Спайк Дентон всплыл перед затуманенным взором Марго как бы из ниоткуда. Он был еще красивее, чем помнила Марго или чем казалось по телевизору. Истинный герой-любовник: черноволосый, черноглазый, с лицом итальянского киноактера и улыбкой голливудской звезды. Все в нем было безупречно — от томных с поволокой глаз до сшитого на заказ пиджака. Совсем не то что Питер Сорелли с его вечно кривой ухмылкой и дурацкими кожаными штанами. Ни грамма элегантности или мужского обаяния. Зато Спайк воплощение всех мыслимых и немыслимых достоинств. А каков он в постели…
Марго залпом осушила бокал. Если она продолжит в таком духе, то скоро бросится Спайку на шею.
— Привет, — сказал он, садясь рядом, и махнул бармену на бокал Марго. — Повторите.
— Н-не надо, — пробормотала она. — Мне хватит.
— Да ты что?! — изумился Спайк. — Такая веселая вечеринка, а ты говоришь «хватит». — Он обернулся на пустой бар. — Куча людей, веселые танцы. — Спайк поднял бокал. — Я едва пробрался к такой красивой девушке.
— Издеваешься? — Марго схватила очередной коктейль, появившийся перед ней как по волшебству, и припала к нему.
— Недоумеваю, — пожал плечами Спайк. — Марго Джефферсон одна, в пустом баре, а не в центре внимания. Что-то случилось?
Во взгляде Спайка сочувствие мешалось с любопытством, и это немного отрезвило Марго. Еще не хватало признаться ему, что ею, неотразимой Марго Джефферсон, пренебрегли.
— Надоело мне все! — с вызовом бросила Марго. — Поклонники, танцы. Голова от музыки болит.
— Главное, чтоб от коктейлей не разболелась.
Марго, которая уже поднесла бокал к губам, быстро поставила его обратно.
— Ты пришел поехидничать?
— Я пришел поболтать, — улыбнулся Спайк. — Знаешь, мне тебя не хватает.
— Неужели? — Марго чувствовала, что теперь ее очередь ёрничать. — Твоя индианочка тебя не веселит?
По лицу Спайка пробежала тень.
— Ты думал, я ничего не пойму? — расхохоталась Марго. — Да я после первых пяти минут твоих «Будней» поняла, что ты к ней неровно дышишь.
— Какая проницательность. — Спайк потер подборок.
— Я читаю тебя как раскрытую книгу, Дентон! — фыркнула Марго. — Скажи, ты с ней уже переспал или мисс Кухарка держит тебя на голодном пайке?
— Не думаю, что нам стоит говорить об этом.
— Значит, держит, — с удовлетворением произнесла Марго. — Знаю я этих тихонь. У нас с тобой все было иначе, помнишь, Спайк? Чудесные были денечки.
— Я тоже о них вспоминаю. — Спайк накрыл ладонью руку Марго. — Ты прелесть, Марго.
— Я знаю.
Она слишком долго размышляла, убрать ли руку или нет, что упустила момент. Спайк взял ее за руку и потянул к себе.
— Эй, Дентон, ты что делаешь?
— Сейчас разберемся, — пробормотал Спайк, обнимая Марго.
Поцелуй вышел восхитительным и долгим. Спайк как всегда был на высоте. Марго была почти счастлива и сознавала, что, если бы их сейчас увидел Питер Сорелли, счастье было бы полным.
Впрочем, если бы Марго сама сейчас видела Питера Сорелли, от ее счастья не осталось бы и следа.
Питер был один. Он сидел в своем «мазератти» у подъезда высотного дома на Хайвей-стрит и, задрав голову, смотрел на единственное окно, в котором горел свет. У него не было никаких оснований думать, что это окно Ягодки. Там вполне могла проживать пожилая дама, страдающая от бессонницы, или любитель потанцевать в ночном клубе.
Но Питеру все равно казалось, что за этим окном живет она. Что она делает сейчас? Он усмехнулся. Скорее всего, работает. Составляет новое меня, придумывает рецепты. Или подыскивает надежную охранную фирму, чтобы больше хулиганы не беспокоили ее ресторан.
Питер с грохотом открыл дверцу машины. Бедняжка и не подозревает, что от него ее не защитит ни одна охранная фирма города.
* * *
На самом деле Ягодка и не думала составлять меню, изобретать рецепты или искать охранников. Она просто сидела у окна, забравшись с ногами на свой диванчик и укрывшись мягким пледом, и наслаждалась покоем. На столике у дивана лежала книга и стояла большая кружка ароматного чая с медом. Высокий торшер за диваном был включен.
Ягодка сделала первый глоток и взяла книгу. Но едва она открыла ее, как в дверь позвонили. Первым порывом Ягодки было не отвечать. Ночной гость, должно быть, сошел с ума, раз решил побеспокоить ее в такое время. Но звонок не унимался, и Ягодка со вздохом откинула плед.
Если это Спайк, она его поколотит.
Если непоседливая тетушка Кумнара из Бомбея, отправит в гостиницу. Все равно ее квартирка не годится для приема гостей.
Ягодка все еще жила в небольшой студии, куда она переехала задолго до открытия «Джеффро». Сейчас она могла позволить себе жилье получше, в более приличном районе, но единственное, на что у нее хватило сил и желания, так это купить кое-какую новую мебель. Переезжать Ягодке не хотелось. Слишком много воспоминаний было связано с этой квартиркой, приятных и не очень, да и до «Джеффро» было рукой подать. К чему ей квартира побольше? Разве что тетушку Кумнару провоцировать на более частые визиты.
Неведомый посетитель все трезвонил.
— Иду! — недовольно крикнула Ягодка и сняла цепочку с двери.
Но это был не Спайк и даже не тетушка Кумнара. Ягодка приоткрыла дверь и тут же захлопнула ее обратно.
Потому что на площадке стоял Питер Сорелли.
— Что ты тут делаешь? — прошипела она.
Сердце билось как сумасшедшее. Противно признавать, но Питеру удалось напугать ее.
— Хочу поговорить, — раздался его голос.
Первый испуг Ягодки сменился яростью.
— Поговорить? — Она открыла дверь. — О чем нам разговаривать? Как ты прошел мимо консьержа или почему меня преследуешь? Я тебя слушаю.
Питер привалился к дверному косяку и с улыбкой смотрел на Ягодку. А она жалела о том, что бейсбольная бита, с которой она когда-то играла в школьной команде, спрятана где-то в чулане. Сейчас она бы очень пригодилась.
— С консьержем все получилось просто. — Питер потер большой палец об указательный. — В таком районе, как Хайвей, подкупить можно кого угодно.
Ягодка вспыхнула, но сдержалась. Сорелли именно этого и добивается — вывести ее из себя.
— А что ты, собственно говоря, делаешь ночью в таком районе, как Хайвей? — усмехнулась Ягодка.
— Хочу сказать, что мне действительно очень стыдно за то, что произошло сегодня.
Ягодка закатила глаза.
— Если тебя терзают муки совести, иди в церковь и исповедуйся.
— Я готов исповедаться. Только тебе.
— Я уже давно все простила. И забыла.
