Во рту был привкус горечи, на сердце тяжесть. Она настолько презирала себя, что ей стало плохо, глаза горели от наворачивающихся слез, которые она не имеет права пролить.
— Все в порядке, — с усилием произнесла она. — Я прекрасно понимаю, что делу — время.
Она специально выделила слово «дело», испепеляя его взглядом. Он стоял перед ней обнаженный и вообще-то должен был бы выглядеть глупо, но почему-то так не выглядел. Скорее наоборот, его нагота только заставляла ее глубже прочувствовать, как много она потеряла.
Если бы только он подошел к ней сейчас, забыв о домогательствах Патриции… но он не подошел.
— Шарлотта, мне надо уезжать. Важное дело. Я не могу…
— Ты не обязан мне ничего объяснять, — с трудом выдавила она.
Важное дело. Он что, издевается? Наверное, он думает, что она не слышала, как Патриция проворковала ему «дорогой», или не знает, о чем судачат у них в конторе? А может, он считает, что оставить ее сейчас и отправиться прямиком к другой женщине — в порядке вещей?
Ей становилось все хуже и хуже. Она подхватила жакет и сумочку, дрожа всем телом и не в состоянии заставить себя поднять на него взгляд.
Она бросилась к двери и распахнула ее прежде, чем он успел открыть ее перед ней. Теперь от его близости ее тошнило. Она сама себе была противна за собственную глупость, за собственную слабость.
Надо же, чего только она не наговорила, как далеко зашла… А ведь собиралась зайти еще дальше…
Презрение к самой себе так и жгло ее, от отчаяния кружилась голова.
Дэниел открыл перед ней входную дверь и тоже пошел к машине. Как он хорошо воспитан, надо же! Она едва не разразилась истерическим смехом. Может, он надеется, что она будет вести себя с ним столь же благовоспитанно?
А что это значит в такой ситуации? Вежливо притвориться, что она не слышала звонка, выдавшего его с головой, что не слышала хриплого «дорогой»?.. Или успокоить его, сказав, что она все понимает?
Нет, она затесалась в совсем чужой круг, с болью признала она, забираясь в машину; она совсем не такая, как он.
Ей было трудно вести машину, но она ехала все дальше и дальше, не желая, чтобы Дэниел увидел ее, когда отправится к Патриции Уинтерс.
Интересно, останется он у нее на ночь? И она, а не Шарлотта, будет лежать в его объятиях и утром проснется вместе с ним?
Шарлотта выругалась, и из глаз ее брызнули горячие слезы.
А она-то считала, что уже испила чашу унижения и отчаяния до конца! Нет, такого она еще не испытывала, ей не приходилось любить притворщика, умеющего прикрыть свою грубую похоть теплым и нежным обхождением.
Сама виновата. Ведь она же давно знала, в чем там дело с Патрицией. Знала, но пренебрегла этим.
Вот и получай за свою близорукость! Мало тебе было банкротства? Нечего теперь жаловаться.
Кто ей мешал отказаться от ужина с Дэниелом, а уж от нежностей-то тем более.
Она попыталась представить себе, как они встретятся утром и что с ней будет при мыс-, ли, что он только что встал с кровати Патриции Уинтерс, но ее воображение даже не смогло нарисовать это.
Ей хотелось одного — спрятаться в какую-нибудь щель и забыть, что она знала Дэниела Джефферсона — и уж тем более что любила его.
Ах, какое же это унижение — увидеть его еще раз!
В голову ей пришла шальная мысль вообще больше не появляться на работе, но Шарлотта тут же отогнала ее от себя, понимая, что просто не может себе этого позволить.
Хотя бы потому, что она со стыда сгорит, если будет как-то объясняться с родителями.
Нет, из этой переделки ей придется выпутываться в одиночку. Надо как-то дать понять Дэниелу, что происшедшее между ними для нее такой же малозначительный эпизод, как и для него.
Но как?
Глава 9
Шарлотта села за стол. Заставить себя сегодня утром отправиться на работу стоило ей титанических усилий. Так скверно она себя не чувствовала, даже когда была лицом к лицу с банкротством.
Смешно, но сейчас то, что с ней произошло тогда, казалось ей мелочью.
Взгляд в зеркало в гардеробе подтвердил то, что она и так уже знала, несмотря на тщательный макияж, на лице ее можно было без труда отыскать все классические признаки стресса, а припухлость вокруг глаз говорила о бессонной, полной слез ночи.
Хоть бы сегодня Дэниел проявил достаточно такта и сострадания и держался бы от нее подальше! Ведь он так всех понимает! Может, и ее поймет?
Да, вчера вечером она не говорила ему о любви, но он не мог не видеть… не чувствовать… не знать, что то, что между ними происходит, означает для нее нечто особенное.
Но, с другой стороны, раз уж у него к ней интерес чисто плотский, он может подумать, что и она относится к нему точно так же.
А может, он о ней и не вспомнил после ее бегства, когда сам отправился к Патриции Уинтерс?
Входная дверь в его кабинет открылась, и она окаменела, склонившись над бумагами, словно отгораживаясь от него, хотя слова расплывались перед ее глазами.
Шли секунды и минуты, но, как она ни старалась, она не услышала ни звука из кабинета Дэниела. К счастью, смежная дверь оставалась закрытой.
Работать по-настоящему, с каким-то положительным результатом, она не могла, но продолжала упрямо смотреть в бумаги.
В десять появилась Энн с почтой.
— Что с тобой, ты бледная как смерть, — заметила она с озабоченным видом. — Уж не подхватила ли ты желудочный грипп, которым болеет вся округа?
Шарлотта покачала головой:
— Вряд ли.
— Интересно, чего это Патриции Уинтерс опять нужно от Дэниела? — болтала Энн. — Что бы там ни было, наверное, это очень срочно, если уж она просила его заехать к ней по дороге на работу. Дэниел звонил мне рано утром и предупредил об этом. А может, это еще одна ее уловка? Представляешь, а? Она выплывет на лестницу в чем-нибудь черном и очень сексуальном и заявит, что только что проснулась, а у самой макияж по полной программе и прическа волосок к волоску!
От слов Энн Шарлотту стало трясти, и это было заметно.
— Послушай, что с тобой? — с беспокойством воскликнула Энн.
Шарлотта не могла говорить. Она просто покачала головой, плотно сжав веки, чтобы отогнать слезы, а Энн, засуетившись, приказала ей сидеть тихо, пока она не сбегает и не принесет ей стакан воды.
Энн не виновата. Откуда ей знать? Но почему она чувствует себя такой смятенной, такой… покинутой? Она ведь знала, что Дэниел поехал к Патриции Уинтерс. Да, она слышала, что говорят в конторе. Да, персонал уверен в том, что Дэниелу до Патриции нет дела и что именно она пытается навязать ему какие-то отношения, но Шарлотта привыкла судить на основе фактов, ее учили собирать и анализировать их, а те факты, которыми она сейчас располагала, не оставляли сомнений в том, что Дэниел и Патриция — любовники.
