Будимир промолчал.
— Поехали дальше, — с преувеличенным оптимизмом предложил Ростислав. — Ищи камеру с сейфом сам, я могу его и не увидеть.
Четвертая попытка развертки гарема Великого игвы привела их в объем, где «экраны телевизоров» показывали самую настоящую трехголовую хаббардианку. Полюбовавшись на нее и поискав сейф, путешественники вернулись в помещение «картотеки» и уныло посмотрели друг на друга.
— Закончили осмотр? — скривил губы Светлов. — Или испытаем судьбу еще раз?
— Как хотите.
— Эт-то еще что за тон? — грозно нахмурил брови Ростислав. — Откуда у парня испанская грусть, как поется в старой песне? Ну-ка выше нос! Ничего особенного не произошло. Русские без боя не сдаются! Слышал такую поговорку?
Будимир кивнул с улыбкой.
— Вперед, Избавитель!
Они открыли очередной свернутый объем гарема…
Глава 4
Все та же гора, то же бугристое небо нежно-голубого цвета, те же квадратные «экраны», абсолютно плоские, не имеющие толщины, и существо внутри…
У Ростислава оборвалось дыхание! Словно молния ударила с небес, лишила его ума и языка!
На сей раз по всем «экранам» бродила золотоволосая девушка немыслимой красоты, одетая в нечто полупрозрачно-кисейное, вспыхивавшее чистыми спектральными красками или вдруг превращавшееся в трико, обтягивающее великолепную фигуру. Она не видела наблюдателей и бесцельно перемещалась из угла в угол «экрана», замирая надолго в задумчивости, словно рассматривала что-то, недоступное взгляду извне. Вот она повернулась к путешественникам лицом: большие, ясные, зеленовато-голубые глаза, тонкий носик, полные губы, высокий лоб, узкий подбородок — все как у всех. Ростислав опять испытал самое настоящее потрясение и шок и даже шагнул вперед, подчиняясь неведомой силе, которая всколыхнула душу и заставила почувствовать восторг, тоску и боль. Точно такую же тоску, обреченность и боль он прочитал в широко открытых глазах девушки.
Она отвернулась.
Ростислав уловил косой взгляд Будимира, опомнился. Сказал глухо:
— Вот и не верь после этого сказкам… Как ты думаешь, они все землянки?
— А разве это имеет значение? — серьезно ответил мальчик.
— Ты прав, не имеет. Хотя я не понимаю, как обитательницам гарема удается сохраниться в этих окнах живыми и здоровыми столько лет после гибели хозяина.
— Мы видим срезы времени, а не окна или экраны.
— Свернутое время? — догадался Ростислав. — Сам гарем представляет собой систему свернутых пространств, а собственно камеры — свернутые времена? Логично. Получается, пленницы могут находиться в них вечно?
— Долго, но не вечно. Иссякнет энергия Эхурсагкуркурры, и они…
— Погибнут все до одной.
— Здесь только одна пленница.
— Как — одна? Их же сотни! В каждом окне — по девушке… Или это эффект многомерного дублирования?
Термин возник в голове сам собой, но Ростислав этому не удивился.
Будимир кивнул.
— Гиибель создал систему копий, так как сам представляет собой многомерную систему.
— Как же определить, кто из них настоящая? Мальчик слабо улыбнулся.
— Вспомните сказки.
Ростислав выпятил губы, с сомнением глядя на десятки экранов, отражавших движения одной-единственной обитательницы «временной камеры».
— В сказках говорится о мухе либо о комаре, которые должны сесть на плечо настоящей Василисы Прекрасной. Может быть, вызвать на помощь Инсекта? Чем муравей хуже комара?
— У нас есть подарок Ягойой…
— Ты имеешь в виду свет-зеркальце? А ведь точно, старуха говорила, что оно отражает явь!
Ростислав достал из кармашка зеркальце в деревянной оправе и с деревянной ручкой, шагнул на склон горы.
— Вы хотите ее спасти? — робко спросил Будимир. Ростислав оглянулся.
— Хочу. Мы не имеем права оставлять ее здесь на верную смерть. Или ты против?
— Конечно, я не против, — смущенно возразил мальчишка. — Но вы все время забываете, что наши глаза видят не то, что есть на самом деле. А вдруг там… ну, ведьма, что ли, уродка или старая женщина?
— Ты так считаешь? — Ростислав оценивающе посмотрел на девушку в ближайшем квадрате, наткнулся на ее невидящий взгляд и снова получил психо-эстетический удар, всколыхнувший все чувства до глубины души. — Не верю! Я вижу ее… — он хотел сказать: сердцем, но удержался: — Я вижу ее иначе.
Осторожно спустившись по скользкому склону к светящемуся «экрану» величиной четыре на четыре метра, он таки поскользнулся и зацепил рукой кромку квадрата. Пальцы обожгло, будто они наткнулись на острое лезвие бритвы. Закапала кровь. Ростислав с недоумением глянул на порез, пересекавший три пальца, усилием воли остановил кровь, отступил на шаг.
Задетый им «экран» пошел рябью, завибрировал, по нему побежали интерференционные волны, а через мгновение он вдруг протаял в глубину и превратился в длинную пустую комнату с летающими по ней прозрачными вихриками.
Ростислав напряг зрение, и ему на миг показалось, что вихрики на самом деле — части человеческой фигуры, живущие самостоятельно.
— Помоги, — позвал он, вглядываясь в свет-зеркальце. — Ничего не вижу.
— Там пусто, — отозвался Будимир. — Внутри движется энергоинформационный пакет, но он закодирован.
— Понятное дело, маэстро Гиибель не хотел, чтобы его гаремом пользовались другие. Ничего, я ее все равно найду! Как закрыть эту камеру?
Будимир не сделал ни одного движения, но помещение с вихрями внутри как бы втянулось само в себя, стало плоским, превратилось в «экран» с изображением зеленоглазой красавицы.
Еще одним внутренним усилием Ростислав заживил порезы на пальцах и двинулся к соседнему квадрату — «срезу времени». Но и этот «экран» после его развертки показал только пустое помещение, внутри которого бесцельно кружились стеклянисто-прозрачные струи, никак не реагирующие на появление посторонних в их жилище.
Сжав зубы, Ростислав перебрался к соседнему «экрану», затем к следующему и, перебрав около двух десятков пустых камер, выдохся. Оглянулся на Будимира, терпеливо наблюдавшего за ним.
— Может быть, все эти девицы — только видеозапись? А живой прототип уже давно умер? Мальчишка покачал головой.
— Там, где нет живых людей, «экраны» пусты. Мы уже встречали такие необитаемые ниши.
— Может, я неправильно пользуюсь зеркалом?
— Надо просто смотреть на отражение.
