“Боится она меня, что ли?”
От этой мысли он пришел в раздражение.
– Клава, – сказал он, – посмотри на меня. Я заехал спросить,
как у тебя дела, и заодно мальчонку посмотреть, который тебя караулит.
– Посмотрел? – спросила Клавдия, сворачивая бумажку раз и
еще раз.
– Посмотрел, – сказал он. – Мне поговорить бы с тобой. Не на
ходу. Давай вечером созвонимся, договоримся, как нам встретиться, только чтобы
ты “хвоста” за собой не привела.
– “Хвоста”? – переспросила она и быстро на него взглянула.
– Я тебя научу, как от него уйти, – повеселев от ее взгляда,
сказал он. – Ты сообразительная, ты сумеешь. О'кей?
– О'кей, – согласилась она. – Как хорошо, что ты приехал,
Андрей! – добавила она неожиданно. – А я весь день проторчала около телефона.
– Почему? – совершенно искренне спросил он.
– Потому что ты должен был позвонить, балда! – сказала она
быстро и свернула бумажку еще вдвое.
Однажды она сказала ему, что он – слон. Он, конечно, был
слон, но не до такой степени.
– Ты ждала моего звонка? – недоверчиво спросил гениальный
сыщик Ларионов.
– Ждала, – призналась она.
Пропади все пропадом. Разве один раз за десять лет она не
может сказать человеку, что ждала его звонка?
Он молчал, она снова быстро на него взглянула и покраснела
еще гуще. Господи, ну почему она такая идиотка?!
– Ладно, – сказал он тихо. – Ладно, это мы с тобой потом
обсудим. Ты только будь вечером поосторожнее, Клава. Хорошо? Я не смогу вечером
за тобой приехать. Я завтра точно смогу, а сегодня у меня никак не получается.
Уж я крутил, крутил… Так что ты… повнимательнее, и вечером я позвоню… – Он
постепенно притормаживал, понимая, что говорит слишком быстро, и она посмотрела
ему в лицо.
– Только обязательно позвони, – попросила она серьезно.
– Да, – сказал он тоже очень серьезно. – Да. Как только
приду домой.
Это прозвучало обещанием, и он понял это.
Очень давно – годы – он никому и ничего не обещал.
– Поосторожней, – растерянно сказал он в последний раз и
осторожно положил на прилавок раскрашенную в зеленое коробочку.
Она кивнула, и он быстро пошел к выходу из аптеки.
– Кто это? – спросила рядом Лида. – А, Клавка? Слушай,
симпатичный какой мужик! Где ты его взяла? Он к тебе специально пришел?
Поговорить?
– Да, – сказала Клавдия и наконец перевела дыхание. – Он
приходил специально ко мне. Поговорить.
* * *
Андрей вошел в свой кабинет и, еще до конца не стряхнув с
плеч мокрую куртку, набрал номер.
– Мам, – сказал он, когда ответили. – Это я. Вы как там? Не
утопли?
Вполуха он слушал, как она ругает его за то, что вчера он
так и не позвонил, а они волновались. Влажная от куртки рука застряла в плотном
джинсовом кармане вместе с кассетами и обратно никак не вылезала.
– Мам, я тебя люблю, – перебил он мать и вытащил наконец
руку.
– Ты что? – спросила она недоверчиво. – Заболел?
Или подлизываешься?
– Я не заболел и не подлизываюсь, я просто тебя люблю.
С трубкой, прижатой к уху, он уселся в кресло и расшнуровал
ботинки. Несмотря на то, что весь день он почти не выходил из машины, ноги были
мокрые.
– Это приятно слышать, – сказала мать растроганно. – Только
ты как-то слишком редко это говоришь.
Он бы и сегодня не сказал, если бы не Сергей Мерцалов. Но
матери об этом знать не полагалось.
– Ты приедешь в выходные? – помолчав, спросила мать. – Я бы
пирогов напекла. Каких тебе больше хочется, с мясом или плюшек с изюмом?
– Мам, мне хочется и с мясом, и с изюмом. И еще с капустой и
яблоками. И с малиной. – Она замораживала малину и иногда холодной осенью или
среди зимы неожиданно пекла малинный пирог. – Я приеду, да. Но дело не в этом.
– Он откинулся в кресле и потер глаза. – Мам, я привезу на выходные Клаву
Ковалеву, ладно? Ей бы уехать из Москвы дня на два…
– Что случилось? – тут же спросила мать. – Что такое,
Андрей?
– Ничего такого, – уверил он фальшиво. Почему-то при всех
своих способностях к виртуозному вранью маме он врал плохо. Неталантливо. Без
огонька. – Просто мне будет проще, если ты ее приютишь на время….
– Что значит – приютишь? – Мать встревожилась еще сильнее. –
Она что, беспризорная собака? Что ты темнишь, Андрей!
– Я не темню! – сказал он. – Я тебе потом все расскажу. У
нее определенные проблемы. Я до недавнего времени в них не верил, и напрасно,
между прочим. Кстати, мам, я думаю, что мне на пенсию пора. Плох стал.
– Ну да, – сказала мать. – Понятно.
– Мама! – раздражаясь, прикрикнул он. – Я уже давно не в
восьмом классе, и ты не поймала меня с куревом в школьной раздевалке.
Она засмеялась:
– Ну, ты ей помогаешь с ее проблемами, пенсионер?
– Я стараюсь, – сказал он честно. – Можно мне ее привезти?
– Ну зачем ты спрашиваешь? Да еще во второй раз? – В ее
голосе чувствовалась смесь беспокойства и досады на сына за то, что он, по ее
мнению, задает глупые вопросы. – Ну конечно, можно. Мы с отцом только счастливы
будем. А она поедет? Она же у нас человек очень… деликатный.
– Привезу! – пообещал Андрей. – Я тебя целую, мамань. Ты –
пупсик.
Он положил трубку, вытянул ноги и посмотрел на телефон.
Потом снова набрал номер.
– Мам, – скороговоркой, чтобы не передумать, выпалил он, –
скажи мне, если бы мне было двадцать лет, я бы только поступил в университет и
решил жениться по безумной любви на какой-нибудь бесприданнице. На Клавке. Ты
бы меня выгнала из дома?
– Андрей, – сказала Елена Васильевна, и голос у нее дрогнул,
– ты что? Что с тобой, мальчик?
– Ничего, – ответило он резко. – Так выгнала бы? Она
помолчала, как будто подумала.
– Ну, во-первых, я надеюсь, ты спрашиваешь несерьезно.
Выпороть еще можно, а выгнать… А во-вторых… Наверное, я не была бы очень
довольна, – сказала она, по учительской привычке тщательно взвешивая каждое
слово и стараясь ответить максимально точно, – и отец вряд ли был бы доволен. В
семье прибавился бы еще один ребенок – твоя жена, и нам, конечно, стало бы
труднее. С другой стороны, если бы это действительно оказалась Клава, я не
думаю, что у нас были бы проблемы. Она кинулась бы мне помогать с бабушкой и не
доставила бы никаких хлопот. Кроме того, вы оба оказались бы у нас на глазах, а
это гораздо лучше, чем весь вечер напролет изводиться – где ты, что с тобой, во
сколько ты приедешь и так далее… Я ответила на твой вопрос, Андрей?
