Ник не знал, что ему делать с портретом Клаудии. Он хотел предложить Джонсонам забрать его перед тем, как они уехали, но почему-то не сделал этого. Но у Хиби не было фотографий матери, так что портрет, несомненно, должен принадлежать ей.
Нику картина не нужна. Она только лишний раз напоминала бы ему о Хиби, разрывая его сердце в мелкие клочья. Хотя мужчина знал, что сохранит ее образ в душе и мыслях на всю оставшуюся жизнь.
—О, но я не могу принять портрет, — запротестовала Хиби. — Я... Это же работа Эндрю Саутерна. Оригинал. Портрет стоит кучу денег. Выстави его в галерее или...
—Он по праву принадлежит тебе, Хиби, — перебил ее Ник. — Тебе, а не общественности.
—Боишься выставлять напоказ портрет бабушки своего сына или дочери, Ник? — поддела его девушка.
Я заслужил подобные упреки, с горечью заключил Ник. Даже гораздо более жестокие.
—Мне просто хочется, чтобы портрет хранился у тебя, Хиби. Он по праву принадлежит тебе и твоей семье.
Отлично. Полагаю, я могу продать его и положить деньги на счет нашего будущего ребенка.
Не надо этого делать. Пожалуйста! Ты ни в чем не будешь нуждаться. Я обеспечу малыша всем необходимым. И тебя тоже.
Только до тех пор, пока я не смогу снова выйти на работу и начну сама зарабатывать себе на жизнь, — возразила девушка. — Не нужно платить за ошибку вдвойне.
—Но наш ребенок не был ошибкой! — с горячностью воскликнул Ник.
Его красивое лицо исказилось от злости и горя.
Я говорю о себе, Ник, не о малыше.
Но ты тоже не была ошибкой, Хиби...
Думаю, ты сам отменишь свадьбу.
Хорошо, — кивнул мужчина. — А теперь, почему бы нам не уйти, наконец, отсюда? Я никогда не любил расставаний, а это... просто невыносимо. Поехали, а? — Ник нетерпеливо провел рукой по волосам.
Сначала я должна вернуть тебе кое-что. — Хиби начала снимать обручальное кольцо.
Прошу тебя, прекрати! Кольцо твое. Портрет твой. И все остальное, что я подарю тебе, будет твоим.
Но только не сердце.
Не любовь.
А это единственное, чего хотела Хиби...
—Хорошо. Тогда я готова идти.
По дороге домой Хиби едва сдерживала слезы. Расставание с Ником оказалось необычайно тяжелым. Но она не могла позволить, чтобы Ник понял, какие чувства ее обуревают. У нее все же есть собственная гордость!
Девушка даже не знала, когда снова увидит его.
Если увидит вообще.
Может быть, он предоставит своим адвокатам право вести все дела с ней.
Боже, лучше бы она вышла за него замуж, чем так! Но бороться с его бывшей женой она не хотела. Если он выбрал Салли, пусть так и будет!
—Могу я продолжать работать в галерее, пока... пока?..
Хиби покосилась на него, дрожащими руками отпирая дверь квартиры.
Работай там сколько угодно. Сама решай. Я проинструктирую Джейн, когда вернусь к себе.
Я просто...
Хиби, мы не могли бы войти? Этот портрет весит целую тонну! — Ник поморщился. — Я вспотел, пока тащил его по лестнице!
Ты... — улыбнулась девушка, но не успела договорить.
Простите, — раздался незнакомый голос за ее спиной. — Я ищу квартиру номер... — Мужчина замолчал.
Кажется, человек не поверил своим глазам, когда Хиби повернулась к нему. И побледнел.
—Клаудия?
Был только один в мире мужчина, который мог спутать ее с матерью. Но возможно ли это?..
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Эндрю Саутерн?
Ник первым обрел дар речи.
Д-да, — подтвердил художник дрожащим голосом, не сводя с Хиби глаз.
Ник прекрасно понимал, что чувствовал сейчас этот мужчина, — он и сам не мог заставить себя не смотреть на Хиби!
Ник сразу узнал Эндрю Саутерна. Он видел фотографии знаменитого художника, хотя тот заметно постарел за это время. Его темные волосы поседели, лицо покрылось морщинами, серые глаза потускнели.
Вполне возможно, это отец Хиби. Хотя кто знает?
Впрочем, неважно, приставать к нему с расспросами сейчас не стоило, мужчине и без того хватило волнений, когда он получил письмо Хиби. Более того, он лично приехал в Лондон, вместо того чтобы написать или позвонить.
Хиби чувствовала, как учащенно бьется ее сердце. Она не могла пошевелиться, глядя как завороженная на человека, который мог оказаться ее отцом. Оба, молча, смотрели друг на друга.
Эндрю Саутерн первым пришел в себя. Мужчина покачал головой.
Ну, конечно, ты не Клаудия, — пробормотал он невнятно. — Ты слишком молода, чтобы быть ею. Но сходство... сходство...
Художник замолчал.
Поразительное, правда? — с горечью произнес Ник.
Хиби знала, что именно поэтому Ник столь ошибся в ней, а он был не из тех, кто привык ошибаться.
Меня зовут Хиби, — представилась девушка. — Вы получили мое письмо?
Да, — выдохнул мужчина, и Хиби снова взглянула на него. Эндрю Саутерну на вид было лет пятьдесят, не больше. Высокий и симпатичный мужчина с серыми глазами, которые, казалось, заглядывали прямо в душу.
Глаза художника, решила Хиби. Глаза, способные разглядеть больше, чем внешность.
—Зайдете? — пригласила Хиби.
Ник посторонился, пропуская художника вперед, а потом вошел и сам.
Первое, что он сделал, войдя в комнату, это поставил картину так, чтобы на нее падал свет из окна.
Я думал, что никогда больше не увижу эту картину, — чуть слышно пробормотал художник. — Откуда она у вас?
Я купил ее у внучатого племянника Джейкоба Гарднера после смерти последнего, — ответил Ник.
Клаудия! — воскликнул Эндрю Саутерн. — Я и сам пытался выкупить портрет у Джейкоба Гарднера после... после того, как Клаудия ушла от меня. Но он наотрез отказался продавать картину.
Джейкоб Гарднер так никогда и не женился, — тихо сообщил ему Ник.
Понимаю, — вздохнул художник. — Да и как может жениться человек, полюбивший Клаудию? Моя дорогая Клаудия!.. — воскликнул он и зарыдал, закрыв лицо руками.
Ник понял, что этот мужчина любил свою Клаудию столь же сильно, как он сам любил Хиби.
Но по каким-то еще непонятным причинам, он тоже потерял свою возлюбленную.
Мне так жаль. — Хиби с чувством обняла мужчину. — Простите.
Ты... — Эндрю поднял на нее заплаканные глаза. — Ты еще и извиняешься, дитя? Я сам упустил это чудесное создание, а ты просишь прощения? — Он покачал головой. — Мне нужно было действовать быстрее, решительнее. Я не должен был... — Его голос сорвался. — Последние двадцать шесть лет я жил надеждой, что когда-нибудь взгляну на свою Клаудию хотя бы украдкой, увижу ее улыбку, какой нет больше ни у кого на Земле, обниму ее, еще хотя бы раз!
