О короле и забыли, откровенно говоря, – особенно когда
как следует выпили. Веселье било ключом, надрывались музыканты, звенела посуда,
за портьерой в глубине помоста время от времени появлялся бульдог в
человеческом облике, министр полиции, окидывал орлиным взором окрестности – и,
убедившись, что все в порядке, вновь скрывался за тяжелыми складками вишневого
бархата. Сварог, надо сказать, вовсе и не убивался от недостатка внимания –
добросовестно высидеть свое и убраться восвояси…
Какое-то время он высматривал среди знати Маргилену с мужем,
но так и не разглядел, в зале собралось человек с тысячу, и в глазах рябило от
жарко сиявших дворянских корон, самоцветов, богатых одежд. Арталетту он тоже не
увидел. Проще всего было бы подозвать лакея и спросить – должен же кто-то знать
такие вещи, – но обращаться к ним не хотелось: из-за раззолоченных ливрей
и одинаково бесстрастных лиц, лишенных и тени человеческих эмоций, они казались
заводными болванчиками, возникало даже подозрение, что они и говорить не умеют…
Итак, свершилось. Он прошел через это длинное и помпезнейшее
испытание – коронацию по-ронерски, ничего общего не имевшую с патриархальным
гланским обрядом. Здесь все было обставлено не в пример роскошнее:
торжественный проезд гвардии в парадных мундирах, гром пушек стоявших на реке
военных кораблей, толпы принаряженного народа, город, украшенный гербовыми
полотнищами с золотой бахромой, штандартами, позолоченными коронами, полосами
разноцветных тканей, свисавших с балконов и окон, гильдейскими знаменами… Он
уже немного разбирался в таких вещах и понимал: за день-два такое торжество не
организуешь, не подготовишь. Отсюда следовало, что свой план Конгер задумал
давненько и проводить его в жизнь начал загодя, так что в нужный час осталось
лишь отдать приказ…
Немножко неудобно было перед гланцами: смех, а не король –
просидев на престоле пару недель, покинул подданных в спешке, словно
преследуемый кредиторами должник. Однако на тайном совещании с глэрдами (когда
он вернулся в Клойн той же загадочной дорогой, о которой так и не выдалось
случая расспросить Леверлина толком) Таварош, Даглас и Баглю в один голос
заявили, что так, пожалуй, и лучше. Учитывая вчерашний загадочный катаклизм,
почти до основания уничтоживший королевский замок. «Если это и в самом деле
Стахор, – сказал Таварош. – В Равене ему будет труднее до вас
добраться, государь». В конце концов, ничто не мешало Сварогу по-прежнему
числиться гланским королем – а со страной тем временем преспокойно
управится и Совет из тех самых глэрдов, что позвали его на царство (с
добавлением брата Фергаса). Вслух об этом, понятно, не говорилось, но у Сварога
осталось впечатление, что господа глэрды про себя облегченно вздохнули: очень
уж удачно для них сложились дела. И грозного короля, твердо намеренного править
самовластно, поблизости нет, и трон занят законным владыкой, пусть и
пребывающим в отдалении. Правда, на всякий случай Сварог быстренько составил
указ, по которому лишь он сам и никто другой мог вводить в Совет глэрдов новых
членов в случае естественной убыли. Мало ли что может взбрести кому-то в
голову, пока король далеко, пусть берегут друг друга – человеческая природа, как
подтвердит вам любой министр полиции, ох как несовершенна, и следует заранее
исключить ситуацию, при которой какому-нибудь интригану покажется выгодным
устроить заговор с резней…
Ну что же, будем править. Плохо только, что и здесь, как
давеча в Готаре, придется первым делом ради вящего спокойствия державы, ради
высших государственных интересов кого-то вешать. Удел королей, увы… Лучше всего
было в Глане, там он так и не успел пролить кровушки, даже скотину Рейта не
особенно и тянет казнить. Отобрать в пользу той девчонки изрядный кусок угодий,
а самого по старому обычаю гланских королей сослать в какую-нибудь самую
отдаленную глэрдову деревушку, чтобы томился там среди овцепасов и углежогов,
пока не смягчится сердце монарха…
– Что? – очнулся он от раздумий.
– Я говорю, командир, тебе первым делом надо занять Вольные
Маноры, – склонившись к его уху, поведал Бони конспиративным
шепотом. – Верно тебе толкую, как король королю. Там и руды хорошие,
которые они по своей бедности толком разрабатывать не умеют, и торговое
судоходство по Рону, и корабельные леса Каталаунского хребта…
– Гром меня порази! – сказал Сварог с непритворным
удивлением. – Бони, дружище, да ты ведь, я смотрю, не только баронских
дочек валял и вино кушал… Мыслишь вполне стратегически.
– Ага, мне уже именно это слово и говорили, – скромно
сказал Бони. – А в общем, это все немногим сложнее, чем обычные думки
крепкого крестьянского хозяина: вот прикупить бы тот выпас, да прирезать ту
пашенку, да ухитриться как-то соседскую межу подалее передвинуть, в свою
пользу, конечно…
– Растешь на глазах, – фыркнула Мара.
– Не язви, рыжая, – с достоинством сказал Бони. –
Мечом махать – дело нехитрое. А вот нам, королям, нужно еще и мыслить… тем
самым ученым словом говоря. Верно тебе говорю, командир, нужно занимать Вольные
Маноры. Благо тамошний народишко к тебе, в общем, расположен. Надоели им свои
корольки да барончики. О тебе в Манорах, знаешь ли, оч-чень оживленно и с
симпатией судачат. Говорят, что у тебя немерено свободной земли в Трех
Королевствах, а вот людей, наоборот, нехватка… Что ты удивляешься? Мужик –
создание практичное, ежели мне будет позволено употребить еще одно ученое
слово. А пахотной земельки в Манорах мало, горы как-никак, Каталаун… Вообще
прикидывая, можно со временем и оттяпать у Святой Земли тот кусок, что за
Роном, – и будет устье Рона у тебя в руках, а не у этих святош. Они ж там,
в Святой Земле, – народец обнищавший… Ты подумай, а? У меня, как у всякого
приличного короля, имеются шпики в заграницах, так что настроения я знаю…
– Подумаем, – сказал Сварог рассеянно. – Дай ты
мне на престоле освоиться…
Со своего помоста он видел в распахнутое, от пола до
потолка, окно, что на прилегающей к замку луговине горят во множестве костры,
взлетают разноцветные фейерверки: там, в соответствии с той же вековой
традицией, устроили угощение для простого народа, простенько, но обильно, без
особых затей – быков целиком жарили, вино из бочек ковшами черпали…
Кто-то легонько коснулся его плеча. Подняв глаза и увидев значительное
лицо министра полиции, Сварог вспомнил еще об одном деле, которому как раз
настал черед. Поднялся, кивнул остальным:
– Гуляйте, други, во всю широту души, а у меня тут кое-что
неотложное образовалось…
…На узеньком небольшом балконе на каменных перилах и в самом
деле красовались семь соколов, статуэтки высотой в локоть, высеченные
давным-давно из темного песчаника. Никакого красивого вида с этого самого
балкона не открывалось – лишь узкая полоска земли меж глухой стеной
королевского зоопарка и высоким, сплошь заросшим соснами холмом. Впрочем,
теперь-то Сварог знал, для чего балкон когда-то устроили именно здесь…
Он долго стоял у перил, источавших запах старого пыльного
камня, меж двумя соколами, потрескавшимися и выщербленными, и в голове не было
никаких особенных мыслей. Издали долетали шумы праздника, и не понять было – то
ли из дворцового зала, то ли с луговины, пьяный гомон мог с равным успехом
принадлежать и сборищу чванных дворян, и толпе разгоряченного даровым вином
простонародья.
