Рядом настоятельно зашипел Бурьян.
— Шкатулку, Хоррис! — прошептал ему на ухо Больши, усевшийся на его плече, и шепот птицы прозвучал отчаянной мольбой.
Хоррис вышел из оцепенения и поспешно заковылял к помосту. Он уставился на узорчатую влажную поверхность Шкатулки Хитросплетений. Но смотреть было не на что. Шкатулка опять была закрыта.
Хоррис подался назад, потея и тяжело дыша. Он медленно выпустил из легких воздух. Все сработало именно так, как обещал Бурьян. Тот сказал им, что записки привлекут всех троих — их самых главных возможных противников, единственных в Заземелье, от кого могла исходить реальная угроза. Чудовище сказало, что письма заколдованы, так что получатели не смогут устоять, даже если разум и осмотрительность будут предупреждать их об опасности. Оно сказало, что заклинания, волшебство и магические знаки власти, которыми они наполнили Сердце, так быстро заманят ничего не подозревающую троицу, что им не вырваться. И, наконец, им было сказано, что Шкатулка Хитросплетений — это тюрьма, из которой не выбраться.
Но Хоррис все равно не смог не спросить:
— А что, если они выберутся? Бурьян рассмеялся, и этот звук был полностью лишен веселья.
— Им никогда не выбраться. Они даже не поймут, что им надо этого хотеть. Я об этом позаботился. Сейчас они уже лишенные надежды пленники. Им не известно, кто они. Им не известно, где они. Они затерялись в туманах.
Больши взъерошил перья.
— Так им и надо, — презрительно гаркнул он.
— Подними Шкатулку, — настойчивее приказал Бурьян.
На этот раз Хоррис мгновенно повиновался. Он послушно подхватил резную коробку, но все-таки на всякий случай держал ее на вытянутых руках.
— Что мы теперь будем делать? Бурьян уже направился в лес.
— Мы уносим Шкатулку в пещеру и выжидаем. — Его голос звучал ровно и удовлетворенно. — После того как исчезновение короля вызовет достаточно сильную панику, ты с птицей еще раз навестишь своих друзей в замке Чистейшего Серебра. — Бурьян двигался в темноте, как дым. — Только теперь ты захватишь для них небольшой сюрприз.
Глава 6. ЛАБИРИНТ
Рыцарь внезапно проснулся, изумленный и внимательный, приподнявшись, словно его дернули за невидимые нити. Он видел сон, и, хотя его содержание мгновенно забылось, впечатление от привидевшегося осталось четким. Дыхание и пульс его участились: казалось, во сне он немало пробежал. На теле под одеждой и у линии волос ощущался влажный жар. Было такое чувство, будто еще секунда — и что-то произойдет.
Его взгляд тревожно метнулся в окружающий его полумрак. Он находился в лесу из огромных стройных деревьев, которые колоннами поднимались вверх поддерживать небесный свод. Вот только небесного свода не было видно — над головой клубился туман, закрывавший собой все, даже самые верхние ветви. Лесная тьма была сумеречной, принадлежа и дню, и ночи одновременно, а может быть, утру или вечеру. Она была нереальной; и в то же время рыцарь инстинктивно знал, что это единственная реальность там, где он оказался.
Но где он?
Он не знал. Не мог вспомнить. С ним были другие.
Где они?
Он инстинктивно вскочил, ощутив тяжесть заброшенного за спину палаша, нож за поясом и кольчугу, закрывавшую его тело. Он был одет во все черное. Его свободная одежда была отделана кожей. На нем были кожаные сапоги, ремень и перчатки. Остальные доспехи должны были находиться где-то поблизости, хотя он их не видел. Но он знал, что они где-то поблизости: он чувствовал их присутствие. Его доспехи всегда были рядом, когда он в них нуждался.
Хоть он и не знал почему.
Под курткой у него на груди висел медальон. Он вытащил его наружу и стал рассматривать. Там был изображен он сам выезжающим на рассвете из какого-то замка. Медальон был ему знаком, и в то же время он словно видел его впервые. Что это должно было означать?
Он отмахнулся в смятении и снова всмотрелся в полумрак. На дальнем краю поляны что-то зашевелилось, и он быстро пошел туда. При приближении шагов фигура, которая там лежала, свернувшись калачиком, вытянулась и приподнялась на локтях. На лицо и плечи упали длинные черные волосы с одной белой прядью посредине, длинные одежды спустились к земле влажной тенью.
Это была дама. Она по-прежнему с ним. Она не убежала, пока он спал (а он знал, что она убежит, если ей представится такая возможность). Когда он оказался рядом, она подняла голову. Гибкая рука откинула назад иссиня-черные волосы. Ее бледное прекрасное лицо исказили гнев и отчаяние.
— Ты! — прошипела она.
Это единственное слово выражало всю глубину ее неприязни к нему и к тому, что он с ней сделал.
Он решил ближе не подходить. Рыцарь знал, как она к нему относится, знал, что она винит его во всем, что с ней произошло. С этим ничего нельзя было поделать. Отвернувшись, он осмотрел остальную часть поляны, на которой они спали. Поляна была небольшой и тесно окруженной деревьями. Но почему они тут оказались? Он знал, что они попали сюда чуть раньше. Они прилетели, и их преследовало.., что-то. Он взял даму с собой — и еще кого-то, — спасаясь от зверя, который проглотил бы их всех.
Рыцарь покачал головой: при попытке заглянуть в прошлое в висках начала скапливаться боль. Прошлое было таким же туманным и сумрачным, как и настоящее, как лес, в котором он оказался.
— Верни меня домой! — вдруг прошептала дама. — Ты не имеешь права!..
Он повернулся и увидел, что она стоит рядом, сжав опущенные вниз руки в кулаки. Ее странные красные глаза пылали яростью, зубы обнажились в зверином оскале. Говорили, что она может колдовать, что обладает невероятной силой. Говорили, что надо стараться не вступать с ней в конфликты. Но рыцарь это сделал. Он толком не знал, как это произошло, но теперь уже ничего нельзя было исправить. Он взял даму из ее дома, из тихой гавани ее жизни, и увлек в этот лес. Он защитник короля и существует только для того, чтобы выполнять его приказы. Видимо, король отправил его за дамой, хотя он не мог вспомнить и этого.
— Рыцарь черных мыслей и дел! — презрительно бросила ему дама. — Трус, прячущийся за доспехами и оружием! Верни меня домой!
Возможно, она сейчас ему угрожает, готовясь применить против него свое колдовство. Но почему-то он был почти уверен, что это не так. Казалось, ее волшебство потеряно. Ведь он зашел уже настолько далеко, а она все еще стоит смиренно. Не то чтобы это было страшно. Он оружие, выкованное из металла. Он не столько человек, сколько машина. Колдовство действует на него не сильнее, чем брошенная в глаза горстка пыли: в его жизни колдовству нет места. Его мир — это мир простых правил и четких границ. Он ничего не страшится. Рыцарь не может уступать чувству страха. В его деле смерть всегда стоит так же близко, как жизнь. Он знает только сражения; и битвы, которые он ведет, могут закончиться либо его смертью, либо смертью врага. И тысячу сражений спустя он все еще жив. Наверное, его никогда не убьют. Наверное, он будет жить вечно.
