— Мы никого не видели в лесу, — удивилась Юля. Она, как и
бывшая бабуся, очень хорошо владела собой, а Сергей был бледен. Марине тоже
показалось, что в комнате очень жарко.
— Все правильно, — со вздохом согласился Федор Тучков, — не
видели. В отличие от Вероникиных секретов ваш разговор звучал совершенно…
недвусмысленно.
— И вы… догадались?
— Нет. Не сразу. Как-то за завтраком вы сказали, то есть ваш
муж сказал, что покойник пытался за вами ухаживать. Потом вы сами обмолвились о
том, что по соседству с Вероникой номер на ремонте, а ремонта там никакого нет.
Вы могли это знать, только если туда заходили. Зачем вам заходить в пустой
номер «люкс»? И опять же Вероника видела Чуева рядом с этим номером! Все одно к
одному. Да, и именно вы заманили Марину в беседку, чтобы напугать. Вы ей
сказали, что туда идет Павлик и вот было бы здорово узнать, что он там
скрывает! Марина видит не слишком хорошо, а без очков на большом расстоянии
трудно разобрать, Павлик это или ваш муж Сережа в таких же шортах и очках!
Именно поэтому в беседку полезла именно Марина со своей больной ногой, а не вы,
спортивная и активная. И Сережа в тот момент не был на процедурах. Он как раз
вчера впервые пропустил массаж и ванны. Я узнал. Все верно?
— Верно, — согласилась Юля. — Нам не нравилось, что она все
время… играет в детектив. Простите, Марина. Мы боялись, что она может что-то
раскопать. Мы решили… просто ее напугать. Правда.
— Я знаю.
— Знаете? Откуда?!
Федор Тучков помолчал.
— Вам стало известно, что Чуев каждый год приезжает в этот
санаторий примерно в одно и то же время. Вы готовились целый год. Вам надо было
не просто его убить, а убить так, чтобы никто не нашел концов и чтобы он не
умер слишком легко. Он приехал, когда вы уже были здесь, да? Вы стали с ним
флиртовать, так чтобы он хорошенько… разогрелся. Сергей ничего не замечал,
конечно. Юля?
— Да.
— Потом вы назначили ему свидание в пустующем номере. Потому
что в вашем номере муж, а в его номере вас могут увидеть соседи, которым до
всех и до всего есть дело.
— Да.
— Он пришел, вы его чем-то оглушили, потом подождали, пока
он придет в себя, зачитали ему приговор, отвели на пруд и утопили, привязав
руки к свае. Совершенно бесчеловечно. Почему все-таки просто не застрелить? У
вас же есть пистолет! Вы пугали Марину пистолетом. Я просмотрел всю одежду
Павлика — на ней нет никаких следов масла. В кармане шортов носить пистолет он
не мог. Он бы оттуда вывалился, или его кто-нибудь заметил бы. У вас пистолет.
— Нет.
— Что?
— Во-первых, это не было бесчеловечно. Во-вторых, я
подмешала ему препарат в шампанское. Он был в сознании, но почти парализован.
Просто оглушить его было мало. Он стал бы звать на помощь, сопротивляться. Мы
не справились бы с ним.
— Почему такой странный ремень?
— Это Сережин ремень. Свой этот ублюдок снял, когда… полез
ко мне, а мы потом про него забыли. Сергею пришлось связать его своим.
— Как вы протащили его мимо дежурной?
— Никак. Была ночь. Мы сбросили его с балкона, а потом
вылезли сами.
— Второй этаж.
— Нам не было его жалко.
— Понятно.
Марина все терла и терла нос, который почему-то чесался, и
казалось, от того, что он так чешется, что-то скребется прямо в мозгу, в самой
его середине.
— Зря ты ему все выложила, Юлька, — задумчиво сказал Сережа.
— Зря. Хороший был план. Только вы не верьте ни одному ее слову. Она такая…
стерва, все что угодно может наговорить. Всем этим делом занимался я, и больше
никто. Она просто… хотела с ним переспать, а я его убил. Из ревности.
— Что ты несешь! — проговорила Юля с досадой. — Я сама все
сделала!
— Стоп, — устало сказал Федор Тучков Четвертый. — Все это
так благородно, что я сейчас заплачу. Марина, перестань чесаться.
Он отошел от двери, плюхнулся на диван и потер лицо.
Звякнули вывалившиеся из ворота гавайской рубахи железки.
— Я знаю, кто такой Георгий Чуев по кличке Чума, — объявил
Тучков из-за сложенных ковшиком ладоней, — но я не знаю вас. Ни одного, ни
второго. Не помню. Вы кто?
Юля и Сережа молча переглянулись.
Тучков вздохнул и свесил руки между колен.
— За что вы его… казнили? Личные мотивы?
— Да. — Это опять сдержанная Юля.
— Какого порядка? Она еще помолчала.
— Он изнасиловал мою сестру. Это было пять лет назад.
— Юлька! — крикнул Сережа.
— Ей было двадцать два года. Она ждала мужа. Муж на
подводной лодке ходил. Чума увидел ее на улице, затолкал в машину, и никто,
конечно, за нее не вступился. Он же в городе хозяин был! Урод, ублюдок,
мерзавец! Дня три они держали ее на какой-то даче и насиловали по очереди, а
потом вышвырнули за городом. Она была беременная, на пятом месяце, и ребенок
погиб. Она выбросилась из окна в больнице, когда узнала, что ребенка тоже нет.
Она не справилась, понимаете? И Олежки не было рядом. Может, это и хорошо, конечно,
а то бы он… стал мстить, и его тогда бы тоже убили. А так он не узнал ничего.
Сказали — в послеоперационном шоке была, а в городе он никогда не жил. Он сам
из Питера, Олежка. У нее на щеке мелко тряслась какая-то жилка, и казалось
странным, что она так часто и мелко трясется, когда Юля сидит совершенно
неподвижно.
— А вы, Сергей? — спросил Тучков Четвертый как ни в чем не
бывало, и Марина вдруг вспомнила, как думала про него — гестаповец.
— Отец, — морщась, сказал Сергей. — У него заправка была. Что-то
там они с Чумой не поделили. Чума взял его в заложники, а нам стал кассеты
присылать, как они ему по одному пальцы отстреливают, и он от боли визжит и по
полу катается. В день по кассете, в день по пальцу. Десять дней. Только денег у
нас все равно таких не было, как он просил, — сто пятьдесят штук, и собрать мы
не могли, кто бы нам дал?! На одиннадцатый прислали кассету, как его убивают.
Прямо в голову, в висок. Мать умерла, сразу же. Я уехал в Москву, а потом Юлька
меня нашла через моего друга армейского, ну, и мы решили, что вдвоем нам легче
будет… его искать. В Ярославле никто про него не знал, он из города канул
куда-то, а потом друг мой, Саня, тот самый, через которого Юлька нашлась,
позвонил и сказал, что Чума теперь вроде бы законопослушный американец, только
вот наезжает каждый год в Россию, в санаторий один. В Ивановскую область. Мы
нашли его еще в прошлом году, а в этом решили — все, хватит.
