Она когда-то поклялась себе, что у них будет много радости. У них будет все, что они захотят, — и игрушки, и книжки, и гимнастика, и английский — да хоть китайский, она и китайца найдет! — и хорошая школа, и престижное образование, и собственное жилье… Папа, мама и Сашка обеспечили бы все это без проблем. Они много зарабатывали. Значит, ей тоже надо много зарабатывать. И при этом — не раскидывать деньги на всякие глупости. Даже по мелочам.
— Ладно, — обреченно сказал Федор, хмуро послушав ее молчание. — Ладно, давай опять посчитаем. Сюда нести, что ли?
— Сюда, — оживилась Зоя. — Чтобы я детей видела. Федь, глянь, как Аленка разбегалась! Это ничего?
Федор выглянул в окно, внимательно понаблюдал минутку, успокоил:
— Ничего, Сережа следит. Вообще-то ей уже пора нагрузки увеличивать. Осторожненько. Ладно, это я еще с Серым посоветуюсь — и сам займусь.
Он ушел за Большой Тетрадью, а Зоя осталась смотреть в окно на детей. Манька носилась, как теленок по весне. Даже как мамонтенок. Аленка скользила между старых лип, как золотая рыбка между водорослей. Сережа Маньке иногда грозил кулаком, а за Аленкой все время следовал неотступно, и было видно, что он не просто тень изображает, а готов в случае чего в любой момент поддержать, подхватить, унести от опасности…
Она сделает все, чтобы у них было много радости.
Вернулся Федор, шлепнул на стол Большую Тетрадь, положил перед Зоей лист бумаги и фломастер, недовольно сказал:
— Считаешь, считаешь… Недавно только считала. Сколько можно? Жлобиха.
— Ничего, — пробормотала она, нетерпеливо открывая Большую Тетрадь. — Деньги счет любят.
Федор вздохнул и молча сел с другой стороны стола, приготовившись при необходимости объяснять, как и что. Такая необходимость редко возникала — Зоя и сама все знала, Большую Тетрадь она за три года выучила наизусть, просто иногда, вот как сейчас, проверяла доходы и расходы последних дней и втайне прикидывала, на чем еще можно сэкономить. До Большой Тетради у нее была маленькая школьная тетрадка, которую она начала вести почти сразу после того, как Серые привезли ее с Манькой домой, в большую пустую квартиру, где не оказалось живых денег. В маленькой школьной тетрадке сначала вообще никаких доходов не было, одни расходы, и то, наверное, не все. Она же не знала тогда, легкомысленная дура, сколько стоит лечение, и санаторий, и содержание маленького ребенка, и даже коммунальные платежи… Потом появились доходы — Серые отремонтировали и сдали надежным людям Сашкину квартиру и сразу принесли Зое деньги, а она сразу схватила, конечно, даже не подумав, что ремонт сколько-то стоил… Потом, когда она начала уже помаленьку очухиваться, появились еще кой-какие доходы — Томка привела к ней домой двух баб, которые стеснялись заниматься в группе. Потом, когда Елена Васильевна появилась и с ходу занялась Манькой, Зоя летом пыталась заработать дворником, но Серые это дело мигом вычислили и пресекли, заставили сдать хвосты за летнюю сессию и погнали учиться дальше.
Потом оказалось, что у родителей на банковском счете было почти шестьдесят тысяч рублей, и она тоже занесла их в доходы. Потом Серый сказал, что остался должен Сашке крупную сумму — он так и сказал: «Крупную сумму», но сколько — не сказал, только предупредил, что сразу отдать не сможет, будет отдавать по частям, каждый месяц по пять тысяч, а проценты — потом. И это она тоже записала в доходы. А когда из больницы вернулся Федор, можно было уже и в тренеры пойти, не бросая института. В маленькой школьной тетрадке была неразбериха, и три года назад Зоя завела Большую Тетрадь и разграфила ее по сложной системе, а когда согласилась танцевать в «Фортуне» — система стала еще сложней.
Зоя внимательно изучила все записи за последнюю неделю, повздыхала и с сожалением отложила красный фломастер — таких расходов, которые можно было бы сократить, и на этот раз не нашлось. И еще завтра надо заплатить за квартиру, свет, газ, телефон… И сотовый обязательно проверить надо, а то отключат в самый неподходящий момент. И за охрану. И с Аленкой надо съездить в больницу с конвертиком, пусть ее еще раз посмотрят повнимательнее. И ажурные колготки надо опять покупать. Или из Семеныча деньги на них вынуть? Все-таки, можно сказать, рабочий костюм. И еще надо зайти в тот детский сад, который одна баба из второй группы хвалила прямо взахлеб. Страшно, конечно… Но девочкам пора привыкать к коллективу, тут Томка права. Да и Феденьке насколько легче будет. Второй курс все-таки, уже не шутка. Но сначала надо решать с санаторием для Аленки. Расходы, конечно, заметные, но она правда зарабатывает сумасшедшие деньги, Федор прав. А тратят они меньше половины. Если девочек отдать в тот крутой детский сад, тогда будут тратить больше половины. Ничего, можем себе позволить…
— Ладно. — Зоя захлопнула тетрадь и поднялась. — Схожу-ка я к Елене Васильевне. Что-то она сегодня притихла, даже не позвонила ни разу. Когда дети вернутся — позови меня, я их опять сама выкупаю. Вынь тесто из холодильника, попозже вареников налеплю. А то Томкин творог до конца жизни не съедим. И Елена Васильевна вареники любит.
Зоя подумала немножко и решила идти к Елене Васильевне не через внутреннюю дверь, а через лестничную площадку. Мало ли что, может, Елена Васильевна спит, в ванне сидит или гостей принимает, а тут в закрытой квартире является она. Особенно при гостях это неуместно.
— Зоенька, — строго сказала Елена Васильевна, открыв дверь и торопливо снимая фартук. Елена Васильевна не могла принимать гостей в фартуке. — Зоенька, дорогая, как вы кстати зашли! Я уже вам звонить хотела… Пойдемте на кухню, если вы не против. У меня там привет от Карлсона сидит, и, кроме того, у меня к вам есть обстоятельный разговор.
На «обстоятельный разговор» Зоя особого внимания не обратила, у Елены Васильевны каждый день был к ней обстоятельный разговор. А привет от Карлсона заинтриговал.
— У вас гость, да? — немножко удивилась она. У Елены Васильевны почти не бывало гостей, только Серые да она сама. Со всей своей семьей, конечно. — А кто этот Карлсон?
— Ха! — не оглядываясь, звонко крикнула Елена Васильевна, семеня по коридору впереди Зои. — Я думала, у меня склероз! Оказывается, склероз совсем не у меня. Карлсон, который живет на крыше. В вашем юном возрасте стыдно не помнить классику.
Елена Васильевна всерьез считала Зою юной. Смешно. Хотя, конечно, с колокольни собственного возраста имела право так считать. Елене Васильевне недавно стукнуло семьдесят восемь. Тридцатишестилетнего Серого она тоже считала юным и обращалась к нему «молодой человек». Томку называла деточкой, Сережу — юношей, Маньку и Аленку — девушками, и ко всем — на «вы». Только Зою и Федора она звала по именам, иногда балуя их уменьшительными. Но тоже обязательно на «вы». По общему мнению Серых — Крайновых — Легостаевых, Елена Васильевна была классной старухой.
— А откуда у вас взялся Карлсон? — вкрадчиво спросила Зоя. — Он что, с крыши свалился? Елена Васильевна, не открывайте окна настежь. Мало ли что сквозняком может занести!
— Ха! — опять звонко крикнула Елена Васильевна. — Слишком лестно вы обо мне думаете! Ко мне, Зоенька, уже очень давно мужчин в самом расцвете сил никаким сквозняком не заносит!
