– Да как тебе сказать… – Действительно, как ему сказать, почему это меня интересует внешность его служанок. Придется обратить все в шутку. – Не представляю себе жизни с прислугой. Сидишь вот так, работаешь, и тут вваливается какая-нибудь девица с ведром и начинает шваброй махать у тебя под ногами. Или приляжешь отдохнуть, а тебя сгоняют с кровати, потому что им, видите ли, приспичило белье менять.
Дэн беззвучно затрясся от смеха, закрыв глаза рукой:
– Маша, откуда такие буйные фантазии?
– Не знаю, – пожала я плечами. – У нас с уборщицами при исполнении никто не связывается, они даже директоров гоняют, со словами «ходют тут всякие, а потом мой за ними».
– В этом я с тобой согласен. Не терплю посторонних в своих покоях. Любая уборка у меня производится только в мое отсутствие. И все довольны: я не стесняю их, они – меня. Так что ответа на твой вопрос дать не могу, увы.
– Совсем горничных не видишь? Ну-ну!
– Что еще за «ну-ну»? Тебе Нэль что-то наговорил?
– При чем тут Нэль? – Так-так, очень интересно.
– Ни при чем. Закрыли тему.
И такие разговоры происходили постоянно. Меня несло в какую-то неправильную сторону, и сейчас я сама не могла понять почему. Как будто считала себя вправе задавать личные вопросы и требовать на них ответа. А еще я злилась на Мишку, словно он в чем-то виноват передо мной или должен мне. Просто помешательство, ничем не объяснимое. И Наташка на меня сегодня так странно смотрела…
В холле училища меня встретил Мишка:
– Чего опаздываешь, давай быстрее, – и потащил по лестницам и коридорам в какую-то дальнюю аудиторию. Там нас уже ждала Ольга, которая первым делом спросила, где Наташка, почему не со мной. Услышав, что она дома, учит билеты, нахмурилась и почти бегом куда-то умчалась, кинув на ходу:
– Сейчас приду, – и впрямь вернулась через минуту, приведя какого-то худосочного студента. – Вот, это Ростик, он вам музыку будет включать, и ему ключи потом отдадите. А я ушла, не успеваю все доделать. – Ольга кинула на Мишку мрачный взгляд и показала кулак: – Смотри у меня, понял?
Я деликатно сделала вид, что ничего не заметила и не услышала.
Тихий Ростик послушно включил нам музыку, мы начали петь, но мне не понравилась Мишкина поза, точнее, как он склоняется ко мне, когда требуется петь в два голоса.
– Стоп! – скомандовала я. Музыка стихла. – Мишка, чего ты весь согнулся? Что за спина? Выпрямись!
– Нормально я стою.
– Нет, не нормально. Я стою прямо, а ты сутулишься. Ростик, скажи, что я права?
– Просто он высокий, а ты небольшого роста. Вот он и наклоняется, чтобы быть поближе к твоему уровню, – рассудил тот. – С высокими парнями так часто бывает. Они себя некомфортно чувствуют, значительно возвышаясь над собеседниками. Вот у меня есть друг…
– Я понял. Не надо тут нам про твоих друзей, – раздраженно перебил его Мишка. – Если я не буду наклоняться, не будет нужного эффекта. Мы песню о чем поем? О любви. «Когда два сердца бьются вместе!» А у нас они где бьются? Про твое умолчим. А мое на уровне твоей макушки. Их рядом не стояло. Ну разве что тебе прислониться к моей груди и послушать. – Он нежно приобнял меня и потянул на себя.
– Мишка, прекрати паясничать! – вывернулась я. – Лучше спину выпрями. Вот так. – Мне пришлось привстать на цыпочки и руками придать ему нужное положение. – Я каблуки купила повыше. Ради тебя, между прочим. Цени!
– Ценю. И вовсе я не паясничаю, Маш. – Мишка оглянулся на Ростика: – Слушай, чего ты с нами будешь тут торчать? Иди занимайся своими делами. Мы ж не маленькие, музыку сами включим, и куда ключ сдать, я знаю.
– Подожди, – встревожилась я. – Ты зачем его отправляешь?
– Иди-иди, – небрежно махнул Мишка Ростику, одновременно шикнув на меня: – Цыть! Пусть идет человек. – И уже тише: – Маш, ну чего ты испугалась? Я тебя не съем. Поговорить хочу. Не при нем же.
Я опасливо отступила: блин, что-то сейчас будет. Мишка пошел к двери:
– Давай закроем. Чтоб не мешали.
– Нетушки. Если репетиция окончена, я пойду домой. Надо пораньше лечь, а то вставать завтра в пять утра. – Схватив шубу в охапку, как единственное прикрытие, направилась на выход, но друг перехватил меня по дороге:
– Стой. Ты куда?
– Миш, это плохая идея. Оля и так косилась на нас. Ей скажут, что мы тут вдвоем оставались. Я не хочу с ней из-за этого ссориться.
– Ну давай пойдем куда-нибудь. В кафешке посидим.
Я лихорадочно раздумывала, как бы так аккуратно отказать ему, чтобы не обидеть. Видя мои колебания, он торопливо добавил:
– Маш, я уезжаю скоро. А мы с тобой даже не пообщались нормально.
Весь облик Мишки выражал такую печаль, что мое сердце дрогнуло:
– Ладно. Но сначала честно репетируем. И не сутулься, ради бога. Совсем забыл, что ли, чему нас учили?
Поскольку аппетиты Ольги с первой репетиции возросли, наше выступление пополнилось несколькими песнями из старого репертуара. Забытые, казалось бы, сценические тонкости легко вспоминались и естественным образом вплетались в памятные ритмы. Одну песню я застолбила для себя. Если представится подходящий момент, спою. И предназначена она будет для конкретного человека. Даже дурак поймет неприкрытый намек этой песни. А откреститься, если что, и спихнуть все на особенности нашей культуры я всегда смогу.
Через час активной репетиции мы сидели в небольшом, уютном кафе неподалеку. Мишка рассказал, что сценарий немного изменился по просьбе невесты. Теперь мы будем выступать не вначале, как планировалось. Первый танец молодых будет вальсом, а мы пойдем в середке. Очень уж хотелось Маринке послушать наш дуэт. Блин, мне перед ней прямо стыдно. Я со своими делами в последнее время даже не звонила ей, все некогда. А ведь перед свадьбой, наверное, куча дел, помочь надо было да просто поболтать, поддержать. Все-таки не чужие.
Я уже решила, что на этот раз пронесло и Мишка удержится в дружеских рамках, но, видно, не судьба. После особо смешной его реплики, когда я хохотала во весь голос, он вдруг накрыл мою руку своей ладонью. Меня как водой окатили. Я попыталась высвободить свою кисть, но он удержал ее.
– Маш, – его тихий голос вызвал мурашки на коже, – я хотел тебя спросить. – Ну все, мне конец. Сейчас он задаст мне вопрос, и я потеряю друга. Захотелось зажмуриться и заткнуть уши. – У тебя с этим Данилом… серьезно?
Я облегченно выдохнула: уф, не тот вопрос. Можно ответить честно:
– У нас никак вообще-то.
– Не надо меня обманывать. Я не ребенок. Скажи как есть.
– Я не обманываю. Это правда. Он меня один раз поцеловал, а потом извинился и сказал, что его занесло и больше такого не повторится. А в остальном мы друзья, и с ним мне гораздо тяжелее, чем с тобой, например.
