Еще он умел спрашивать и слушать. Слушать — и опять спрашивать. К концу вечера он знал о ней все. Ну, почти все… И она о нем, наверное, почти все знала. Был рядовым инженером, работал в рядовом НИИ, получал копейки, никаких перспектив, в перестроечных вихрях НИИ рассыпался в пыль, не стало и копеек, жена, конечно, ушла, он собрал трех своих друзей, таких же нищих и брошенных, и они вчетвером начали свое дело, единственное, в котором что-то понимали, — компьютеры. Потихоньку, помаленьку, начиная с установки и наладки, с поставок комплектующих и программ, они за три года превратились в крупнейшую компьютерную фирму не только во всем городе, но и в нескольких соседних городах. Потом он почувствовал опасность — что-то уж слишком много конкурентов развелось, конкуренция становилась все более жесткой, если не сказать, жестокой, бизнес, связанный с компьютерами, становился откровенно криминальным, а в криминал лезть он категорически не хотел. Компаньоны даже слушать не хотели о смене рода деятельности, и тогда он просто продал им свою долю, оказалось, что очень выгодно продал, и открыл на вырученные деньги небольшой продуктовый магазин. Через два года у него было уже три хороших магазина в городе, пять мелких магазинчиков за городом, на Симферопольской трассе, новая машина, вторая жена и большая квартира, обставленная второй женой дорого и страшно неудобно. Из трех его бывших компаньонов двое погибли — не случайно, нет, контрольный выстрел не бывает случайным… А третий сумел вовремя уехать за бугор, и даже с какими-то деньгами, хоть и небольшими. Когда Юрий Семенович почувствовал опасность, грозящую его магазинам, он вспомнил двух своих погибших друзей и сбежавшего третьего, порадовался, что сейчас у него нет компаньонов, которых надо уговаривать, — и в одночасье продал все свои магазины, автолавки и склады вместе с запасом товара. Вторая жена от него тут же ушла, вместе с квартирой, новеньким «БМВ» и счетом, открытым на ее имя в день свадьбы. Он огорчился, потому что привык и к этой перегруженной вещами нелепой квартире, и к этой молоденькой хорошенькой девчонке, которая целых три года считалась его женой, а главным образом — потому, что привык к налаженному быту, не отвлекающему его от работы. Огорчился, но не особенно: все-таки у него теперь были деньги, начинать с нуля не приходилось, а быт ему кто-нибудь обеспечит.
Он занялся недвижимостью, дела пошли очень удачно, и долго еще будут удачно идти — спрос на жилье растет, все-таки время довольно стабильное, люди могут заработать, значит, и хорошие квартиры могут себе позволить… Сейчас он своим бизнесом очень доволен, и жизнью своей доволен вполне. Правда, третья жена от него недавно ушла, и тоже с квартирой, машиной и счетом, но это он сам виноват: о чем думал, когда женился на девчонке, которая на двадцать лет моложе? Вообще-то, если честно, женясь в очередной раз, он думал, что хоть эта жена ему детей нарожает. Ну, пусть не детей, а всего одного ребенка. Например, девочку. Его дочку. Ух, как бы он баловал свою дочку!..
— Зачем же баловать? — Тамара завороженно слушала его, ясно представляя себе маленькую девочку, красивую, здоровую, веселую, которую изо всех сил балует этот человек. Сил-то у него — немерено, он дочку так избалует… — Баловать детей опасно, особенно девочек. Жизнь у них будет так и так нелегкая, а если в детстве только и делали, что баловали, — то как она потом? Тяжело ведь.
— Нет, я бы на потом придумал чего-нибудь, — упрямо сказал Юрий Семенович. — Я бы ее как-нибудь обезопасил… Защитил бы. Она бы у меня хорошая была, умная, красивая. И деньги — любые! Чтобы ей не пришлось замуж идти за богатого, но старого. Чтобы могла любым делом заняться, к которому душа лежит. И чтобы никогда ни от кого ни в чем не зависела.
— Так не бывает, — сочувственно сказала Тамара. — Что угодно делай, а от всего их не защитишь. И умная, и красивая, и хорошая, а такое, бывает, обломится… Вот за что?
— Мне бы хотелось с вашими дочками познакомиться, — после минутного молчания сказал Юрий Семенович, внимательно разглядывая ее лицо, неторопливо, черту за чертой, потом взял ее руку и так же внимательно принялся разглядывать ее пальцы, ногти, ладонь. — Это возможно? Впрочем, познакомлюсь, когда вы будете работать у меня.
— Как это — работать у вас? — растерялась Тамара. — Кем я буду у вас работать?
— А я разве не сказал? — Он уверенно смотрел на нее, слегка улыбаясь. — Мне нужен помощник. Я давно ищу, да все какие-то не такие попадаются.
— А почему вы решили, что я… какая-то такая?
— Значит, решено, — игнорируя ее вопрос, сказал он и полез в карман. Вынул визитную карточку, протянул ей и долго молча ждал, пока она не взяла. — Я завтра утром уеду на пару дней, а в среду вы мне позвоните — скажете, когда сможете приступить к работе. Лучше не затягивать. Вы сегодня как домой доберетесь?
— Э-э… я доберусь. — Тамара все еще не знала, как отнестись к его внезапному предложению… Да какое там предложение! Это был приказ, вот что это было. — Меня подруга довезет, мы почти рядом живем. Я и сюда с ней приехала. Вон она, которая смеется. Лена… Елена Владимировна.
Юрий Семенович с сомнением глянул на Ленку:
— Елене Владимировне нынче везти никого нельзя, я не хочу рисковать своими лучшими кадрами.
Тамара невольно засмеялась, и он слегка улыбнулся, вынимая из кармана мобильник.
— Впрочем, я тоже пьяный… Алло, Саша, ты трезвый? А голос чего такой? А-а, ну просыпайся в темпе. Тебе полчаса хватит? К Виктору Васильевичу в новый дом, где свадьба была, помнишь? Приезжай на своей, сначала человека одного отвезем, потом ты меня обратно подкинешь, потом свободен. Жду.
Он сунул телефон в карман и ожидающе уставился на Тамару:
— Ну что, будем прощаться с хозяевами, да? Сейчас Саша подъедет. Может быть, и Елену Владимировну прихватим, раз уж по пути?
— Зачем вы Сашу вызвали? — недовольно сказала Тамара, испытывая страшную неловкость. — Я сама добралась бы… Подняли человека посреди ночи из-за пустяка. Вот что он после этого должен думать?
Юрий Семенович вдруг громко, искренне и очень заразительно засмеялся. Так же внезапно перестал смеяться и серьезно сказал:
— После этого он должен думать то же, что, по-видимому, думал до этого: что ему неслыханно повезло с работой. Он у меня водителем уже пять лет работает, и среди ночи я его поднимаю в первый раз. Да и вообще я чаще сам за рулем… Не люблю быть пассажиром.
— Вы намекаете, что вы хороший начальник?
— Почему это «намекаю»? Я никогда не намекаю, я так прямо и говорю: я хороший начальник. — Он ожидающе посмотрел на нее, будто она должна была как-то отреагировать, и с нажимом повторил: — Я очень хороший начальник. Скоро вы сами в этом убедитесь.
— У меня что, даже права выбора нет? — Тамара чувствовала беспомощность, и это ей совсем не нравилось. — Вы уже все за меня решили, да?
— Я-то решил, — невозмутимо ответил он. — Но право выбора у вас есть. Я же вам свои телефоны дал, а ваших не попросил. Вы сами все и решаете. Позвоните в среду — значит, судьба. Не позвоните — значит, тоже судьба. Но совсем другая…
