Ноэль коснулся моего лица, повернул меня к своему
испуганному лицу:
– Анита, пожалуйста, не прикасайся к нему. Хотя бы пока
одного из нас не испытаешь.
Я еще раз глянула, как дела у Ричарда. Хэвен стоял у стены,
уже просто стараясь закрыться от ударов ног, не пытаясь даже отбиваться.
Я посмотрела на Тревиса и его раны. Ноэль был дико
перепуган. Да, прайд львов функционировал: это была одна из немногих групп
оборотней в городе, которая позволяла своим участникам вести почти обычную
жизнь. Без борьбы за власть, без найма телохранителей. Люди Джозефа были в
первую очередь людьми, потом уже животными. Если Хэвен останется в городе,
зацепившись за власть, которую дают мне метки Жан-Клода, не сгорит ли этот
прайд синим пламенем?
– Ты думаешь, Джозеф не устоял бы в драке?
– Он не боец, как твой Ульфрик, – сказал Тревис.
Сказал так, будто это просто констатация факта, и не очень важного.
В этом была самая большая разница между культурами волков и
львов: все крупные кошачьи оборотни меньше интересовались сражениями и больше –
пользой для всей группы. Культура волков жила скорее по тому правилу, что
сильный прав, а слабый мертв. Одна гипотеза объясняла это тем, что влияние
культуры викингов на вервольфов было куда сильнее, чем на любое другое
сообщество оборотней. Возможно – реальные волки ничуть не более злобны, чем
львы или леопарды.
– Погоди-ка, – сказала я, – ведь Джозеф
победил Хэвена в драке.
– Джозефу повезло, – возразил Тревис и показал в
сторону драки. – Очень повезло.
Под натиском Ричарда Хэвен свернулся в оборонительный шар у
стены, уже не пытался наносить удары, только как-то прикрываться от них, и тут
Ричард сделал органически свойственную ему вещь: он отступил. С его точки
зрения, драка кончилась. Раз он не собирается убивать Хэвена, то все уже. Но
Хэвен по профессии был силовиком мафии, а это другой менталитет.
Голос Ричарда прозвучал устало, но без напряжения:
– Не вставай.
Хэвен встал на колени, мотая головой.
– Не могу.
– Тебе не победить.
– Неважно. Должен встать.
– Не надо, – сказал Ричард.
– Нет, – ответил Хэвен, попытался встать, опираясь
на стену, и снова свалился на колени, держась рукой за стену и покачиваясь.
– Не вставай, Хэвен, – сказала я.
– Не могу, – только и бросил он, собираясь для
броска.
И метнулся размытой полосой, все еще опасный при всех своих
травмах.
Ричард отступил в сторону, подставив ногу, и Хэвен рухнул на
пол под тяжестью собственной инерции.
– Ну, хватит, – сказал Ричард – и тут сделал
ошибку. Он протянул Хэвену руку, чтобы помочь встать.
Я только успела крикнуть «Нет!», даже не очень понимая, кому
кричу.
Хэвен ударил ногой, собрав последние силы – он метил
вывихнуть Ричарду колено. Ричард уклонился, но не до конца, колено подломилось,
и он рухнул.
Я уже выхватила и навела пистолет, вскочила на ноги. Если бы
Хэвен продолжал нападать, я бы его застрелила, но он не стал.
– Все, драка кончилась, – сказала я на всякий
случай.
– Ага, – ответил Хэвен искаженным болью
голосом. – Теперь – да.
Я смотрела вдоль ствола, а он даже пистолета не видел. И уж
точно на него не отреагировал. Мало кто любит, когда на него наставляют
пистолет; но если Хэвену это не понравилось, он этого не показал.
– Я думаю, тебе нужно вернуться в Чикаго.
– Почему? Потому что я твоего бойфренда покалечил?
– Нет. Потому что ты побил двоих, которые не дают
сдачи. И эта драка тоже была закончена – твой удар тебе ничего не давал.
– Дал то, что он теперь валяется.
Я покачала головой:
– Мы здесь так не играем.
Он лежал на спине, покрытый кровью, слишком усталый – или
слишком избитый – чтобы сесть. И все еще тяжело дышал.
– Скажи мне, какие тут правила, и я их буду выполнять.
Спроси Огюстина – я выполняю правила, когда мне их объяснят.
Я спросила, не отводя взгляда от Хэвена:
– Огги, это правда?
– Правда, но надо чертовски хорошо проверить, что он
эти правила знает как следует и знает последствия их нарушений.
Уже одно это сказало мне, что надо паковать его и отправлять
в Чикаго, но я не могла. Глядя на него, залитого кровью, зная, что он только
что сделал с Ричардом и с двумя сопляками-оборотнями, зная все это, я все равно
хотела рухнуть на него и по нему всем телом размазаться. Вот блин!
Успокоив дыхание, я навела пистолет ему в лицо, в середину.
Глаза его выцвели обратно до синих, они казались почти неестественными в раме
окровавленного лица. С трудом проглотив слюну, я расслабилась, встала
неподвижно. Заговорила я тихо, но почему-то голос наполнил помещение, будто
затихли все.
– Правила такие: ты не трогаешь слабых. Хулиганы мне не
нужны. Если ты еще ввяжешься в такую драку, как сегодня, то когда знаешь, что
проиграл – значит, проиграл. Последний удар нанести не пытаешься. Эти уличные
драки у нас не приняты.
– Ты меня не застрелишь, – сказал он уверенно.
Я почувствовала, что улыбаюсь, и знала, что это та улыбка,
от которой у меня самой мурашки по коже, когда я вижу ее в зеркале. Улыбка
злобная, говорящая: «Я не просто тебя убью, я это с радостью сделаю».
У него в глазах появилась неуверенность. Отлично.
– Застрелю. Я тебя убью, если придется.
– Ты разве не хочешь меня коснуться? – спросил он
несколько с придыханием.
– Хочу, – ответила я. – Хочу раздеться и
валяться на тебе, как собака на пахучем. – Я слегка кивнула. – Я
ощущаю тягу твоей силы, Хэвен.
– Если ты меня убьешь, ее не будет.
– Значит, не будет. Я свои правила не нарушаю, Хэвен,
ни ради похоти, ни ради власти, ни ради любви. – Мне скоро надо будет либо
его застрелить, либо опустить пистолет. Важный совет по безопасности: если
собираешься произнести длинную угрожающую речь, выбери стойку поудобнее для
стрельбы. Руки у меня еще не дрожали, но скоро могли начать. – Спроси моих
мужчин. Я своих правил не нарушаю.
Он задумался. Подумал, не броситься ли на пол, чтобы
добраться до меня.
– Не надо, Хэвен.
– Что не надо?
– На меня бросаться. Не проверяй. Я просто спущу курок.
– Зачем? Я тебе вреда не сделаю. Я только попытаюсь
забрать пистолет.
– Застрелю, потому что сейчас у нас момент ясности. Ты
либо будешь жить согласно моим правилам, либо погибнешь согласно им же.
