Пока она отряхивала свои джинсы и пыталась пригладить волосы, Илиос достал из багажника ее сумку. Лиззи поспешно бросилась к нему, пытаясь ее отобрать, но он, отрицательно качнув головой, пошел вперед. Сумку он нес легко, будто стопку бумаги. Теперь ей не надо было гадать, где он накачал свои мускулы. На стройках, без сомнения.
— Там лифт. — Он указал ей на холл из мрамора и стекла.
Подойдя к дверям лифта, Илиос набрал код, а затем отступил в сторону, пропуская ее вперед.
Если бы он сам не рассказал ей о своем детстве, она никогда не догадалась бы о том, что оно было таким тяжелым. Такая уверенность в себе, такие безупречные манеры могли быть лишь у того, кто вырос в благополучной семье, а не вел тяжелую борьбу за существование. Но предки его все же когда-то были богатыми. Может, ему от этого еще тяжелее? Может, это и отделяло его от тех, с кем приходилось работать? Может, он чувствовал себя среди них чужим и одиноким?
Лиззи попыталась представить себе, как бы ей жилось, если бы у нее не было сестер, но потом напомнила себе, что Манос нисколько не нуждался в сочувствии. Он был одиноким человеком, потому что хотел им быть. И ему нравилась такая жизнь, он сам сказал ей об этом.
Лифт поднимался с такой скоростью, что у Лиззи захватило дух. Она никогда не любила лифты, а этот был сделан лишь из стекла и находился в самом центре огромного здания, Кабина остановилась бесшумно и внезапно, открылись двери, и Лиззи увидела просторный холл. Стены и полы были отделаны камнем, свет лился неизвестно откуда, высвечивая пару столиков, стоявших по обе стороны двустворчатых дверей. Казалось, эти столики были высечены из стены. Два мраморных бюста на них тоже освещались невидимыми светильниками.
Заметив, что Лиззи разглядывает скульптуры, Илиос объяснил:
— Они были, привезены из Италии Александросом Маносом вместе с чертежами виллы Палладио. Если ты ксгда-нибудь, интересовалась историей виллы Эмо, то тебе, наверное, известно, что семья Эмо ведет свое происхождение из Греции, поэтому и вилла построена по канонам греческого классицизма.
— Венеция, как оживленный торговый порт, была своеобразным плавильным котлом для разных культур, — согласилась Лаззи.
Илиос кивнул, затем, открыв дверь, кивком пригласил ее следовать за ним.
Стены коридора с одной стороны были отделаны мрамором, с другой — зеркалами. Пройдя по коридору, они вышли в большую гостиную со стеклянными стенами от пола до потолка. Сквозь них Лиззи увидела черное ночное небо, усыпанное звездами.
Пол в гостиной был покрыт черной плиткой, в центре стоял современный камин, а вокруг него — белые диваны. Взяв пульт управления, Илиос нажал кнопку, и черная стеклянная перегородка плавно раздвинулась, открыв большой телевизионный экран.
Гостиная была произведением искусства, о котором мог мечтать любой коллекционер. Лиззи мгновенно догадалась, какая фирма занималась интерьером этой гостиной, и даже угадала имя дизайнера, который возглавлял команду мастеров.
— Уолт Эйкховен, — не задумываясь, сказала она.
Илиос резко повернулся:
— Ты знаешь его?
— Нет, знаю лишь его стиль, — ответила Лиззи. — Эти диваны и этот камин — его работа. Я слышала, что клиенты записываются к нему в очередь и надо ждать месяцы, а то и годы.
Илиос пожал плечами:
— Можно и без очереди. Я покажу тебе гостевые комнаты, а потом тебе надо поесть. Я закажу что-нибудь из ресторана — ты любишь муссаку? Если любишь, то мы сможем поесть уже через полчаса.
Лиззи кивнула. Она была голодна, к тому же ощущала большую усталость.
— Пойдем! — велел Илиос.
И она снова пошла за ним по коридору из мрамора и стекла, без всяких окон, зато с нишами, в каждой из которых красовалась статуя, искусно подсвеченная.
Гостевые комнаты тоже были произведением искусства. И Лиззи тут же задала себе вопрос: «Как же будут здесь чувствовать себя мальчики, которых собирался «родить» Илиос? Те мальчики, которые будут лишены матери?»
Она сама не хотела бы жить в такой шикарной и стерильной обстановке, хотя, как дизайнер, восхищалась этой отделкой.
Наконец Илиос остановился и указал ей на дверь:
— Полагаю, ты найдешь здесь все, что нужно.
Снова кивнув, Лиззи открыла дверь. Закрыв ее за собой, она уже знала, что Илиос ушел — не потому, что видела, как он уходил, но потому, что почувствовала это. Ее собственное тело подсказало ей, что его здесь больше нет.
Лиззи нахмурилась. То, что Манос был для нее сексуально привлекательным, еще можно было понять, но теперь ей надо было подавить в себе панику, возникавшую при одной лишь мысли о том, что ей придется жить с ним рядом. Очевидно, такой брутальный мужчина действовал подобным образом на всех женщин. Но она была не такая, как все, — она отчаянно боялась своей уязвимости. Илиос оказывал на нее настолько сильное воздействие, что она ощущала его присутствие буквально кожей. И это пугало Лиззи.
Она огляделась. Роскошное, в гостиничном стиле, открытое пространство, со спальной зоной в одном конце, где стояла кровать, и жилой зоной в другом конце, с диванами, столиками и письменным столом.
Здесь тоже была стеклянная стена, от пола до потолка, но она выходила в так называемый внутренний двор — сад, находившийся на крыше здания. Искусно установленные невидимые светильники бросали мягкий свет на развалины небольшого греческого храма в саду, а от него вели ступеньки в плавательный бассейн. На дальнем конце бассейна возвышалась колоннада, увитая виноградом, и в конце ее был расположен грот, построенный в стиле итальянского Ренессанса. Цветники амфитеатром разделяли зону бассейна от пространства, прилегавшего к стеклянной стене, образуя еще одну гостиную зону, очень уютную и уединенную. В нее, судя по всему — из главной гостиной, открывались большие двойные двери.
Лиззи не могла представить себе, сколько миллионов могло быть потрачено на эти апартаменты с садом. Как профессионал она была потрясена. Ей никогда не заказывали такой дизайн, она видела нечто подобное лишь на страницах журналов. Но как женщине ей была неприятна эта холодная обстановка. Лиззи даже показалось, что ее присутствие лишь портит эту совершенную, идеальную красоту.
Илиос сказал, что ждет ее через полчаса. А это означало, что времени у нее почти не было. Лиззи направилась к двойным дверям, мимо огромной низкой кровати с безукоризненно чистым серо-белым покрывалом — в тон серой плитке, покрывавшей пол.
За двойными дверями находилась гардеробная комната — такая просторная, что могла вместить гардероб всей ее семьи, — а за нею находилась ванная комната, с душем и ванной, и отдельный туалет. Одна стена в ванной комнате была сделана из стекла, и сквозь нее — стоя в душе или лежа в огромной ванне — можно было любоваться садом.
С сожалением взглянув на душ, принять который уже не было времени, Лизи умылась, а затем вернулась в спальню. Опустившись на белый диван, она быстро написала письмо своим сестрам, сообщив им хорошую новость о том, что получила новый заказ от владельца «Манос констракшн».
