Когда дверь закрылась за новым перспективным сотрудником,
Сварог повернулся к Маре:
– По-моему, приобретение неплохое.
– Да вроде бы, – кивнула Мара. – Вот только,
готова биться об заклад, этот компьютерный гений живую женщину еще в руках не
держал. Точно тебе говорю.
– Опять ты…
– Я, между прочим, серьезно, – сказала Мара без
улыбки. – Коли уж этот парнишечка будет заниматься серьезными делами в
компании серьезных людей, ему нужно срочно повзрослеть во всех смыслах. Зачем
нам юнцы, мающиеся неудовлетворенными желаниями? Нам нужны люди опытные, все
стороны жизни познавшие.
– Что-то в этом есть… – подумав, кивнул Сварог.
– Ну, это я организую, – деловито сказала Мара. –
Есть тут в замке одна деваха из новых горничных, в меру смазливая, в меру
легкомысленная. Объясню ей задачу, подкину золотишка – и она в два счета из
него хваткого мужика сделает, пискнуть не успеет. Девственники, равно как и
девственницы, в нашем многотрудном ремесле категорически противопоказаны,
поскольку…
В дверь осторожненько постучали. Сварог крикнул:
– Войдите!
Слуга, не переступая за порог, тихонечко доложил:
– Государь, к вам просится господин департаментский
секретарь.
– Давай его сюда, – кивнул Сварог. – Надо
полагать, какие-то иностранные новости…
Вошел помянутый секретарь – тот, что покинул родные места
после неудачной торговли секретными документами, сравнительно молодой человек с
ранними залысинами. Двигался он плавно и неспешно, говорил всегда тихо, редко
поднимая глаза, – почти образец опытного дипломата, несуетливого в жестах
и словах. Сварог пока что не торопился возводить его в министры – и оттого, что
не хотел чрезмерно баловать своих сподвижников с изрядно подпачканной
репутацией (министр полиции был исключением, такова уж его многотрудная служба,
шеф полиции должен внушать к себе почтение еще и пышным титулом), и по другим
причинам, гораздо более пикантным…
Ограничился Сварог тем, что, как и в случае с гвардионцами,
позволил своему дипломату именоваться прежним титулом.
– Проходите, господин департаментский секретарь, –
сказал он весело. – Что там у нас новенького на ниве международных
отношений?
Беглый дипломат держался странно и был на себя не похож –
глаза бегали, а руки явственно тряслись. «С похмелья он, что ли? – подумал
Сварог. – Вроде бы особо не закладывал…»
Вошедший вдруг пал на колени самым натуральным образом и,
глядя на Сварога снизу вверх, с испуганным, отчаянным лицом воззвал:
– Государь, позвольте покаяться!
– Ну, валяйте… – не без интереса сказал Сварог, тут же
прикинув про себя: если это белая горячка, нужно, не затягивая, кликнуть
лакеев, пусть вяжут…
– Государь, я – шпион… Это все ложь – насчет продажи
секретных документов и бегства. Меня к вам послал седьмой коллегиум
министерства иностранных дел, наша заграничная разведка…
– Тьфу ты, – поскучнел Сварог. – Так это мне
известно, любезный. Я, правда, не знал в точности, на какую из секретных служб
имеете честь трудиться, но что вы мне врете насчет своих мнимых прегрешений,
знал с самого начала, когда мы с вами впервые говорили… Умею я такие вещи,
знаете ли… Что же мне теперь с вами делать? Обманом вы вкрались в доверие моей
королевской милости, змею я, выходит, на груди пригрел, натурального
патентованного шпиёна…
Он нисколечко не сердился – а на что, собственно? Человек
подневольный, ему дали задание, он и пошел. В конце концов, не «Черная
благодать» заслала, а обыкновенная сопредельная разведка, дело, как
неоднократно подчеркивалось, житейское. И, между прочим, открывает простор для
комбинаций.
Мара раздумчиво сказала:
– Вообще-то, на крайней справа виселице, кажется, крюк
свободный есть. А если и нет, то сучьев достаточно. Я утречком у реки с дюжину
обормотов развесила – так там еще места хватит на сотню таких вот…
По лицу коленопреклоненного шпиона ползли крупные капли
пота, его трясло.
– До чего же вы все-таки милое и ласковое создание,
графиня, – сказал Сварог. – Душою отдыхаешь, на вас глядючи… Ну
почему сразу вешать? Приличный человек, разведчик, не карманник какой-нибудь… К
тому же сам пришел с повинной… вот, кстати, любезный! Мне решительно непонятно,
что это на вас нашло. Встаньте с коленок, садитесь к столу и рассказывайте.
Вешать вас никто не будет, графиня Сантор просто шутит по присущей ей
жизнерадостности… В крайнем случае перевербуем, всего и делов. Ну-ну, вставайте
и садитесь. Я серьезно. Дипломат у меня один-единственный, не вешать же его по
столь пустяковой причине, только потому, что он, изволите ли видеть, шпион…
Секретарь присел к столу, деликатно умостившись на краешке
стула. Он немного оправился, но все еще, похоже, ждал подвоха.
– Да не тряситесь вы! – поморщился Сварог. – Я
говорю серьезно. Никто вас не вздернет. Только, если уж пошел откровенный
разговор, извольте объяснить, что вас, голубь мой, сподвигло покаяться.
– Мне приказало начальство, – признался незадачливый
шпион, сидя навытяжку. – Мой непосредственный начальник – граф Раган,
заведующий седьмым коллегиумом. Вы с ним когда-то встречались в Равене…
– Как же, помню, – кивнул Сварог. – Неглупый
человек и весьма целеустремленный… Продолжайте.
– Сегодня утром я получил письмо… Мне предписывается вам
открыться… и сообщить, что граф Раган вас уверяет в искреннем к вам
расположении. В случае, если вы когда-либо пожелаете установить с ним… какие-то
неофициальные отношения, мне поручено служить посредником.
– Ага, – подумав, кивнул Сварог. – Это он таким
образом вас подстраховывает, чтобы я сгоряча вас не вздернул… Ну что же, он о
вас определенным образом заботится… Продолжайте.
– Это все, государь, шифровка была короткой… Я выполнил все
предписанное…
– Интересно, – сказал Сварог. – Ох, как интересно…
Это король ему приказал или граф действует по собственной инициативе?
– Не могу знать, ваше величество! – по-солдатски
отчеканил дипломат. – Я – человек маленький, в такие тонкости не посвящен.
«Ох, как интересно, – повторил про себя Сварог. –
И совершенно непонятно, как расценить столь дружеский жест. Откровенно
протягивают руку на дружбу, а? Что же им все-таки нужно? Раган уже однажды
открытым текстом высказал, что им нужно. Там, в Равене. Три Королевства им нужны.
У них – избыток населения и недостаток пахотных земель, истощаются рудники,
цены растут, да к тому же королёк у них, мягко говоря, государственным умом не
блещет, по достоверным сведениям из надежных источников, ничем, кроме балеринок
из Королевского театра, и не интересуется, и, что еще хуже, в фаворитах у него
такие же ничтожества, не нашлось своего кардинала Ришелье… Что же они
замышляют, а? Отрубите мне голову, но, похоже, наконец-то началась самая что ни
на есть высокая политика… Дела…»
