— Мы знакомы три дня.
— Четыре, ну и что?
Она потрогала его щеку и спросила неожиданно:
— А почему ты больше не ходишь ловить мальков?
— Ты же мне не разрешаешь, — удивился он.
— Я не разрешаю? — поразилась Марина.
Паника, скрученная у горла в спираль, потихоньку таяла, как
будто оказалась ледяной.
— Ты сказала, что ловить мальков в луже — гнусно.
— А ты сказал, что не глушишь их динамитом.
— Нам надо разобраться со всеми делами, — вдруг сказал он
серьезно, — и заняться нашими собственными. И я должен тебя попросить.
— Что?..
— Пока мы не закончили, постарайся не устраивать мне сцен,
ладно? Я пугаюсь и не могу нормально думать.
Марина открыла и закрыла рот.
Никогда в ее жизни не было человека, который мог бы
будничным тоном попросить ее «не устраивать сцен».
Впрочем, и от этого человека она только что чуть не сбежала.
Как это он успел ее поймать и вернуть?
— Я постараюсь, — пообещала она тоном первоклассницы,
которая клянется больше «никогда-никогда» не лезть на школьный забор.
Тучков Четвертый ловко вынул ее из халата и за руку повел в
сауну, и тут выяснилось, что она очень замерзла, даже зубы застучали, и они
долго грелись, шушукались, тянули пиво, молчали — и все это оказалось так
легко!
В корпус «люкс» Марина брела за Федором, спотыкаясь и чуть
не падая. Ей очень хотелось спать, так что в глазах плавали темные круги — от
сауны и переживаний.
На широкой лестничной площадке с ковром и креслом Федор
вдруг остановился. Марина немедленно привалилась к нему — засыпать.
— Стой, — приказал он негромко, отлепил ее от себя и
заглянул вниз.
На два лестничных пролета ниже, в холле первого этажа,
резались в пинг-понг. Цокал мячик, топали ноги, болельщики ревели и хохотали,
игроки вскрикивали победно и коротко и выли протяжно и разочарованно.
— Господи, неужели ты еще хочешь играть? — пробормотала
Марина, старательно тараща слипающиеся глаза.
— Нет.
Он еще заглянул через полированные перила, подвел ее к
креслу и усадил.
— Подожди меня.
С нее мигом слетел весь сон.
— Ты куда?
— В номер к Павлику Лазареву.
— Зачем тебе к нему в номер?!
— Мне нужно.
— А… Павлик дома?
Федор усмехнулся коротко:
— Павлик играет в пинг-понг. Слышишь, орет? Я быстро.
— У тебя есть ключи?
— Мне не нужны ключи.
— А как ты туда войдешь?
— В дверь, — ответил Тучков сердито.
— А ты знаешь, где он живет?
— Мы же утром смотрели тетрадь регистрации! Там не только
номера его машины, но и номер его комнаты, Маруся. Не задерживай меня. Счет
пять-три, у меня есть минут десять.
— Я с тобой, — решительно объявила Марина.
— Мне некогда с тобой спорить.
— Вот именно. — Она выбралась из кресла. — Куда? Налево,
направо?
— Направо, черт возьми.
— Пошли. Какой номер?
Федор помолчал, и она поняла, что он ругается — про себя,
конечно!
— Двести пятидесятый.
Ковровая «кремлевская» дорожка глушила шаги.
— Вот смотри, здесь. Только ключа-то у нас нет!
Федор Тучков сунул ей в руки оба рюкзака — один из них был
очень мокрый, — оглянулся, как заправский жулик, и присел на корточки перед номером
двести пятьдесят. В пальцах у него оказалась давешняя проволока, которая
вонзилась в коня по имени Мальчик. Он держал ее как-то странно, как будто
сигарету, и ковырялся очень недолго.
За поворотом коридора послышались голоса. Кто-то шел к ним.
Марина оглянулась, потом вновь посмотрела на Федора. Он
продолжал ковыряться.
Раз, тихий щелчок, и дверь открылась.
— Быстрей. Входи.
Он бесшумно затолкал ее внутрь и прикрыл за собой дверь. Под
дверью протопали резвые ножки, и какие-то барышни — те, о которых Федор Тучков
говорил, что они «райские цветы», — промчались мимо. По недалекой деревянной
лестнице обрушился град из барышниных каблуков.
— Федор, смотри, тут что-то на полу.
Бумажный, сложенный вдвое листок белел под ногами. Марина на
него наступила.
Тучков прошел в чужую комнату, как в свою собственную, вышел
на балкон, огляделся и вернулся. Марина подняла листок.
— Что там?
— «Ничего не получается, уезжай. В.», — прочитала Марина. —
Господи, Федор, это записка!
— Я догадался.
— Значит, все-таки он, — выговорила она и взялась за лоб. —
Но он не мог утопить твоего Чуева, потому что он только вчера приехал!
— Чуев не мой. — Федор Тучков зашел в комнату, открыл
гардероб и стал там шарить.
— Павлик не мог утопить твоего Чуева, и Вадима он не мог
убить. Потому что его там не было! Не было! Он появился только потом, когда
Вадим уже упал. Там были Оленька и Геннадий Иванович! И коробок ты нашел! Тот
коробок, Геннадия Ивановича!
Федор вытащил из гардероба какие-то штаны и внимательно их
осмотрел.
— Что ты ищешь?
Он молча сунул штаны на место.
— Что? Пистолет?
— Или следы его присутствия.
Под дверью снова раздались шаги. На этот раз неспешные,
солидные. Марина замерла.
Стук в дверь обрушился на нее, как первый удар грома,
возвещающий о божественном правосудии.
Федор замер перед распахнутым гардеробом, но лишь на
секунду, а потом опять стал копаться. Марина зажмурилась и перестала дышать.
— Павлик! — позвала из-за двери Валентина Васильна. —
Павлуш, ты спишь, что ли?! Сыночек!
Рюкзак поехал из липких от страха ладоней, и Марина поняла,
что сейчас она его непременно уронит. Федор мельком глянул на нее.
