Они достигли места, где дорога раздваивалась: накатанная
тележными колесами и изрытая копытами, вонявшая навозом колея сворачивала
влево, а вправо уходила узенькая тропа, заросшая высокой, по колено, травой. На
самой развилке стоял серый каменный столб в полтора человеческих роста,
обхватом в добрую сосну. На нем красовался глубоко выбитый знак, по виду
довольно древний, но прекрасно сохранившийся как раз из-за этой своей глубины.
У Сварога он опять-таки не вызвал никаких ассоциаций и воспоминаний.
Пес решительно свернул на заросшую тропу. Сварог следом.
Тропа прихотливыми извивами петляла по лесу, уходила под уклон, все ниже и
ниже, а лес густел и густел, выглядел все более негостеприимным, нехоженым.
Правда, никакой опасной лесной живности пока что не
обреталось в непосредственной близости – иначе пес учуял бы. Он вдруг резко
остановился, так что Сварог чуть не налетел на него, поднял голову, прядая
огромными ушами, вытянувшись в струнку, глухо, клокочуще заворчал. Шерсть у
него на загривке встала дыбом, верхняя губа дергалась, обнажая белоснежные
клыки.
Что-то там, впереди, ему очень не нравилось… У Сварога
прошел по спине холодок нехорошего предчувствия. Он покрепче стиснул топор,
поудобнее перехватил древко.
И явственно расслышал впереди, совсем неподалеку, отчаянный
женский визг – и еще какие-то громкие звуки, ни на что знакомое не похожие, но
показавшиеся омерзительными, чужими, опасными…
Бросился вниз, не колеблясь и не рассуждая, – чересчур
уж низка вероятность того, что здесь, в глуши, куда дорога давным-давно
заросла, оказались одновременно две девицы, зовущие на помощь заполошным визгом…
Пес топал следом, жарко дыша в затылок. Сварог с трудом
затормозил, еле удержал равновесие, взрывая каблуками траву.
Внизу, в ложбине, он увидел небольшое озерцо, почти
идеальный круг диаметром уардов в двадцать. Деревья подступали к нему вплотную,
повсюду над темной водой свисали беловатые корни.
А в воде творилось нечто невообразимое. Хаотичное
мельтешение чего-то живого, подвижного, многочисленного, всплески и веера брызг
– все это никак не складывалось поначалу в понятную картину. Лишь через несколько
томительно долгих мгновений он смог сообразить, что же видит, и то после того,
как взгляд зацепился за человеческую фигурку, оказавшуюся почти в центре этого
безобразия…
Яна отчаянно билась, то выскакивая над водой по колени, то
погружаясь по шею, а то и ухая с головой. Черный камзол превратился в лохмотья,
шляпы не видно, золотые волосы намокли и спутались. Зеленые кольчатые щупальца,
взметавшиеся вокруг нее, бешено плясавшие в воздухе, молотившие по воде, как
плети, словно бы не прикреплены к какому-то телу – как Сварог ни таращился,
казалось, щупальца растут сами по себе, из дна, как водоросли, отовсюду, жуткой
чащобой.
Он замер, чувствуя, как волосы встают дыбом под королевской
митрой. Каким-то непонятным способом Яна защищалась, как могла, и временами
успешно – стоило ей взметнуть перед лицом скрещенные запястья с растопыренными
пальцами, как вокруг нее, судя по дерганьям щупалец, возникало нечто невидимое,
упругое, сильное, расшвыривавшее эту зеленую мерзость, гнувшее ее, как порывы
ветра – траву. Но что-то не ладилось – то ли девушка теряла силы, то ли
щупальца как-то находили лазейки и слабые места в невидимой подвижной броне.
Они смыкались все теснее и теснее, временами Сварог уже не мог рассмотреть за
их переплетением Яну. Слева над водой, за спиной Яны, вдруг медленно поднялось
со дна что-то полукруглое, огромное, шишковатое, выбросившее на толстых
отростках с десяток самых натуральных глаз, желтых, с черными кошачьими
зрачками…
Мимо Сварога бесшумно пронеслось длинное черное тело, ухнуло
в воду, взметнув мириады тяжелых брызг, – пес, уловив невысказанный приказ
хозяина, ринулся в бой. При дьявольском проворстве гармов и их умении на
секунды словно бы выпадать из нашей системы ощущений, оборачиваясь бесплотной
полосой тумана… Зеленой твари придется туго…
Жаль, что тварь об этом не имела ни малейшего понятия! После
первых бесцельных мельтешений и дерганий вокруг нового врага зеленые щупальца
целеустремленно сомкнулись, раздался громкий, истошный визг гибнущего зверя – и
в щели этого омерзительного кокона струями ударила алая кровь, щупальца
разомкнулись, взлетели какие-то черно-багровые клочья, уже неузнаваемые…
Издав сдавленное рычанье, в котором не было ничего
человеческого, Сварог решился действовать. Уж если так быстро и бесславно погиб
пес, то ему самому, сунься он в воду, оторвут голову еще проворнее – а
подходящих заклинаний в памяти не отыскать, и есть только один выход… А Яну уже
не видно за переплетением щупалец!
Почти не размахиваясь, он метнул топор в ту сторону, где
вздымалась над водой шишковатая, усеянная желтыми буркалами башка. Оставалось
надеяться лишь, что Доран-ан-Тег, до сих пор во многом загадка, вещь в себе, не
подведет и на сей раз…
И вновь в воздухе упруго, шелестяще просвистел туманный
круг, украшенный алым кольцом, колыхнулся, лег горизонтально, врезался в воду…
В следующий миг озеро словно вскипело, превратилось в бурлящий, клокочущий ад.
Уже не различить было, где взбаламученная вода, а где щупальца, в разных местах
взлетали фонтаны зеленой жидкости, непонятные ошметки и клочки, вода, казалось,
закипает, словно со дна ударил гейзер…
Увидев мелькнувшее посреди этого шумного безумия белое
пятно, Сварог прыгнул в ту сторону, выхватив меч. Тут же оказался по пояс в
липкой взбаламученной воде, глаза залило, ноги по щиколотку ушли в ил. Наступая
на что-то дергавшееся, подвижное, живое, наугад отмахиваясь клинком от
возникавших перед ним щупалец и ухитрившись-таки рассечь пополам парочку, он
упрямо пробивался в ту сторону, где над водой то пропадала, то вновь появлялась
белая рубашка Яны. В одном можно быть уверенным: что бы ни творилось вокруг,
хозяина топор не заденет, как ни разбушевался…
Что-то ухватило его за ногу под водой, нахально и цепко.
Сжав рукоять меча обеими руками, он наугад вогнал клинок, сверху вниз. Попал –
тварь отцепилась… Вокруг все пенилось, бурлило и клокотало. Сварог упрямо
продвигался вперед, временами оступаясь и шумно падая в воду с головой – вода
попала в рот, и вкус был неописуемо мерзким, – а вокруг летели брызги,
ошметки, тугой свист рассекаемого воздуха слышался со всех сторон…
Отчаянным рывком он преодолел разделявшее их расстояние –
Яна опять исчезла под водой, но теперь Сварог ее отчетливо видел слезившимися
глазами, да и вокруг стало гораздо спокойнее, тише. Присел на корточки,
выпустив меч, обеими руками нашарил человеческое тело, рывком вздернул девушку
над водой и, взвалив на плечо, поволок к берегу, взметывая при каждом шаге тучу
брызг. Она оказалась отнюдь не хрупкой тростиночкой, но он не выпускал, тащил,
поднявшись над водой по бедра, по колени, по щиколотки…
Понатужившись в последнем усилии, ухитрившись не
поскользнуться на мокрой грязи у берега, вытащил Яну на сухое место, пронес еще
несколько шагов и опустил на траву лицом вверх. От ее камзола остался лишь
воротник, с которого свисало несколько полосок бархата, рубашка из тончайшего
полотна превратилась в клочья, и взору открылись пленительные картины – сейчас,
в этот миг, волновавшие не больше, чем трава под ногами. Усевшись – почти упав
– рядом с ней, Сварог оглянулся, шумно отдуваясь, выхаркивая остатки воды.
