— Что? — резко спросил Реми. — Ты нашла еще одну отговорку?
— Я уже не знаю, как и о чем с тобой разговаривать. — Элли отвернулась и прислонилась спиной к дереву, ощущая, как его кора царапает кожу через тонкую ткань халата. — Когда мы с тобой были вместе, я чувствовала себя счастливой и любимой. Я так сильно тебя любила, что боялась умереть от радости. Ты будто спас меня от того жуткого существования, которое я вела раньше. Ты на время избавил меня от Хьюго, его матери и всего того, что ждало меня в Англии. Она посмотрела на траву. — Знаю, должна была предупредить тебя, что я замужем, но тогда мне пришлось бы снова оказаться в жуткой реальности. Я не хотела, чтобы мой прекрасный сон закончился. Наша любовь стала самым драгоценным, самым лучшим событием в моей жизни. Я боялась, что потеряю тебя. — Элли отрывисто рассмеялась. — Я все равно рано или поздно сказала бы тебе правду. Но теперь у меня по меньшей мере есть воспоминания о нашей любви. Я не забуду того, что ты говорил и делал, того, в чем убеждала себя я, пока не узнала о своей беременности.
— Но ты и тогда промолчала, — мрачно произнес Реми. — Ты даже не пыталась меня найти.
— Я собиралась это сделать, — Элли умолчала о том, что звонила и разговаривала с его отцом. Что изменится, если она расскажет о разговоре с Филиппом? Это вызовет еще больше проблем. — Но ты был в тысячах милях от меня, уехал навсегда, как мне тогда казалось. Я поняла, что должна самостоятельно нести ответственность за ребенка. Именно поэтому и решила обо всем честно рассказать Хьюго. Я не сомневалась, что муж наорет на меня и подаст на развод, но вместо этого он объявил, что это его ребенок. Хьюго считал, что я выполнила свой долг перед семьей Марчингтон и перед ним и что все идет отлично.
— Как ты могла принять это? — Реми был очень удивлен. — Неужели ты способна на такое притворство?
— Я была поставлена перед выбором, — невозмутимо ответила она, — либо стать матерью-одиночкой, либо забыть о принципах и позволить моему ребенку вырасти в богатстве, зная, что ему уготованы благополучие и безопасность. — Элли склонила голову. — Том — мое единственное родное существо на этом свете, Реми, и я желала дать ему все самое лучшее. Тогда мне показалось, что я поступаю правильно.
— Правильно? — язвительно переспросил он. — Ты считаешь правильным, если ребенок растет во лжи? Или ты все-таки намеревалась однажды посвятить сына в тайну его рождения?
— Ты хотел знать правду? — Элли повернулась к нему лицом. Ее взгляд был суров, лицо побледнело. — Говорю все, как на духу. Тогда я просто не знала, как поведу себя, когда наступит момент истины.
— Этот момент уже наступил, Элиз.
— Что ты имеешь в виду? Том еще слишком мал, чтобы что-то понять.
— Зато ты все прекрасно можешь понять, — ледяным тоном парировал он. — Томас мой сын, мадам, и я хочу, чтобы это было признано официально. Пусть английская усадьба, деньги и титул катятся ко всем чертям. Притворству необходимо положить конец сейчас же. — Реми прожигал ее взглядом. — Наш ребенок останется здесь, Элиз. Он будет жить со мной, как и должно быть.
Наступило долгое молчание, потом Элли хрипло произнесла:
— Нет, Реми, ты не можешь…
— А кто мне помешает?
— Я и леди Марчингтон. Неужели ты думаешь, что она так просто расстанется с внуком? Грейс будет бороться за свои права до последнего вздоха и не остановится, даже если ей придется обращаться в суд. Тебе не удастся заполучить сына, вот в этом-то все и дело.
Он насмешливо посмотрел на нее:
— Ты думаешь, что я проиграю леди Марчингтон? Ошибаешься, Элиз. Моя мать была единственным ребенком в семье, а ее отец был очень богат. Это богатство по наследству перешло ко мне. Я стал врачом не ради заработка, а потому что таково мое призвание. Судебной тяжбы не будет, — прибавил он. — Обычный тест на ДНК докажет мое отцовство. Леди Марчингтон не станет мне противиться, ибо не желает, чтобы правда стала общедоступной. Кстати, и ты тоже не захочешь громкого разоблачения.
— А чего хочешь ты? — Она умоляюще вскинула руки. — Я признаю, что не хотела когда-либо говорить тебе о Томе, ибо боялась, что ты выкинешь что-нибудь в таком духе. Кроме того, я не вижу смысла в официальном признании твоего отцовства. Чего ты добьешься?
— Ты свихнулась?
— Нет, ответила Элли. — Я пытаюсь мыслить разумно, в отличие от тебя. — Она помедлила, потом прибавила: — Подумай, Реми, что скажут люди? Как отреагируют твоя семья, пациенты, когда узнают, что у тебя есть незаконнорожденный сын? А твоя будущая жена? Ты о ней подумал? Захочет ли она именоваться мачехой?
Элли инстинктивно чувствовала, что Соланж никогда не полюбит ее ребенка.
Реми молчал. Элли заговорила снова:
— Не лучше ли оставить все как есть? Скоро я уеду. Почему бы нам не перестать мучить друг друга и не начать жить по-своему?
— С вашей стороны очень любезно заботиться о моей репутации, мадам, — сквозь зубы процедил Реми, — но я считаю, что благополучие моего сына намного важнее людских пересудов. И в данный момент у меня нет жены.
Элли сделала к нему шаг:
— Если ты заберешь у меня Тома, Реми, мне незачем будет жить.
— Тогда ты наконец узнаешь, что испытывал я в течение двух лет, — уныло ответил он. — Тебе станет понятно, как я страдал после нашего расставания. Мне стало все равно, где и как жить. Ты забрала у меня все, Элиз. Вернувшись, я услышал, что ты родила ребенка от мужа, и счел это несправедливым. Но теперь мне известна правда, и она, поверь, еще хуже неведения. — Реми помолчал, потом тихо прибавил: — На этот раз, Элиз, я заберу у тебя все, что тебе дорого.
— Чего ты от меня хочешь? — равнодушно спросила она. — Жаждешь, чтобы я упала перед тобой на колени и умоляла простить?
— А что потом? — Он поднял брови. — Неужели ты предложишь мне свое тело? В конце концов, мы не раз были близки в этом саду. Возможно, именно здесь был зачат Томас. Странная все-таки штука — жизнь.
Увидев, как она покраснела и неуверенно посмотрела на него, он язвительно улыбнулся:
— Итак, красавица моя, как тебе мое предположение?
— Это все, чего ты добиваешься? — Она опустила голову.
Реми слегка повел плечом.
— Ты ведь можешь соблазнить меня. — Он неторопливо развязал пояс на ее халате. Элли спустила халат с плеч, и он упал ей под ноги.
Такое уже бывало не раз. Однако прежде это казалось Элли красивым сном. Теперь все изменилось. И Реми, и она. Сейчас оба оказались во власти жестокой, сводящей с ума реальности.
Молчание казалось бесконечным.
Элли спустила с плеча бретельку купальника. Раньше Реми сам раздевал ее. Причем делал это неторопливо, с поцелуями и ласками, чем доставлял удовольствие. Несмотря ни на что, Элли даже сейчас ждала, что он подойдет к ней и обнимет.
Однако он не двигался. Элли по непонятной ей причине даже не осмеливалась посмотреть в его глаза.
