– Ты мне веришь?
– Верю, но… зачем я тебе, Соболев? Ты меня любишь, я вижу, но что-то все же мешает тебе быть моим до конца… Что? Может быть, дело во мне? Ведь я самая обыкновенная земная женщина, а ты почти человек Круга… Я понимаю, женщина должна быть для мужчины одновременно женой, любовницей, другом, сестрой и матерью… Чего во мне не хватает?
– Жены, – коротко ответил Матвей, подхватывая Кристину на руки и поражаясь, какой она стала легкой…
В третьем часу ночи она тихонько коснулась губами его щеки, прошептала:
– Тебе звонил врач, Парамонов, просил зайти… Извини, я забыла сказать сразу.
Матвей открыл глаза.
– Когда?
– Зайти надо было еще вчера, у него к тебе какой-то важный разговор. Но ты приехал поздно… И еще он просил передать, чтобы ты поберег своих друзей.
– Так и сказал? – Матвей рывком сел, внезапно понимая, что опоздал со своим решением увезти Кристину и Стаса от греха подальше. Включил свой биоканал связи с астралом, перешел в меоз. Но было уже действительно поздно: вокруг дома замкнулось кольцо окружения (профессиональная ориентация, классная подготовка, мощное вооружение) и у двери квартиры уже затаилась наготове головная ударная обойма.
– Что? – встревожилась Кристина, научившаяся понимать его состояние.
– К нам гости, – так же тихо ответил Матвей. – Лежи, из комнаты не выходи ни под каким предлогом.
Он не знал, чье подразделение пришло за ним, поэтому не стал прорываться с боем на улицу, уводя перехватчиков за собой, не стал и прятаться. И в том, и в другом случае гарантий, что не пострадает семья Сумароковых, не было. Оставалось ждать, выяснять причины задержания и действовать в зависимости от ситуации.
Быстро одевшись, от прикинул свои возможности и сделал шаг, заставивший растеряться командира группы, пришедшей за ним. Открыл дверь, сказал в темноту лестничной клетки:
– Заходите, поговорим. Только не разбудите моих родственников. Я безоружен и сопротивляться не намерен.
За дверью послышалось какое-то движение, возникла небольшая заминка, потом в квадрат света ступил невысокого роста мужчина средних лет в плаще и берете, и Матвей узнал давешнего генерала Первухина из Управления специальных операций Федеральной службы безопасности. От сердца немного отлегло: Матвей ждал более «крутых» и беспощадных гостей.
– Ждите, – сказал генерал кому-то за дверью.
– Но, товарищ генерал… – попробовали там возразить.
– Ждите распоряжений, я сказал! – Первухин шагнул в прихожую, закрыл за собой дверь, взглядом спросил у хозяина, куда пройти. Матвей отступил, жестом приглашая гостя на кухню.
– Чай, кофе?
– А не поздновато?
– Скорей рановато, – сказал Матвей, глянув на часы: шел четвертый час ночи. – Что вам нужно?
– Мы за вами, Матвей Фомич. Начальство приказало доставить вас в контору независимо от того, согласны вы работать на нас или не согласны. Сопротивление нецелесообразно, дом окружен.
Матвей хотел сказать, что вряд ли угроза возымела бы действие, будь он один, но передумал.
– Хорошо, едем. Только предупрежу… э-э… жену и сделаю один звонок.
– Не стоит никуда звонить.
Матвей с иронией посмотрел в глаза генералу, и тот, прочитав во взгляде Соболева добрый совет не вмешиваться, решил не перегибать палку.
Из спальни вышла Кристина в халате, придерживая полу, увидела в коридоре возле двери незнакомого человека, вздрогнула, поздоровалась. Начальник Управления спецопераций вежливо поклонился.
– Что ему надо? – прошептала она, продолжая вздрагивать, обняла Матвея, набиравшего по телефону номер Балуева.
– Я уезжаю. – Матвей обнял ее другой рукой. – Все в порядке. Встретимся через пару дней, я приеду к вам.
– Не хочу… ехать в Тамбов. – Шепот девушки был еле слышен. – Что я там буду делать? Я же с тоски умру!..
– Слушаю, – раздался в трубке голос Василия.
– Действуй как договаривались, – коротко сказал Матвей. – За мной пришли федералы. Если через два-три дня не позвоню…
– Я знаю, что делать. Будь спок, Соболь, сделаю все в лучшем виде. Может, я отвезу их к своим старикам в Воронеж?
– Нет. – Матвей едва успел повесить трубку, как телефон зазвонил, заставив вздрогнуть не только Кристину, но и Матвея.
Это была Ульяна.
– Матвей, не соглашайся… не соглашайтесь на их условия! Не надо работать на ФСБ… Вы меня слышите?
– Слышу. – Матвей покосился на сделавшего к нему движение генерала Первухина, поднял руку в успокаивающем жесте. – Откуда звонишь?
– Неважно… Не соглашайтесь на их условия, будет плохо… всем будет плохо! – Девушка задохнулась, так как очень спешила и говорила быстро. – И вообще не вмешивайтесь в их разборки, попадете между молотом и наковальней… слышите?
– Слышу, все будет нормально.
В трубке раздался щелчок, затукали гудки отбоя.
Матвей положил трубку, сказал равнодушно:
– Со службы, сигнализация сработала.
Он поцеловал Кристину и первым шагнул за порог.
КОНКУРЕНТЫ
Они встретились на квартире Ельшина – бывший генерал ФСК и маршал-босс Сверхсистемы Лобанов. Сопровождали Олега Кареновича всего четыре телохранителя, но это были профессионалы очень высокого класса, не уступавшие по кондиции ни мастерам спецподразделений ФСБ, ни перехватчикам военной контрразведки. Двое из них когда-то работали в Управлении «Т» Федеральной службы безопасности в качестве киллхантеров – специалистов по захвату и ликвидации самих перехватчиков и террористов, и вообще специалистов рукопашного боя.
– Хороши ребятки, – одобрительно кивнул на двух телохранителей Ельшин; парни, одетые в строгие темные костюмы, вошли в квартиру, оперативно проверили комнаты и вышли на лоджию, чтобы не мешать разговору; двое других остались на лестничной площадке.
– Не жалуюсь, – равнодушно ответил Лобанов, с долей брезгливости глянув на одутловатое лицо бывшего генерала. В последнее время Ельшин много пил.
– Примешь чего-нибудь? – Прихрамывая, Генрих Герхардович прошел к бару, достал бутылку кьянти, рюмки. Лобанов сел, пристально наблюдая за трясущимися руками хозяина, потом глянул на его ногу, на бугристое лицо и впервые ощутил нечто вроде жалости. Досталось Ельшину крепко: когда на разгромленную дачу прибыли поднятые по тревоге подразделения ФСК, а также милиции и ОМОНа, генерала нашли без сознания под грудой обломков стены. У него были сломаны ребра, нога, рука и челюсть!
После лечения все срослось, но хромота до конца так и не прошла, да и левая рука двигалась плохо, а собранная по кусочкам челюсть не позволяла ему ни улыбаться, ни внятно разговаривать. Под суд генерала не отдали из-за отсутствия улик, хотя и приятелей в прокуратуре у него было более чем достаточно, но со службы ему пришлось уйти.
