Через несколько секунд Сварог уже мчался обратно в тронный
зал, а по пятам за ним бесшумно неслось черное чудовище с лошадь размером. Еще
издали Сварог отчаянно замахал мэтру – да уйди ты с дороги, мать твою так!
Лагефель ошалевшим зайцем выскочил наружу, Сварог ворвался внутрь, как ураган,
проскочил на ту сторону – и, когда пес встал с ним рядом на жесткой земле
неведомого мира, приказал ему: «Ищи!» Конечно, опять-таки мысленно.
Огромный черный зверь пригнул голову, шумно принюхался – и
вскоре, обрадованно рявкнув, трусцой припустил по лесу. Сварог двинулся следом,
зорко оглядываясь, но так и не усмотрев пока что никаких чудищ, черных магов,
лесных разбойников и прочих опасностей. Они двигались по самому обычному лесу,
потом оказались на самой обычной прогалине, вновь углубились в самый обычный
лес…
Так они отмахали с поллиги – впереди, держа нос над самой
землей, трусил пес, следом двигался Сварог. Он, наконец, обнаружил первое отличие
здешнего мира – несмотря на то, что вокруг, как и было первоначально
подмечено, стоял ясный солнечный день, на небе не было солнца. А также луны,
звезд и прочих небесных тел. Откуда брался свет, непонятно. Ну и хрен с ним, не
это главное…
Выйдя из леса, они оказались возле неширокой дороги,
тянувшейся из-за горизонта к высокому округлому холму. Судя по узким колеям,
навозу и отпечаткам копыт, по ней ездили исключительно экипажи, приводившиеся в
движение животными. Впрочем, это ни о чем еще не говорило – в иных уголках
покинутой Сварогом Земли вполне мирно уживались и запряженные лошадьми телеги,
и сверкающие лимузины с двигателями внутреннего сгорания…
Пес свернул направо, к холму, они двигались теперь по
обочине дороги. Оказавшись на вершине зеленого холма, Сварог быстренько
огляделся. Там, куда они направлялись, дорога снова сворачивала в лес. По
сторонам, насколько хватало взгляда, простирались то леса, то открытые
пространства – причем некоторые из них походили на посевы, что опять-таки
говорило о присутствии человека… или, по крайней мере, неких существ, умеющих
возделывать землю и сеять на ней что-то. В конце концов, мохнатые
Крошки-Огородники, выращивавшие в Хелльстаде «мясные» тыквы, вообще не были
людьми…
Они спустились с холма, миновали неширокий лесок. Пес
уверенно шел по следу… но Сварог остановил его. Следовало осмотреться.
Начинались обитаемые места…
Слева, уардах в двухстах от дороги, расположилась самая
натуральная деревенька – полсотни домов, довольно неказистых, дощатых и
бревенчатых, с конусообразными крышами. Отсюда можно было рассмотреть, как меж
ними спокойно, неспешно передвигаются некие фигуры – ходившие на двух
конечностях, вроде бы похожие на людей. Донеслось что-то вроде коровьего
мычания и собачьего бреха. К добру подобные этнографические наблюдения или
к худу?
А вот справа, буквально в двух шагах от дороги,
расположилось длинное каменное строение. Вывеска на нем была непонятной – на
почерневшей доске с полдюжины загадочных знаков, измалеванных белой краской
давным-давно и уже порядком осыпавшихся, – но этот дом с покосившейся крышей
более всего напоминал самую обычную придорожную корчму. Коновязь слева от
входа, к которой привязаны три низеньких мохнатых лошаденки, запряженных в
четырехколесные телеги, не особенно и отличавшиеся от таларских. Изнутри, через
распахнутые окошки, слышны разговоры – вроде бы на понятном языке…
Решительно потянув за тронутое ржавчиной кованое кольцо,
Сварог распахнул противно завизжавшую низкую дверь и вошел. Точно, корчма. Не
из роскошных. Столы и табуреты из грубых плах, пол давно не метен, запахи
недвусмысленно свидетельствуют, что мясо тут лежалое, а капусту готовили на не
самом лучшем кухонном жиру, уже не единожды участвовавшем в процессе. И тем не
менее именно эти незатейливые бытовые детали вкупе с уже подмеченными позволяли
думать, что вокруг – не какие-то там края вампиров или волшебные страны,
черт-те кем населенные, а нормальные, в общем, места, где живут нормальные, в
общем, люди.
Те экземпляров шесть-семь, что за столами хлебали варево из
грубых глиняных мисок, запивая какой-то сивухой из грубых оловянных стаканов,
от людей почти не отличались. Уши у них, правда, были несколько иной формы,
совсем круглые и без мочек, волосы странного пепельного цвета, неуловимо чужого,
а носы что-то чересчур уж маленькие, сущие пуговки, но все же у них больше общего
с каким-нибудь таларским землеробом, чем с ямурлакским вампиром… Одежда
незатейлива, однообразна – этакая посконная рота, уж никак не баре…
На Сварога взглянули мельком – и продолжали хлебать да
запивать. Лишь хозяин, лысоватый пузан в кожаном жилете на голое тело, вышел
из-за стойки, присмотрелся более внимательно, особенное внимание уделив топору.
– Чво ваша мылсть жалают? – спросил он громко и,
пожалуй что, почтительно. – Услужыть можм, чем угодно будит вашей мылсти,
едой, пытьем, али там прочиго…
Сварог его, в общем, понимал – тот же язык, только здорово
исковерканный.
– Здесь не проходила девушка в мужской одежде? –
спросил он внятно, ломая голову, как бы исковеркать слова так, чтобы стало
понятнее. – В черном костюме, синеглазая?
– Про што ваша мылсть толкуит? – почесал в затылке
хозяин. – Девышки в мыжской отешти не бывают, прилишные, я в виду имею.
Девышке в жескей отеште хотить полошено.
– Значит, не заходила она сюда? – настаивал
Сварог. – И мимо не проходила? Девушка в мужской одежде?
Тут один из сидевших за столом лицом к окну завопил так,
словно кто-то спрятавшийся под столом попытался его охолостить и в этот самый
момент уже залез в штаны жуткими клещами. На его вопль обернулись остальные – и
дружно подхватили, вскочив, обливая себя варевом из перевернутых мисок,
опрокидывая табуреты, тыча пальцами в окно.
Там, за окном, ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось
– всего-навсего черный гарм, хелльстадский пес размером с лошадь, заглядывал в
оконце, шумно сопя, для чего ему пришлось наклонить голову так, что отлично
просматривался весь его немаленький рост.
Однако, судя по бурной реакции здешних пейзан, гармов они
никогда в жизни не видели и увиденное привело их отнюдь не в восторг, а в самый
что ни на есть панический настрой. Не сговариваясь, они шумным табунком
кинулись за стойку, пытаясь спрятаться за ней всем скопом.
Трактирщик обычно – существо более развитое, нежели простые
крестьяне, ничего толком в этой жизни не видевшие и слаще репы яства не
едавшие. Однако и здешний хозяин поддался панике, за стойкой, правда, прятаться
не стал – да там и не повернуться было, – но шустро присел, загородившись
опрокинутым столом, и тоже орал благим матом, выставив перед собой неведомо
откуда выхваченный мясницкий ножище.
Ясно было, что эта компания ни к черту не годится в качестве
собеседников и источника полезной информации. От души плюнув на пол – судя по
виду, привычный к такому обращению, – Сварог повернулся и вышел, стараясь
не зацепить серебряной митрой низкую притолоку. Вновь приказал псу: «Ищи!» – и
быстро зашагал за ним следом, еще какое-то время слыша, как в корчме орут на
разные голоса что-то вовсе уж несуразное и непонятное.
