— Они умирают, — доложила она. — Все коричневые и пожухли по краям.
— Им, вероятно, слишком жарко, — предположила Линда, и на мгновение Расти подумал, что она сейчас заплачет. Бросился на амбразуру.
— Девочки, чистить зубы и спать! Возьмите немного воды из кувшина на столике. Джанни, разливать воду поручаю тебе. Теперь идите. — И повернулся к женщинам. Точнее, к Линде: — Ты как?
— Нормально. Просто… меня все это достает с разных сторон. Я думаю: «Эти цветы не должны умирать». И тут же думаю: «Ничего такого вообще не должно было произойти».
Они помолчали. Потом заговорил Расти:
— Нам лучше подождать и посмотреть: предложит ли мне Рэндолф осмотреть тела? Если предложит, я сделаю свою работу без риска подставить вас. Если не предложит — нам это кое-что скажет.
— А пока Барби в тюрьме, — напомнила Линда. — И прямо сейчас, возможно, из него выбивают признание.
— Ну, допустим, вы покажете ваши полицейские жетоны и проведете меня в похоронное бюро. Допустим, я найду что-либо, оправдывающее Барби. Вы думаете, они скажут: «Ох, черт, ошиблись!» — и выпустят его? А потом позволят взять власть в городе? Потому что именно этого добивается правительство? Вы думаете, Ренни позволит… — Зазвонил мобильник Расти. — Самое худшее изобретение всех времен, — прокомментировал он, но по крайней мере звонили не из больницы.
— Мистер Эверетт? — Женщина. Голос он знал, но не мог припомнить, кому тот принадлежит.
— Да, но, если нет ничего чрезвычайного, я сейчас немного занят…
— Я не знаю, чрезвычайное ли это дело, но очень, очень важное. И поскольку мистер Барбара — или, точнее, полковник Барбара — арестован, именно вы должны им заняться.
— Миссис Макклэтчи?
— Да, но поговорить вам надо с Джо. Он здесь.
— Доктор Расти?! — Голос взволнованный, срывающийся.
— Привет, Джо! Что у тебя?
— Думаю, мы нашли генератор. И что нам теперь делать?
Свет померк так резко, что все трое ахнули, а Линда схватилась за руку Расти. Но солнце всего лишь опустилось за большое пятно сажи на западной части Купола.
— Где?
— Блэк-Ридж.
— Нашли по радиации? — Но Расти и так знал ответ. Как еще они могли его найти?
— Последнее зафиксированное нами значение — плюс двести. Еще не в красной зоне. Так что нам делать?
Расти пробежался свободной рукой по волосам. Слишком многое происходило вокруг. Слишком многое и слишком быстро. Особенно для костоправа из маленького городка, который никогда не считал, что принятие решений, а тем более лидерство ему по плечу.
— Этим вечером ничего. Уже почти стемнело. А пока, Джо, ты должен мне кое-что пообещать. Никому не говори о вашей находке. Ты знаешь, Бенни и Норри знают, и твоя мама знает. Пусть так и будет.
— Хорошо. — Энтузиазма у Джо поубавилось. — Нам надо столько вам рассказать, но, думаю, с этим можно подождать до завтра. — Он глубоко вдохнул. — Это немного пугает.
— Да, это немного пугает.
14
Мужчина, держащий в своих руках судьбу Милла, сидел за столом в своем кабинете и большими кусками ел бифштекс на ржаном гренке, когда в дверях возник Младший. Ранее Большой Джим поспал сорок пять минут и теперь чувствовал себя бодрым и готовым к дальнейшим действиям. На столе лежали вырванные из блокнота листы, которые он собирался этим же вечером отправить в мусоросжигательную печь. Лишняя предосторожность никому не мешала.
Кабинет освещали шипящие лампы Коулмана, дающие ярко-белый свет. Бог свидетель, Ренни знал, где хранятся немалые запасы пропана — их хватило бы, чтобы пятьдесят лет освещать дом и обеспечивать электроэнергией все бытовые приборы, — но предпочитал пользоваться лампами Коулмана. Он хотел, чтобы люди, проходившие мимо, видели их ярко-белый свет и знали, что член городского управления Ренни не имеет никаких привилегий, что член городского управления Ренни такой же, как они, а потому заслуживает полного доверия.
Младший прихрамывал. Лицо у него осунулось.
— Он не сознался.
Большой Джим и не рассчитывал, что Барбара так быстро сознается, и реплику проигнорировал.
— Что с тобой? Ты ужасно выглядишь.
— Еще один приступ головной боли, но мне уже легче. — И он говорил правду, хотя во время разговора с Барби ему было совсем худо. И эти сине-серые глаза то ли слишком много видели, то ли прикидывались, что видят.
Мы знаем, что ты делал с ними в кладовой, говорили они. Мы знаем все.
Младшему потребовалась вся его сила воли, чтобы не нажать на спусковой крючок после того, как он вытащил пистолет. А так хотелось, чтобы эти глаза закрылись навсегда.
— Ты еще и прихрамываешь.
— Это из-за детей, которых мы нашли на Честерском пруду. Я нес одного и, думаю, потянул мышцу.
— Ты уверен, что причина только в этом? Вы с Тибодо должны выполнить одну работенку, — Большой Джим посмотрел на часы, — через три с половиной часа, и напортачить нельзя. Все должно пройти идеально.
— Почему нельзя это сделать до наступления темноты?
— Потому что ведьма вместе с двумя ее троллями верстает газету. С Фрименом и другим… Спортивный репортер, который всегда наезжает на «Диких котов».
— Тони Гуэй.
— Да, он самый. Меня не волнует, если им достанется, особенно ей, — верхняя губа Большого Джима приподнялась в собачьей улыбке, — но свидетелей, которые что-то увидят, быть не должно. Насчет услышать… это совсем другое дело.
— А что они должны услышать, папа?
— Ты уверен, что тебе хватит сил? Потому что я могу послать с Картером Френка.
— Нет! Я помогал тебе с Коггинсом, и я помогал тебе этим утром со старухой, так что заслуживаю право пойти и туда!
Большой Джим оценивающе смотрел на него. Потом кивнул:
— Хорошо! Но тебя не должны поймать или даже заметить.
— Не волнуйся. Что ты хочешь… что должны услышать свидетели?
Большой Джим сказал. Большой Джим сказал ему все. Отличная идея! — подумал Младший. Не мог не признать: его дорогой отец не упускал ни единого шанса.
15
Когда Младший поднялся на второй этаж, чтобы «дать отдых ноге», Большой Джим доел сандвич, вытер жир с подбородка и позвонил на мобильник Стюарта. Начал разговор с вопроса, который задавал всегда, если звонил на мобильник:
— Ты где?
Стюарт ответил, что они направляются в похоронное бюро, чтобы выпить. Зная отношение Большого Джима к спиртному, отвечал он с воинственностью рабочего человека:
— Свою работу я сделал, так что теперь не мешай мне получить удовольствие.
