Глава 34
В два сорок пять мы сидели в акушерском отделении больницы
Сент-Джона. Кто-нибудь мог бы назвать его «родильное отделение», но лучше не
при мне, если этот кто-нибудь хочет жить. Сказать, что мне не было приятно там
находиться – это было бы невероятной силы преуменьшение.
Доктор Норт глянул на ввалившуюся со мной толпу и
организовал для осмотра отдельный кабинет. А может, достаточно хорошо меня
знал, чтобы организовать заранее. В кабинете были розовые обои с цветочками,
мебель, старающаяся казаться домашней или хотя бы притворяющаяся, что стоит в
какой-нибудь милой гостинице. Вся мебель, кроме кровати. Она была тоже очень
симпатичная, но все равно с перилами и подносом на колесиках в ногах.
Больничная кровать, какое ни приделывай ей окружение.
Я не лежала на этой кровати. Я расхаживала по комнате,
потому что мы ждали результата анализов крови. Через несколько минут мы узнаем,
насколько плохи вести.
Мика сидел в углу в кресле, чтобы не попадаться мне на
дороге. Умный мужик. С нами было еще двое львов-оборотней, один спокойно стоял
у стены, другой занял единственное оставшееся кресло и сидел в нем, читая.
Джозеф привел мне на выбор шесть львов. Ему серьезно не нравился Хэвен, лев
Огги, и он надеялся, что я выберу кого-нибудь менее доминантного. Меня
устраивало. Но как выбирать среди относительно незнакомых? Как выбрать тех, кто
уж по крайней мере позволит тебе заставить их перекинуться, и грубо? Как знать,
что выбранный не станет сопротивляться?
Джозеф заверил нас с Жан-Клодом:
– Я выбрал подчиненных, как мы с Жан-Клодом
договорились. Думаю, они будут для тебя, для ardeur'а, такими, как был когда-то
Натэниел.
– Что это должно значить? – спросила я.
– Я считаю, что ты сможешь питать от них ardeur без
полного сексуального контакта. Если я правильно понимаю механизм действия
ardeur'а, то только доминантность и сила не дают тебе питаться через поцелуй.
– Такова теория, – сказала я.
Все они казались мягкими, какими-то незаконченными и слишком
для моей жизни хрупкими, но я выбрала двоих: Тревиса и Ноэля, соответственно
блондина и шатена. Тревис был студентом бизнес-школы, а Ноэль – английской
литературы. Ноэль носил очки, а в понедельник должен был сдавать экзамен,
потому принес с собой учебники. Тревис – только себя.
Ноэль готовился к экзамену и ничего вокруг не замечал.
Тревис замечал все, что попадало под взгляд его светло-карих глаз. Смотрел так,
как смотрят копы, будто все запоминая. Похоже, его особо интересовал Ричард.
Снова вернулась моя смена охранников, так что Клодия и
Лизандро стояли в дальнем углу у двери, в вольной позе телохранителей, которая
кажется расслабленной, но не совсем. Если кто из них и был когда-то военным или
копом, заметно это не было. Просто крутые ребята, и этого хватало. Еще были
двое охранников с внешней стороны двери, против чего доктор Норт было возразил,
но Клодия посмотрела на него тяжелым взглядом, и он возражения снял. Один из
охранников снаружи был Грэхем, второй – незнакомый мне гиенолак. Иксион его
звали, хотя произнес он это имя так, будто оно ему не нравится и у него
недавно. Нарцисс забавлялся больше, чем следовало бы, раздавая имена своим
новичкам. Иксион настолько был отставным военным, что даже еще стригся коротко
и неловко чувствовал себя в штатском.
На самом деле четверо телохранителей не были нам нужны, но
только так могла Клодия найти волка, который согласится перекинуться ради меня
в больнице, если понадобится, и не давать понять Ричарду, что мы ему не верим,
поскольку он моего зверя в случае срочной необходимости не примет. Грэхем был
мой запасной волк, так сказать, а Иксион поехал, потому что Клодия составляла
охранников парами. Если притворяемся, то надо притворяться как следует.
– Ты так вымотаешься, Анита, – сказал Ричард.
– Значит, вымотаюсь, – огрызнулась я, и сама
знала, что огрызаюсь, и плевать мне на это.
Он отодвинулся от стены, подошел ко мне и протянул руку,
будто хотел обнять или погладить.
– Не надо, – сказала я, продолжая идти вперед,
пока окно не заставило меня развернуться и зашагать назад.
– Я же просто хотел помочь, Анита.
– Ходить – это помогает, – сказала я, на него не
глядя.
Как он не может понять, что меня надо на фиг оставить в
покое? Мика понял. Натэниел хотел поехать, но такое раннее превращение его
вымотало. Обычно, приняв животную форму, нужно провести в ней от шести до
восьми часов, а если перекинешься обратно раньше, за это приходится платить.
Чтобы к вечеру быть хоть как-то в форме, ему нужно было отдохнуть. Я его
уложила с Дамианом, чтобы оба к закату были получше.
Ричард тронул меня за плечо, когда я проходила мимо. Я
выдернулась и пошла дальше. Если бы можно было придумать способ взять с собой
Дамиана, мы бы придумали. Он мне помогал успокоиться, и это мне сейчас было
нужно. Но вампиры при дневном свете плохо передвигаются.
– Если не успокоишься, – сказал Ричард, –
можешь случайно вызвать своего зверя. А тебе этого не хотелось бы – здесь.
Я остановилась, посмотрела на него недобро:
– А ведь это решило бы все проблемы, да?
– Ты не всерьез, – не поверил он.
– Черта с два – не всерьез.
– Ульфрик!
Это сказал Тревис из своего угла.
Ричард обернулся к нему.
– Ульфрик, она сжигает нервную энергию, когда ходит.
– Знаю, – ответил Ричард голосом никак не
дружелюбным.
– Если ты ее заставишь прекратить, куда эта энергия
денется?
Ричард открыл было рот – и закрыл снова. Кивнул.
– Понял. Наверное, я сам занервничал, глядя, как она
расхаживает.
– Тогда не гляди, – сказал Тревис так, как будто
это было легче легкого.
Ричард шумно и глубоко вдохнул воздух, потом сказал:
– Пойду подышу. Буду прямо у двери, обещаю.
Я остановилась на миг, чтобы бросить:
– Знаю, что будешь.
Он кивнул и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Тревис
сказал:
– Ну, слава Богу. Одного такого нервного достаточно на
помещение такого размера.
Я посмотрела на него:
– А что, Ричард так же нервничал?
Мика рассмеялся:
– Да.
Я крепко обняла себя за плечи:
– Наверное, я сама так взвинчена, что не заметила.
– Тебе положено нервничать, – сказала Клодия от
двери.
Я кивнула, но не то чтобы поверила.
В дверь постучали. Я вздрогнула, обернулась на стук, впилась
пальцами в собственные руки. Уже не обнимала себя – цеплялась, как цепляются
пальцы за осыпающийся карниз перед тем, как ты с воплем рухнешь в бездну.
