю люди называют Тоурантом. Я знаю поблизости
всего один город. Каутэн. Такое слово я слышала от людей. И еще много деревень.
Но в них сейчас никого не осталось.
– Ваши слопали? – деликатно поинтересовался Рошаль.
– Люди уходят в Каутэн. Там строят большие лодки.
– Как далеко до Каутэна? – спросил Сварог.
– Вы, люди, измеряете расстояние в каких-то кабелотах.
Я никак не могу понять, сколько это. Вашим шагом до города дойдете к восходу
второго дня.
– А зачем ты следила за нами? – Как и пристало
опытному дознавателю, Рошаль круто менял течение беседы. – Сожрать хотела?
– Нет.
И молчал, молчал Сварогов детектор лжи.
– Чуба-Ху, – сказал Сварог, – ты не ушла,
когда тебя заметили. Ты что-то хочешь от нас?
– В этих местах очень опасно. Я могу помочь вам выйти
отсюда. Я чувствую то, что вы не можете почувствовать.
– Ну это-то точно! – хмыкнул Рошаль.
– А взамен? – Сварог все еще сжимал в ладони шаур,
но теперь метатель звездочек уже стал ему казаться лишней деталью.
– Что я могу просить взамен? – она пожала
плечами. – К людям вы меня с собой не возьмете. Не возьмете и в большую
лодку, на которой уплывете к новой земле. О чем мне просить? Сейчас я не хочу
оставаться одна, вот и все. Сколько можно быть одной! Отсюда ушли даже все
звери. Они спасаются, уходя туда, – Чуба-Ху махнула рукой на куз. –
Вместо них появляются другие – похожие на меня, но… другие. Чистое порождение
Зла. Они против всех, даже тех, кого люди привыкли называть нежитью. А оттуда, –
она показала на бисту,
[15]
– идет волна. Но бежать от нее нет
смысла. Смерть везде ждет точно такая же, как и здесь.
«И что прикажете?» – спросил сам себя Сварог. Ему даже
труднее, чем остальным, потому что он уже видел ее второй облик. Но кто сказал,
что оборотень хочет жить меньше человека? И какие бы кровожадные мысли ни
шевелились в ее черноволосой головке, ей гораздо выгоднее не кусать людей, а
помогать им, надеясь заслужить в награду вызволение с Атара. Поэтому она вполне
искренне надеется, что ее не бросят. А на что ей еще надеяться, спрашивается? И
для того, чтобы ее вытащили с Атара, она будет стараться изо всех сил. Из шкуры
вон лезть – в данном случае во всех смыслах. Правда, если она кем-то подослана…
Уж что-то больно в лоб, уж больно топорно подсылать оборотня, с которым и в
разговор вряд ли вступят.
«Или уж чересчур ювелирная работа, не так ли? –
прошептала часть сознания Сварога, ответственная за пессимизм и скепсис. –
Ведь все-таки вступили в разговор… А если каждая встречная-поперечная нечистая
сила начнет набиваться в команду, вы их всех зачислите, мастер Сварог?»
– Чуба-Ху, здесь есть поблизости ручей?
– Рядом. У Пьяного камня.
– Тогда приказ по роте такой. Умываемся. Приводим в
походный порядок одежду и обувь. Завтракаем, как белые люди. Обещаю кофе,
бутерброды и сдобные булочки, ясно, все свежее, горячее и ароматное. Еще раз
обсуждаем план действий.
«Очень неприятное открытие ждет некоторых из вас за сытным
завтраком, – прибавил про себя граф Гэйр. – Признание лорда Сварога в
том, что он не тагорт. Возможна стрельба и поножовщина».
– И выступаем. Чуба-Ху, вы любите кофе?
– Вы что, надумали брать эту с собой? – спросил
Рошаль, чуть не выронив клинок от изумления.
– Я бы взял, – подходя, бесшабашно заявил
Олес. – Под свою ответственность.
– Конечно, существует немало преданий, в которых гуапы
относятся к людям как к средству для пропитания, – почесал затылок Пэвер.
– Чуба-Ху нам может пригодиться, – сказала
Клади. – В первую очередь как проводник.
Неожиданно сам для себя Сварог нашел решающий аргумент. И не
замедлил его высказать, глядя охранителю в глаза:
– Почему вы решили, что она опасней человека? Например,
опаснее вас, мастер Рошаль?..
Глава 16
Последняя встреча
Позади лежали пройденные кабелоты: спуски, подъемы, ручьи,
лесные тропы, лесные дороги, овраги, брошенный хутор, лес в черных язвах на
коре, из которых вытекала темная вонючая жижа, высохшее озеро, деревня с
домами, словно раздавленными, словно растертыми в пыль, и снова тропы и дороги.
Позади осталось признание Сварога в том, что он не тагорт и
никогда им не был. Последствия оказались неожиданно легкими. Олес принял
известие с полнейшим безразличием. Дескать, ну, не тагорт так не тагорт. Ах, из
другого мира, ну, тоже неплохо.
Рошаль ожидаемо взбеленился. Ожидаемо припомнил их уговор.
– Если вы дворянин, неважно, с Острова или еще откуда,
вы обязаны держать свое слово!
– Совершенно с вами согласен, мастер Рошаль. Но,
во-первых, я вам дал слово потомственного тагорта, а не дворянина. А раз я не
тагорт, то… сами понимаете. А во-вторых, я дал вам слово играть честно – и,
уверяю вас, его придерживался. Я бы честно высадил вас на Острове… но, скажите
на милость, теперь-то с какого аппарата вас высаживать? Или напомнить, кто вам
жизнь спас, а кто сказал, что обязан мне этим обстоятельством? И потом, что для
вас, мастер Рошаль, изменилось к худшему с моим откровенным признанием?
Предположим, я был бы тагортом. Вряд ли вы теперь по-прежнему были бы мне
интересны без «Парящего рихара» и коллекции древних предметов. А так мы с вами
в одной лодке. Пойдем к побережью искать счастья на чужих кораблях…
– Подождите. Если я вас правильно понял, вы знаете, где
находятся Острова?
– «Знаете» – сильно сказано. Предполагаю с уверенностью
в семьдесят процентов. А что? У вас есть в загашнике второй «Рихар»?
– Если бы…
После чего трудный перевал в отношениях внутри экипажа был
преодолен, и Рошаль погрузился в глубокую, продолжительную задумчивость.
Клонившийся к закату день занес в свою историю и подготовку
к походу. Одежду и обувь подлатали быстро, а вот с оружием повозились. Оружия
катастрофически недоставало. Шаур Сварога, стилет Рошаля, кинжал князя, который
ему вернули, и все. Пришлось наматывать круги по предгорью. Если Клади,
разбирая багаж Саутара, наткнулась на мечи, значит, вероятно, есть и еще что-то
колюще-режуще-стреляющее. Розыскные мучения даром не прошли. После того как
скопилась безнадежная горка из обломков арбалетов и гнутых автоматов с
разбитыми прикладами, наконец сыскались прямой двуручный меч, правда,
туповатый, и сабля – как пояснил Пэвер, «шернейская кавалерийская». Это было
уже что-то, хотя и далеко от идеального вооружения отряда, выступающего в поход
непредсказуемой степени сложности.
