* * *
Бенга проснулся первым и не стал сразу будить спутников. Время поджимало, но полчаса наедине с собой были ему необходимы. Поплотнее закутавшись в плащ и в заклинание незаметности, он отошел в сторонку. Мальчики вчера постарались, устраивая ночлег. Уже с двух шагов их не учуял бы ни зверь, ни маг, ни тем более простой человек.
Здесь, наверху, было прохладно — а сейчас так даже и холодно. После ночной грозы мокрым было все, даже камни. Солнце вставало из моря розовое, тянулось потрогать мир слабыми нежными лучами.
Змеемаг неслышно вздохнул. Ему не хотелось жить в меняющемся мире, он предпочитал неизменный. Это старость. Последние дни его уютной, почти беззаботной старости, удобной, как разношенные туфли. Бегство с Тюремного острова, подъем на Шапку, предстоящий путь в чрево вулкана — все это внешние мелочи в сравнении с необходимостью внутренних перемен. Но никто не спрашивал, чего ему хочется. Вечный закон жизни: меняйся или умри. Пока желание жить сильнее — меняешься и живешь.
Бенга принялся вполголоса читать длинное заклинание. Когда он закончил, у него даже зубы заныли, а позвоночник словно ошпарили кипятком. Заклинание было опасным и вредным. Змеемагу еще придется расплатиться за него — но это будет потом. А пока оно позволит ему не бояться, что старая кожа начнет слазить в самый неподходящий момент. Бенга остановил свое время, запретил телу откликаться на внутренние сигналы и совершать изменения. Теперь его тело станет послушно хранить прежнюю форму до самой последней возможности, а когда уже будет невмоготу, линька произойдет стремительно. Это будет больно. Надо спешить, чтобы к этому моменту оказаться во внешнем мире и в безопасности.
Бенга промедлил еще немного, чтобы заклинание успело как следует подействовать. Солнце, поднимаясь выше, становилось злее. Лучи его обожгли воспаленную, шелушащуюся кожу мага. Смотреть на слепящий диск без магических ухищрений стало нельзя. Зато старик наконец согрелся. Он сидел неподвижно, и на камень рядом с ним выбралась зеленая ящерица: застыла украшением, впитывала тепло.
Мысль Бенги вильнула от насущных вопросов к отвлеченным. Кто же все-таки украл перстень? И для каких целей? Кто заперся на архипелаге и запер вместе с собой Бенгу и всех остальных? Он слишком мало знал, чтобы делать выводы. И слишком мало мог в своем нынешнем состоянии. И пока что не был свободен. Охранное кольцо вдруг показалось Бенге ошейником, сжимающим его горло. Скорее выбраться наружу! Если все пойдет как надо, завтра он уже будет в большом мире.
Бенга поднялся на ноги. Зеленая ящерка метнулась было прочь, но змеемаг ухватил ее двумя пальцами поперек туловища, глянул в черные глаза. Крошка рептилия перестала извиваться, покорно застыла. Бенга мог взять себе ее маленькую жизнь.
Незачем. У него есть другие.
Старик разжал пальцы, отпуская добычу. Зеленая тень робко скользнула под бок валуна. Маг задрал подбородок и посмотрел на верхушку Шапки. Вблизи голос камня звучал громче. Здесь, где они заночевали, тело горы еще было одето шкурой трав, но дальше травяная шкура истончалась, и скальные зубцы Короны являли неприкрытую базальтовую плоть.
— Подъем, — неслышно окликнул своих людей Бенга. — Пора идти.
Они покинули место ночлега и двинулись вверх. Некоторое время их вело подобие тропы, но вскоре исчезли даже козьи тропки — козы предпочитали пастись ниже, где сочнее трава. Зато начались утомительные осыпи. Мелкие камешки сыпались из-под ног путников. Среди них все реже встречались желтоватые, и чаще — темно-коричневые, серые, а затем черные.
Через пару часов Бенга и его люди уже стояли у подножия отвесной скальной стенки. По такой способны взобраться лишь пауки, ящерицы — и маги.
— Обойдем? — заикнулся Ункве.
— Нет.
Бенга даже не глянул на него. Тонго Ог полушепотом, скороговоркой пояснил незадачливому товарищу:
— Это самый удобный путь наверх. Остальные хуже.
Бенга запрокинул голову. Именно с этой точки вершина Шапки выглядела настоящей каменной диадемой с вычурными зубцами. Змеемаг криво улыбнулся краешком губ. Так всегда. Те, кто внизу, видят лишь жалкое подобие — и лишь одолев путь наверх, ты можешь полюбоваться истинной красотой. Но любоваться некогда, потому что надо лезть еще выше.
— Закляните меня, мальчики, — негромко сказал Бенга. — Я пойду первым, ваше дело — держать.
Он быстро, но без спешки перечислил десяток свойств, которые ему требовались — легкость, липкость, ловкость, физическая сила и так далее.
— Невидимость? — предупредительно подсказал Аннуха.
— Уже неважно, — равнодушно ответил старик. — Давайте, на счет «три». Раз, два…
Притихшие маги сосредоточились.
— Три! — досчитал Бенга и полез на скалу так ловко и буднично, словно всю жизнь этим занимался.
Его растопыренные ладони прилипали к темному камню, словно намазанные клеем, и точно так же вели себя локти, колени и башмаки змеемага. Затем Бенга без малейшего труда отрывал их от поверхности, передвигался выше и снова приклеивался к скале. Он полз вверх, не снижая скорости и не меняя ровного ритма дыхания — зато молодые маги внизу запыхались, покраснели и шумно дышали. Когда Бенга достиг верхнего края скалы и перевалился через него, Ункве прижал левой ладонью сердце и побледнел. Старик исчез за краем, но через минуту свесился вниз и махнул спутникам:
— Снимайте заклятия! Теперь пять минут передышки, и поднимаете следующего. Пойдет Мгонбо Гхи.
Маги переглянулись.
— Дальше будет труднее, — уверенно сказал Аннуха.
* * *
Капитан Крандж вышел из комнаты. Немного поблуждав, выбрался из здания. Прикинув направление, двинулся к выходу с территории монастыря. Никто ему не препятствовал. Редкие встреченные им монахи не обращали на капитана внимания. Столваагьера он не встретил. Вот и ладно.
Оказавшись за оградой, Крандж посмотрел туда, где вчера оставил «Гордость Севера» под присмотром вахтенных. Корабль был на месте.
— Хвала Небу, — пробормотал капитан.
Из ночного разговора с сумасшедшим магом он сделал два вывода. Первый — очень зря он подался к отрицателям. Второй — надо сваливать.
Капитан вернулся в монастырь и у первого же монаха поинтересовался, где матросы. Пустовер покладисто проводил гостя в трапезную. «Мог бы и сам догадаться», — проворчал капитан себе под нос. Он без объяснений поднял свою команду из-за стола и повел наружу.
— А сударь маг… — заикнулся было Селедка.
Но Крандж так сверкнул на него глазами, что тот прикрыл рот ладонью и замолчал надолго. И правильно сделал. Потому что настроение у капитана Кранджа было прескверное.
Пока добирались на яликах до корабля, пока выбирали якорь и ставили мокрые паруса, капитан был беспокоен. Он расхаживал по палубе, взрыкивал на матросов и немилосердно дергал себя за бороду. Лишь когда «Гордость Севера» поймала слабый ветерок и двинулась прочь от Монастырского острова, капитан остановился. Он вперил взгляд в спину стоящего у штурвала Селедки, так что у того зачесалось между лопатками, и крепко задумался.
