— Вы изумительны, Анжела! — Сказал он, наконец.
Синие глаза девушки немедленно потемнели. Джон смутился. Видимо, Анжела не очень благосклонно относится к комплиментам.
— Я что-то сказал не так? — Встревожено спросил он.
— Нет, — улыбнулась Анжела.
Она досадовала на себя за то, что не сумела скрыть эмоции. Изумительной ее всегда называл Эл Бартон, человек, воспоминания о котором причиняли пока сильную боль.
— Как вы смотрите на то, чтобы посидеть в мексиканском ресторанчике? — Предложил Джон, стараясь сгладить минутную неловкость. — Мексиканская кухня довольно острая, но чрезвычайно вкусная.
— Я знаю, — рассмеялась Анжела. — И с удовольствием принимаю ваше предложение.
Через двадцать минут они уже стояли в зале Небольшого уютного ресторанчика, где официанты в живописных костюмах разносили ароматные блюда.
— Здесь так мило, — улыбнулась Анжела.
Ресторанчик сразу напомнил ей многочисленные мексиканские забегаловки, в которых она с родителями часто перекусывала в своих скитаниях по стране. Только, конечно, здесь все было намного приличнее.
— Вы часто сюда ходите?
— Ресторанчик открылся совсем недавно… Но и уже успел полюбить его всей душой, — ответил Джон.
Однако Анжела заметила, что никто не поспешил ему навстречу, как это всегда бывает с постоянными клиентами.
«Неужели он хочет казаться важнее, чем есть на самом деле?» — невольно призадумалась девушка. — «Скорее всего, он здесь впервые…»
Джон действительно с интересом оглядывался по сторонам. Маленькие столики были отгорожены друг от друга тонкими решетками, обвитыми зеленым плющом. За барной стойкой стоял свирепого вида мексиканец и смешивал коктейли.
— Пойдем туда, — наконец предложил Джон, указывая на столик у самого окна.
— Хорошо, — улыбнулась Анжела.
Она тоже предпочитала подобные места. Они уселись и развернули меню. На Анжелу, словно детством повеяло со страниц. Знакомые названия, вызывающие в памяти пыльные дороги, ласковый голос отца, смех матери, веселые скитания по Мексике… Как давно это было. Пожалуй, самое счастливое время в ее жизни. Когда она не знала ни предательства, ни одиночества. Может быть, ей следовало остаться там, с отцом… Но Анжела знала, что выбора у нее тогда не было.
Шелест перелистываемых страниц отвлек Анжелу от воспоминаний о детстве. Она подняла глаза и увидела чрезвычайно комичную картину. Джон, закусив губу, лихорадочно рылся в меню, видимо, в поисках понятных названий, ведь все блюда были обозначены по-испански!
С трудом, подавив смешок, Анжела произнесла:
— Я уже выбрала.
— Правда? — Джон оторвался от меню и посмотрел на девушку. В его глазах было смущение. Он понимал, что его затея выдать себя за завсегдатая этого ресторанчика с треском провалилась.
— Да, — кивнула Анжела и повернула голову.
Тотчас рядом с ней вырос высокий юноша с блокнотом в руках.
— Принесите, пожалуйста, жареные говяжьи ленточки с фасолевым гарниром карнеасадо, — уверенно произнесла она. — И, пожалуй, кесадильяс.
После этого Анжела добавила несколько слов на чистейшем испанском языке, отчего лицо официанта расплылось в улыбке. Он проворно залопотал в ответ, Анжела рассмеялась. Официант откланялся и со всех ног побежал исполнять заказ очаровательной сеньориты.
Во время этого короткого, но выразительного диалога Джон сидел с открытым ртом.
— Вы говорите по-испански? — Спросил он, как только официант скрылся из виду.
— Да. Надеюсь, вы не возражаете, что я заказала за вас тоже?
Этот совершенно невинный вопрос был задан таким насмешливым тоном, что Джону стало не по себе.
— Конечно, нет. Если честно, я ни слова не понял из этого меню…
— Неужели? — В глазах Анжелы мелькнули лукавые огоньки. — Не бойтесь, то, что я выбрала, очень вкусно. Особенно кесадильяс. Это такие кукурузные лепешки с начинкой…
— Я не сомневаюсь в вас, Анжела, — ответил расстроенный Джон. — Но откуда вы так хорошо знаете испанский?
Анжела прыснула. Неужели он ничего не понял?
— Все очень просто. Я наполовину мексиканка, и фактически вы привели меня пробовать еду, которой я постоянно питалась в детстве.
— Мексиканка? — Изумлению Джона не было границ. — Но вы совсем не похожи… Ваши синие глаза…
— Мой отец был самым настоящим синеглазым мексиканцем. И это не такая редкость, как вам кажется. Приглядитесь ко мне, Джон. Цвет моего лица, волос, форма скул, носа. Неужели вы ничего не замечаете?
Анжела подперла рукой подбородок и кокетливо посмотрела на Джона.
— Да… теперь я вижу, — пробормотал он. — Просто вы сразу так ослепили меня своей красотой, что я даже подумать не мог…
— О том, что я мексиканка? — Анжела резко выпрямилась.
В словах Джона ей почудилась та же неприязнь, которая побуждала ее одноклассников травить ее.
— Вы что-то имеете против?
— Нет, что вы, — замахал руками Джон. Он понял, что невольно обидел девушку. — Это не имеет никакого значения…
Анжела расслабилась. В конце концов, сколько можно искать подвох в простых словах?
Принесли горячую еду и терпкое вино. Вскоре заиграла негромкая музыка. Анжела немного опьянела, и ей казалось, что никогда в жизни она не чувствовала себя так хорошо. С Джоном было очень просто. Не надо было увертываться от настойчивых домогательств, вести холодную войну. Не надо было бороться с собственными эмоциями. Тот легкий приятельский тон, который господствовал в их беседе, доставлял Анжеле настоящее удовольствие. Когда в последний раз она чувствовала, что может доверять человеку?
Вечер промчался незаметно. В глазах Джона было написано явное сожаление, когда все закончилось, он проводил ее до отеля и остановился на мгновение у подножия лестницы, ведущей к главному входу.
— Мы еще увидимся? — спросил Джон с надеждой в голосе.
Анжела кивнула. Он стоял совсем близко. Еще чуть-чуть, и его губы коснутся ее лица. Девушка прикрыла глаза, представляя себе, каково это, целоваться с другим мужчиной не с Элом.
— Анжела, — ласково прошептал Джон, скорее подсознательно уловила, чем почувствовала, что его чуть качнуло в ее сторону. Было очень удобно остаться недвижимой и очутиться в его объятиях. Но Анжела невольно отступила, и Джон обнял пустое место.
— Простите, — пробормотал он.
Анжела потупилась. Пожалуй, это она должна просить у него прощения. Весь вечер она ему улыбалась и позволяла за собой ухаживать. Джон имел полное право рассчитывать на продолжение столь многообещающего вечера.
— Мне пора, — тихо сказала она и поежилась. Лучше всего притвориться, что ужасно замерзла.
