Так, а что с ней происходит? Ничего особенного не происходит. Просто она очень сильно удивилась… Ну ладно, испугалась, не будем скрывать. Извлекать пулю из плеча без общего наркоза – для этого должны быть веские причины. Вот как раз эти причины, которые так легкомысленно, можно сказать – вскользь, упомянул Тугарин, ее и испугали: если бы каждый раз наркоз делали… никакой жизни в запасе не осталось бы. Каждый раз! Сколько раз? Уж во всяком случае – не первый… Вот как люди выбирают такую работу? Как сказал Алексеев, вряд ли родные одобряют такой выбор. Да уж, что вряд ли – то вряд ли… У родных, наверное, эти «разы», с наркозом или без наркоза, тоже по нескольку лет жизни отбирают. Правда страшно: твой муж, или сын, или брат, или отец уходит на работу, а ты вспоминаешь все прошлые «разы» и представляешь, каким может оказаться следующий «раз». Запросто свихнуться можно.
– Ну что, Ася Пална, хочешь полюбоваться? – отвлек ее голос Плотникова. Очень довольный голос, даже хвастливый. – Правда, там ничего интересного, как ты и предполагала. Или ты больного действительно на руках несла, а не на своем помеле катала?
– На помеле, – не разжимая зубов, сказал Гонсалес. Разжимать зубы ему не давала рама, плотно охватывающая лицо. – Именно на помеле… По воздуху летели. Но приземление было мягким… Хотя я не очень помню, я весь полет в глубоком обмороке был.
– Охотно верю… – Плотников поднялся, уступая Асе место, и мимоходом погладил ее по плечу. – Я до сих пор при виде мотоцикла бледнею и дрожу. И выпиваю литр валерьянки. А ведь уже года полтора прошло с того незабываемого вечера, когда Ася Пална меня впервые покатала…
– Ага, литр валерьянки, – саркастически пробормотала Ася, усаживаясь перед микроскопом. – А когда последний раз катала, пару недель назад, – что вы сказали, Игорь Николаевич? Вы сказали, что медленно еду… Так что нечего тут про полеты на помеле… За всю дорогу ни разу не тряхнула… Вы же сами видели: глаз идеальный! Так что, Игорь Николаевич, не только вы гений, я тоже молодец… Больной, прекратите смеяться, вы же мне смотреть мешаете… Хотя там и смотреть не на что, правда ничего интересного… И под душ уже можно, да, Игорь Николаевич? И все время лежать не обязательно. Конечно, боксом заниматься еще рановато… И с парашютом прыгать я бы не посоветовала… И без парашюта тоже… Вниз глазами… Больной, что здесь смешного? Я за эти прыжки вниз глазами вообще расстреливала бы. Еще в полете. В смысле-в воздухе… Ну что, Игорь Николаевич, пакуем микроскоп? А то уже завтракать пора. У больного режим все-таки.
Плотников стал высвобождать голову Гонсалеса из рамы, довольным голосом приговаривая, что без колдовства здесь, ясное дело, не обошлось. При этом хитро улыбался и подмигивал.
– Не обошлось, – неожиданно серьезно сказал Гонсалес. – Вот ведь какая жена будет, а?… Кошмар.
Ася уже хотела спросить, у кого это будет такая жена и что в этом кошмарного, но тут в комнату заглянула тетя Фаина, озабоченно позвала:
– Аська, выдь на минутку. Вы ведь тут все уже закончили?…
В коридоре тетя Фаина с некоторой растерянностью, совершенно ей не свойственной, понизив голос и даже оглядываясь в сторону кухни, удивленно сказала:
– А с этими-то, с охранниками-то, что делать? Есть отказались, только чаю попили. Они и вправду огород копать собрались. То есть один копать будет, а второй тебя в больницу повезет. На своей машине. Говорят – приказ получили. А сами ночью почти не спали. Так, по очереди, по два часа… Что ж это у них за порядки такие? Главное – приказ получили! Дикость какая… Как ему не стыдно?
– Врут, – уверенно ответила Ася. – Тугарин их неофициально попросил, а они на него поклеп возводят.
И пошла разбираться с охранниками. Разобраться с охранниками помогла Светка. Очень вовремя вошла в кухню, минуту послушала, как двое парней с красными, откровенно усталыми глазами виноватыми, но упрямыми голосами долдонят что-то о приказе, и свирепо зашипела на них:
– Цыть оба сейчас же! Приказ у них! Здесь приказы Ася Пална отдает! Говорит: завтракать – так будете завтракать! Говорит: спать – так будете спать!… Скажет лезть на крышу и соловьем свистеть – полезете и будете свистеть! Вопросы есть?
У одного вопрос был:
– А что майор скажет?
– На глупые вопросы не отвечаю, – отрезала Светка. – Немедленно за стол! Неужели не видите – дети из-за вас есть не начинают, ждут, когда вы, наконец, сядете! Руки! Руки мыли?!
Парни переглянулись с одинаковым выражением лица типа «ну не отстреливаться же, в самом деле», обреченно вздохнули и гуськом пошли в ванную мыть руки.
А Светка потащила Асю из дому, на ходу деловито перечисляя:
– Вовка в машине ждет, отвезет – и вернется. Халат я тебе на всякий случай привезла. И бахилы. И апельсинов немножко. Для больного. Телефон при тебе? Хорошо. Ну, чего тормозишь? Езжай скорее, а то эти менты спохватятся – потом от них не отделаешься. Так и будешь под конвоем ходить.
– Погоди, Свет, – испугалась Ася. – Я что – прямо так поеду? Мне хоть одеться надо…
– Во что тебе одеться надо? – тут же рассвирепела Светка. – В кожаночку свою? Или, может, ты вечернее платье собиралась надевать? Я же тебе только что сказала: белый халат привезла! В машине лежит! И бахилы! А хоть бы и прямо так!… Может, майору интересно на тебя вот именно на такую посмотреть!… По улицам тебе не ходить, мы поедим здесь, а потом Плотникова с микроскопом в отделение отвезем, а потом тебя домой… Слушай, ты чего это, а? Ты, может, не хочешь к майору идти? Он, между прочим, нас от бандитских пуль собственной грудью закрывал! Я, между прочим, в семь утра за апельсинами в круглосуточный бегала! Даже Вовка, между прочим, еще не завтракал! Почти… Мы все тут стараемся ради твоего… в общем, стараемся! А ты кочевряжишься! Это как понимать?
– Между прочим, апельсины я и сама могла бы купить, – проворчала Ася, залезая в машину. – И между прочим, интересно было бы знать, ради чего «моего» вы все так стараетесь?…
– Ну, там видно будет, – уклончиво сказала Светка. – Вовка, мухой Асю Палну в больницу. Но очень медленно и осторожно. И сразу – назад. А то ты же не завтракал. Почти…
Всю дорогу до больницы Ася молчала и вздыхала. Переживала, что едет навещать Тугарина в таком виде – в старых, затрепанных донельзя джинсах и в старом, растянутом донельзя свитере. Хотя, конечно, халат надевать… Ну, все равно неправильно. Светкин муж тоже молчал и вздыхал. Уже перед хирургическим отделением сказал виноватым тоном:
– Ась, ты на нее не сердись. Она добрая. Даже очень добрая, правда… А кричит – так это потому, что слабенькая. Неуверенная в себе. Вот и нервничает…
– Это Светка неуверенная? – поразилась Ася. – Это Светка слабенькая? Вовка, мы вообще-то об одном человеке говорим?
– Да я знал, что ты не поверишь… – Вовка снисходительно улыбнулся и полез на заднее сиденье за пакетом с халатом и с апельсинами. – Ты слишком сильная, ты, скорее всего, даже не понимаешь, как это – быть слабой. А Светочка из-за всего нервничает и… и… и поэтому кричит. Чтобы никто не догадался, что она такая… нежная и ранимая. Понимаешь?
