- Если оно нагрянуло не по наши души, будь благодарна и не
пытайся привлечь к себе его внимание. Умоляю тебя, Анита, ради всех, кого ты
любишь, не ищи ответов на этот вопрос.
Он назвал меня по имени… плохой знак.
- Я не могу притвориться, что ничего не происходит,
Жан-Клод. А ты что, не собираешься предупредить меня быть осторожнее, чем
обычно?
- Ты всегда осторожна, ma petite. Я не беспокоюсь о том, что
какая-то неприятность может застать тебя врасплох. То, что ты можешь сама о
себе позаботиться, мне очень в тебе нравится.
- Даже если упомянутая неприятность так сильно напугала тебя
и Малькольма?
- Я верю в тебя, ma petite. А ты доверяешь мне?
Вопрос был явно с подтекстом, но я, наконец, выдавила:
- Ага.
- Кажется, у тебя есть кой-какие сомнения на этот счет.
- Я доверяю тебе, но… Я ужасно не люблю секретов, и не
доверяю Совету. А еще у меня на руках ордер на ликвидацию вампира, который
может оказаться невиновным. Еще один ордер я получу уже завтра. Оба вампира -
члены Церкви Вечной Жизни. Я могу не соглашаться с философией Малькольма, но
его прихожане обычно не убивают. Если будет и третий ордер, то это наверняка
подстава. Закон оставляет мне слишком мало лазеек, Жан-Клод.
- Вообще-то, по моему мнению, он оставляет их слишком много,
ma petite.
- Да, да… но если я не исполню ордер в срок, мне придется
отвечать за это перед вышестоящими. Я теперь федеральный маршал, и меня могут
вызвать на ковер для объяснений.
- Разве были такие прецеденты?
- Пока нет. Но, если я не исполню приговор, а преступления с
тем же мотивом будут продолжаться, то мне придется придумать убедительное
оправдание, почему я не убила-таки Салли Хантер. Полиции не скормишь твое «это
секрет», если при этом продолжают погибать люди.
- И сколько людей уже погибло?
- По человеку на ордер. Но если я буду тянуть время, некто
вполне может ускорить события, подталкивая меня к действию.
- Вероятно.
- Вероятно, - эхом повторила я.
- Oui.
- Знаешь, ситуация начинает мне решительно не нравиться.
- В прошлом некоторые ордера ты исполняла по собственному
усмотрению. Ты спасла нашего Эвери, к примеру.
- Он не «наш» Эвери.
- Он будет твой, если ты ему позволишь, - в его голосе
прозвучали просто непередаваемые интонации.
- Ты ревнуешь к Эвери Сибруку? Он же всего два года, как
мертв.
- Это не та ревность, о которой ты думаешь.
- А какая?
- Он испил моей крови, когда приносил Клятву, но подчиняется
он не мне. Я вроде как его мастер, но, если бы мы с тобой отдали ему
противоречащие приказания, то я не уверен, чьего приказания он бы послушался.
- Хочешь сказать, что моя воля привязала его крепче, чем
твоя?
- Я думаю, что это вполне возможно.
Настала моя очередь промолчать. Я не просто аниматор,
поднимающий зомби, но еще и некромант, самый что ни на есть настоящий. Мне
подвластны не только зомби. Мы до сих пор до конца не поняли, на кого и
насколько простирается эта власть.
- Малькольм сказал, что он больше не знает, кто из нас
жертва, а кто мучитель.
- Он может говорить глупости, но все же он не дурак.
- Кажется, я понимаю, о чем ты, - произнесла я.
- Тогда я буду краток. Отправляйся на свидание с Натаниэлем
и празднуйте свою почти-годовщину. В этой битве мы пока что не участвуем, а
возможно, нам это и не грозит. Не стоит даже пытаться в это ввязываться, ибо
это может означать смерть для всех, кого мы любим.
- Вот спасибо! С таким оптимистичным напутствием я
непременно получу от сегодняшнего вечера искреннее удовольствие.
Честно говоря, факт предстоящего сегодня свидания заставлял
меня чувствовать себя немножко неловко. Натаниэль хотел отпраздновать нашу
годовщину. Проблема заключалась в том, что мы не смогли определиться, когда
именно наши дружеские отношения переросли в нечто большее. В общем, он сам
выбрал дату и назвал ее почти-годовщиной. Если бы вся эта история меня так не
смущала, я выбрала бы датой день нашей первой близости. Но как бы я объяснила
друзьям, почему именно этот день?
Жан-Клод снова вздохнул, на этот раз безо всякой сексуальной
подоплеки, скорее, слегка расстроено.
- Мне бы хотелось, чтобы эта годовщина прошла замечательно,
ma petite. И не только ради тебя и Натаниэля. Если бы ему удалось преодолеть
твое рефлекторное сопротивление романтике, то у нас всех появился бы шанс
отмечать с тобой такие особые дни.
- И какую дату ты выбрал бы для нашей годовщины? - спросила
я, и мой голос сочился сарказмом.
- День нашей первой близости, ведь именно в этот день ты,
наконец, позволила себе полностью любить меня.
- Черт, похоже, ты уже размышлял об этом.
- Почему тебя так коробит сентиментальность, ma petite?
Хотела бы я ответить, только не могла. Честно говоря, я и
сама толком не знала.
- Не знаю и приношу свои извинения за то, что бываю такой
занозой в заднице. Мне жаль, что я не позволяю тебе и остальным быть настолько
романтичными, насколько вам хочется. Прости за то, что меня так сложно любить.
- А теперь ты слишком строга к себе.
- Я испугана, я зла, я растеряна, и я не хочу с тобой
спорить, потому что в этом нет твой вины. Но теперь, благодаря твоим словам, я
не чувствую себя вправе отменить сегодняшнее свидание с Натаниэлем, - тут я
замолчала, обдумывая сказанное. - Ах ты зараза, ты это специально сделал! Ты
заговорил мне зубы так, что я теперь просто не могу отказаться от встречи.
- Может и так, только ему двадцать, а ты - его первая
настоящая девушка. Для него сегодняшний вечер очень важен.
- Он не с тобой встречается, а со мной.
- Метко подмечено. Однако, если все мужчины твоей жизни
счастливы, то счастлива и ты, а это значительно облегчает мою жизнь.
- Ах ты, сукин сын, - рассмеялась я.
- И я сказал правду, ma petite. Мне бы очень хотелось
праздновать нашу с тобой годовщину. Если твоя первая попытка в этом направлении
будет неудачной, тогда и другие подобные мероприятия обречены на провал. А мне
бы очень этого не хотелось.
Я со вздохом склонила голову к телефонному аппарату. Из
трубки донесся голос Жан-Клода:
- Ma petite, ma petite, ты еще здесь?
Я приложила трубку к уху и ответила:
- Здесь я. Не очень довольная жизнью, но все еще здесь. Я
пойду, но теперь у меня не осталось времени на переодевание.
