Для чего нужно два раза подряд отнимать у человека сумку? В
первый раз ее вернули. Это вообще клиника какая-то. Белые Столбы называется. Во
второй раз почему-то не вернули. Почему? Почему вернули первый раз и назавтра
всю процедуру повторили сначала?
Андрей, дотянувшись и чуть не свалившись со стула, поменял в
“Панасонике” кассету. Эта кассета была из дома родителей Сергея Мерцалова. На
ней было всего три сообщения. Два из них от пациентов Мерцалова-папаши, третье
– от того самого академика Виноградова, которым свекровь попрекала Ирину.
Дальше только тихое шуршание пленки.
Зря ты старался, майор Ларионов. Все чисто. Даже если что и
было, аккуратные родители Мерцалова, конечно же, все затерли. Зачем он врал?
Зачем папаша Мерцалов врал, что у него не работал телефон? Ну, соврал бы, что
они ничего не слышали, автоответчик что-то там такое записал, и ладно. В конце
концов никто никогда не докажет, что человек слышал сообщение, если он говорит,
что он его не слышал.
Андрей снова поменял кассету и сразу понял, что здесь ему
повезло больше. Сообщения были разнообразные и явно более ранние, чем ночь,
когда произошло убийство. Очевидно, у Петра не было привычки затирать
сообщения.
Мышиный писк, шуршание пленки, задыхающийся голос: “Петя,
немедленно возьми трубку. Слышишь? Петенька, я прошу тебя, немедленно возьми
трубку!”
Пауза. Андрей выпрямился и с изумлением посмотрел на
“Панасоник”.
“Петя, да где же ты?! Там что-то стряслось у Ирины. Сергей
пошел с собакой и не вернулся домой. Петя! Перезвони нам, как только
вернешься”.
Этот задыхающийся, дрожащий, умоляющий голос принадлежит
самой царице Тамаре – Лидии Петровне Мерцаловой?!
Андрей перемотал пленку.
“Петя, немедленно возьми трубку. Слышишь? Петенька, я прошу
тебя, немедленно возьми трубку! Петя, да где же ты?! Там что-то стряслось у
Ирины. Сергей пошел с собакой и не вернулся домой. Петя! Перезвони нам, как
только вернешься”.
Итак, Пети не было дома в ночь убийства. Вряд ли, услышав
такое сообщение от матери, человек спокойно завалился бы спать дальше.
Очевидно, телефон у него работает таким образом, что автоответчик включается
после нескольких звонков, ведь Мерцалова несколько раз повторила, чтобы он взял
трубку, значит, была уверена, что он слышит.
Снова писк и тот же умоляющий, полный сокрушительной паники
голос: “Петенька, да где же ты?! Господи, там что-то ужасное. Петя, я не могу
тебя найти, твой мобильный не отвечает” Отец поехал туда. Господи, Петя, что
нам делать?! Позвони немедленно, как только прослушаешь сообщение”.
Отец поехал… куда?!
Это Гольдин поехал, а не отец Мерцалова! Леонид Андреевич
Мерцалов сказал, что ничего не знал до самого утра, пока они с женой не
позвонили Ирине, чтобы выяснить, кто будет забирать детей!
Андрей длинно и витиевато выругался.
Когда-нибудь я разберусь в этом проклятом деле или нет?!!
Он нажал кнопку. Снова писк и тот же голос, на этот раз
исполненный вселенского страха и такой же тоски:
“Петя, уже почти утро. Папа вернулся. Мы не знаем… Петенька,
позвони нам. Петя, я умоляю тебя, мальчик мой, позвони нам… Господи, как это
ужасно… Мне не верится даже…”
Они все знали. Они все знали и узнали о Сергее ночью, а
никаким не утром. Петра дома не было. Где был отец Мерцаловых, куда именно он
ездил – непонятно. У Ирины он не был. Где он был?
Думай спокойно, приказал себе Андрей. Думай так, как ты
думаешь обычно. Не спеши и не зарывайся.
Если бы только это было обычной работой!
Дальше пошли сообщения, не имеющие отношения к той ночи.
Андрей старательно дослушал их до конца и поставил все сначала.
Он слушал очень внимательно, сцепив на животе большие руки.
Он должен был услышать что-то, не услышанное с первого раза.
Сергея Мерцалова убил его собственный брат.
Брат?!
* * *
Клавдия слышала, как он зачем-то приоткрывал к ней дверь и
некоторое время мялся на пороге. Проверял, не снятся ли ей кошмары? Она
старательно притворялась, что спит. Не зря же он сказал ей – привыкай. Ему
нужно работать, и она совсем не хочет его отвлекать. Еще рассердится.
Она была так счастлива, что спать не могла совершенно. Где
уж тут спать, когда он сказал, что жить с ним трудно и что ей нужно привыкнуть!
Господи, в это невозможно поверить. Все это произошло не с
ней, а с какой-то другой женщиной. Именно этой другой женщине только что
сказали, что она сможет жить с мужчиной, в которого всю жизнь влюблена, как
школьница. Именно у этой, другой женщины неожиданно появился шанс устроить свою
жизнь так, как ей даже не могло присниться в самых соблазнительных и
невероятных снах.
Не то что спать, она даже лежать не могла спокойно. Он
сказал: “Лежать и спать!” – как будто она была его собакой. Какое счастье, что
он сказал ей: “Лежать и спать!” Так говорят только очень близким, самым
близким. Самым понимающим. Своим. Как будто она давно и безраздельно
принадлежит ему и он в ней совершенно уверен. Впрочем, так оно и есть. Она
принадлежит ему всю жизнь, и он может быть в этом совершенно уверен. Не в силах
лежать, она села на диване и натянула на голову перину. Она любила так сидеть в
минуты сильных душевных потрясений. В детдоме она всегда натягивала на голову
одеяло, чувствуя, что это единственный способ укрыться от мира, который был ей
опасен и враждебен. В котором нужно было выживать.
Она улыбнулась под периной.
Теперь ей не нужно выживать. Теперь у нее есть Андрей,
который заботится о ней. Который даже заглянул тихонько, чтобы проверить, спит
ли она.
Ну, и что ты теперь плачешь? Зачем ты плачешь, ведь все
хорошо! И, начиная с сегодняшней ночи, будет хорошо всегда.
Слезы капали прямо на разбитые коленки. Клавдия осторожно
промокала их пододеяльником.
Нужно встать и сделать что-нибудь. Ну, хоть походить по
комнате. Сидеть дальше под периной и заливаться слезами было выше ее сил.
Шмыгая носом, она осторожно выбралась на холод и
прислушалась. Ей велели лежать и спать, а она нарушает приказы. Из-за закрытой
двери неслось какое-то бормотание и как будто взвизгивание перематываемой
пленки. Что-то он там слушал. Интересно, это тоже часть его работы?
Клавдия начала подмерзать.
Отопительный сезон, подумала она, поспешно натягивая на
голое тело свитер, – великая и недоступная пониманию простых граждан вещь.
Она осторожно выглянула в коридор. Свет был только на кухне,
значит, Андрей производил свои манипуляции именно там.
