– И не только мастер города. – Жан-Клод рассказал
о Менг Дье и Реквиеме. – Может быть, дело в том, что именно эти двое из
нашей линии крови, и оба они не раз испытали вкус ardeur'а.
– Но Ашер тоже, а его с ума не свело.
– Ашера потянуло к ma petite сразу, как он у нас
появился.
– Он в ней увидел повторение того, что было у тебя и у
него с Джулианной.
Ричард придвинулся почти вплотную – но так, чтобы с нами не
соприкасаться. Интересно, заметил ли он это сам.
– Это – и еще то, что единственный путь возвращения в
мою постель лежал через Аниту. Но что если здесь было еще что-то, Ричард?
И теперь мне пришлось добавить:
– Реквием – не единственный из новых лондонских
вампиров, кто пробовал вкус ardeur'а, и все они – из линии Белль. А их особо ко
мне не тянет.
– Может быть, им нужно хоть чуть-чуть попробовать
твоего ardeur'а, чтобы включился этот механизм?
– А может, ты просто ошибаешься, – сказал
Ричард, – и просто у тебя вообще нет друзей. Сколько времени уже прошло,
как ты этих типов не видел?
Жан-Клод пожал плечами:
– Огюстина – около сотни лет, а Сэмюэла – с тех пор,
как я приехал в эту страну.
Я подняла на него глаза:
– Жан-Клод, если кто-то был твоим другом сто лет назад,
это не значит, что он им и остался.
Он кивнул, будто я заметила что-то важное.
– Вероятно, но я ощутил нечто странное, когда мы были с
Огюстином. Какая это была сила… Я думаю, ardeur сейчас подходит к какому-то
новому уровню, эволюционирует в нечто новое – по крайней мере, новое для нас.
– Что если Огги окажется подчинен не полностью? –
спросила я.
– Тогда то, что мы сегодня сделали, не будет
сколько-нибудь сильным сдерживающим фактором.
– Расскажи Ричарду и о другой стороне – что если мы
действительно подчинили себе Мастера города, ты опасаешься, что совет в Европе
воспользуется этим как предлогом, чтобы убить нас. Или наши американские соседи
решат убить нас до того, как мы подчиним их всех.
Ричард посмотрел на нас с выражением открытого недоверия.
– Тогда получается, что в этой ситуации все исходы –
проигрышные. Зачем же ты тогда собрал их всех здесь, Жан-Клод?
– Потому что от их присутствия мой танцевальный вечер
становится важным событием. Несправедливо, что артисту отказывают в доступе на
сцену только потому, что он стал вампиром. Я хочу, чтобы моему роду было
разрешено пробуждать страсти, не относящиеся к крови и силе. Я надеюсь – и
твоих волков это тоже касается, Ричард, – что мы можем быть не только
монстрами.
Но я слишком углубилась в мысли о том, что он говорил
раньше, чтобы отвлечься на разговоры о балете.
– Ты знаешь, что я и от Байрона питала ardeur. И он по
мне с ума не сходит.
– Но он не мастер вампиров, ma petite, и никогда
мастером не будет. И он с этим смирился.
– Если Анита оказывает такое воздействие только на
вампиров вашей крови, то завтра нам ничего не грозит, потому что других
мастеров города из этой линии нет.
– Но в этой стране есть еще много мастеров линии Белль.
Некоторые завтра здесь будут. Даже в самой балетной труппе они есть.
– Значит, я посижу дома, – сказала я.
– Золушка должна приехать на бал, ma petite.
– А Натэниел говорит, что я – не Золушка, а принц.
Он улыбнулся и чуть приобнял меня.
– Как скажешь, ma petite. – Ну, да, он слегка
подшучивал надо мной, но я не возражала. – Все же тебе надо будет
показаться на завтрашнем вечере.
Колено Ричарда коснулось моей ноги, хотя руками он все еще
держал свои колени. Даже руки побелели слегка от силы охвата.
– Ей нельзя идти, если ты не хочешь, чтобы они налетели
на нее все вместе.
Он потянулся было к моей ноге, остановился и схватился за
собственную руку. Очень сдерживался, чтобы не дотронуться до меня, до нас.
Вампирские метки – по крайней мере, метки вампира линии Белль, –
заставляют желать прикосновения. Не обязательно сексуального – просто без него
чего-то не хватает. Я знала, что Ричарда что-то почти вынуждает искать моего
прикосновения, но у меня никогда не хватило храбрости спросить, тянет ли его
так же к Жан-Клоду. Если да, это отчасти объясняло, почему он так взбесился насчет
Огюстина.
– В нашем лагере есть другие мастера не слабее
Реквиема, испытавшие вкус ardeur'а. Есть даже один из линии Белль.
Я покачала головой:
– Если ты говоришь о Лондоне, то смени тему. Он меня
всерьез пугает.
Ричард тоже покачал головой:
– Только не он.
– Честно говоря, Жан-Клод, не понимаю, почему ты
согласился его взять. Ты же знаешь, что в прежнем его поцелуе у него было
прозвище «Темный Рыцарь». Это о чем-то говорит.
Жан-Клод вздохнул и прислонился спиной к стене.
– Ты знаешь, что Белль Морт пыталась затребовать
обратно всех представителей своей линии, когда мастер этого поцелуя был казнен.
Мог ли я отказать ему, когда он просил от нее спасения?
– Да, но мне казалось, что двор Белль – это как раз то,
что нужно Лондону. Темный лондонский переулок, так сказать. Походящее место для
темного рыцаря.
– Он не хотел к ней возвращаться. Он мне звонил по
телефону и умолял не отпускать обратно к ее двору. Видите ли, ma petite и
Ричард, Лондона отдали Белль на несколько лет, а потом она его изгнала. Она
хотела призвать его, но он упросил своего нового мастера запретить.
– Почему? – спросил Ричард. – Огги бы все
отдал, чтобы вернуться. Я чувствовал, как он по ней тоскует. – Ричарда
передернуло. – Что-то вроде наркомании.
– Oui, mon ami, exactment – именно поэтому не захотел
возвращаться Лондон. Он как алкоголик, ставший трезвенником. Он знает, что его
тянет к выпивке, но не знает, сможет ли после этого остановиться. И как я мог
его к ней отпустить?
– Что-то для тебя это слишком сентиментально, –
бросил Ричард.
Жан-Клод поглядел на него недружелюбно:
– Я всюду, где можно, стараюсь быть добрым, Ричард.
Ричард вздохнул и уткнулся головой к себе в колени:
– Господи, ну и каша!
– Ты говорил, что у нас есть еще мастера вампиров,
пробовавшие ardeur, но не из линии Белль – кто это?
Наш список мастеров – не потомков Белль – был чертовски
короток.
– Нечестивец и Истина, – сказал он.
Тут уж Ричард вскинул голову:
– Ни в коем случае! – Потом, кажется, еще подумал,
и сказал: – Не Нечестивец.
