— Работаю, — соврала Александра. Нигде она уже не работала. — Я няней работаю. Вернее — воспитательницей.
— А, из простых, — наконец подобрела бабулька. — Ты чего это, пешком сюда чапала? А отсюда как? Пойдем, я тебе директора покажу. Он скоро домой поедет, так тебя и довезет. Он сам-то в городе живет. А тебе куда?
— И мне в город. А это удобно — просить его подвезти?
— Так кого ж еще просить? Не этих же?.. Да они бы и позвали — так я не согласилась бы. Это ж неспроста дитё такое получается. Это ж за какие грехи такое? А! Вот то-то. С ними рядом даже и нельзя, с родителями-то такими. Правду я говорю? Ну, пойдем уж, покажу я тебе все. А то, я гляжу, ты не понимаешь. Пойдем, пойдем, а то и мне пора молока им надоить. Красотка моя заждалась уже. Опоздаю на чуток — и не отдаст молоко, сучка такая… Правду я говорю?
Потом Александра чаще вспоминала эту бабульку, чем восстановленную усадьбу, на которую она специально приехала посмотреть. И ведь не только посмотреть приехала. Где-то в глубине души шевелилась надежда: а вдруг там, в доме, где когда-то жили ее предки, она сумеет как-нибудь остаться? Это же интернат теперь. В интернате можно работать няней, воспитательницей, учительницей. В принципе, она умеет все, она и с совсем маленькими начинала заниматься, и со школьниками занималась… Со школьницей. Ника тоже считалась ребенком с нарушениями развития. И какой результат? Никто из педагогов не верил, что такое возможно. И врачи не верили. Даже родители не верили. А потом Герман Львович подарил ей три желания… Конечно, она сможет быть полезна в этом интернате. А этот интернат… нет, этот дом — он может стать для нее настоящим домом. Местом, где хочется жить. Где ты всем нужен и все нужны тебе. Где просто хорошо.
Она увидела этот дом — и тут же захотела горячо и безоглядно поверить, что прабабушка, княгиня Александра Павловна, действительно жила в этом доме. И действительно была княгиней. И была счастлива.
Она увидела этот дом — и решила, что обязательно будет здесь работать. И жить. И будет счастлива.
Она увидела этих детей — и вспомнила очень жестокое и очень честное признание Нины Максимовны: «Мне не все дети нравятся». И еще вспомнила, что так и не зашла в диагностический центр.
Она увидела директора — и познакомилась с ним, и задала ему несколько вопросов, и ответила на его вопросы, и прошла за ним, как за экскурсоводом, по всем залам, холлам, комнатам, галереям и переходам этого дома-дворца. И молча слушала его, как экскурсовода.
— Восстановили очень хорошо, — гордо говорил директор, осанистый, важный, медлительный господин в траурном костюме. Правда, галстук у него был красным. — О-о-очень хорошо восстановили, я доволен. Конечно, пришлось кое-что осовременить, не без этого. Водопровод, канализация, электричество — как же без этого? Но вы посмотрите, как все это не бросается в глаза! Очень грамотно сделали, очень, очень. Я доволен. Конечно, все это потребовало огромных затрат. Когда принимали бюджет, даже специальную статью расхода вписали. Я лично готовил предложения. Многие приняли. Я очень доволен.
— Ну, еще бы, — согласилась Александра. — Обычно бюджетники жалуются на нищету. А тут такое великолепие! Молодцы ваши власти. Наверное, нигде больше такого интерната нет. И детского дома такого нет, даже санаториев таких нет, я совершенно уверена. Я однажды по телевизору видела… Тоже интернат для больных детей. Это какой-то ужас. Казарма ободранная… В каждой комнате — десять коек… Кормят чем попало, персонала не хватает, почти двести человек — и один врач на полставки! Телевизионщики благотворительную акцию проводили, чтобы хоть что-то для того интерната собрать.
— Ну, это глупость, — снисходительно сказал директор. — Соберут что-то для одного. А сколько их таких? Все такие. Для всех не соберешь. Таких денег у людей нет.
— Ваш-то не такой. Сумели же на ваш деньги найти, — возразила Александра.
— Я ж вам говорю — бюджет! Специальная статья расхода! Бюджет — это всегда серьезные деньги. А то что это такое — по миру с шапкой ходить?.. Ну, подбросить вас до города? Если желаете, я вам по дороге все расскажу.
Всей дороги до города было минут сорок неспешной, прогулочной скоростью, на новой, бесшумной, плавной иномарке с кондиционером, под солидное, сытое воркование директора. А она сюда полдня добиралась.
— Вас интересуют условия содержания, — уверенно говорил директор. — Я сразу понял, что вы не из пустого любопытства. Сначала подумал, что приличную работу ищете… У нас ведь зарплаты — не то, что в других каких, так что многие к нам просятся. Вы уж не обижайтесь, что так подумал. Я сразу понял, что не то, не то… Из вас нянька, как из меня — дворник… Хе-хе… Так вот, условия. Вы и сами убедились: дети у нас ни в чем не нуждаются. Персонал — проверенный, мы кого попало не берем. Врачи очень квалифицированные. С любой проблемой обычно справляются сами. При необходимости обращаемся за консультацией к другим специалистам. Посещения возможны, в любое время — хоть ребенка навестить, хоть нас проверить… Хе-хе… Это сколько угодно. К нам и инспекторские проверки являются регулярно. Ни разу претензий не было! Вот так. Мы понимаем, какая на нас ответственность. Контингент сложный. Но нареканий ни разу не было. Наоборот — даже благодарили. Бюджет на следующий год будет опять с этой статьей. Я вам гарантирую. Многие оттуда уже столкнулись с этой проблемой. Серьезнее стали относиться. Ведь никто от этого не застрахован. Только за одно это лето к нам еще троих привезли. Но мы можем еще человек пятнадцать принять совершенно свободно. Здание восстановили, так сказать, думая о перспективах. Содержание нам увеличивают. Тесноты у нас нет.
— Тесноты у вас нет, — задумчиво согласилась Александра. — В таком дворце — всего шестнадцать детей. У вас бы еще сотни две поместились. Те, из казармы ободранной. Которых по телевизору показывали.
— Мы кого попало не берем, — гордо заявил директор. — На всех беспризорников никакого бюджета не хватит. У нас содержатся дети только самых… самых… В общем, только дети, можно сказать, местной элиты.
— На бюджетные деньги? — уточнила Александра.
— Естественно, — так же гордо подтвердил директор. — На какие же еще? Я же говорил: специальная статья расхода. Приняли единогласно. Даже те согласились, у кого вообще детей нет. Люди серьезно думают о перспективах… Ведь никто не застрахован…
Александра слушала жирный голос директора, а вспоминала слова той белой бабульки: «Это ж неспроста дитё такое получается. Это ж за какие грехи такое?.. Правду я говорю?»
Правду говорила бабулька.
Приехав в Москву. Александра первым делом позвонила Зое Михайловне. Выслушала отчет о ремонте и о здоровье Насти, благодарные речи прервала на середине:
— Зоя Михайловна, вы бы не могли узнать — кто-нибудь из соседей не согласится квартиру продать? Я хочу рядом с вами жить.
— Ой, Сашенька! — Зоя Михайловна даже задохнулась от волнения. — Ой, доченька! Узнаю, обязательно узнаю… И сама поспрашиваю, и Ираиду Николаевну попрошу… Ой, Саша, а что говорить-то? Что знакомая купить хочет? Или что?
