Я вздрогнула и не нашла ничего лучшего, как
ляпнуть:
— Из газеты «Болтун», мне ведено было
сделать интервью с родственниками Константина Ведерникова.
На лице соседки появилось откровенное
любопытство.
— А ну, иди сюда! — велела она и
втащила меня в грязную, захламленную прихожую. — Стой спокойно, дверь
запру. Прямо на улице живем, заходи кому не лень, гадь в подъезде, воруй
лампочки. Эх, нищета горькая! Во что центр превратился!
Глядя, как тетка старательно крутит
многочисленные замки, я не выдержала и сказала:
— Квартира, подобная вашей, стоит
приличных денег. Можно продать ее, а на вырученные средства приобрести
симпатичную новостройку, подальше от центра.
— Чтобы я уехала в глушь? —
возмутилась тетка. — И потом, как ее продашь?
Из моей груди вырвался вздох. Недавно Сережка рассказал
анекдот о мужике, который пришел к врачу с жалобой на аллергию.
— Где вы работаете? —
поинтересовался доктор.
— В театре, — гордо ответил больной.
— Режиссером или актером?
— Нет, нет, — пояснил
аллергик, — я стою за кулисами, а когда по ходу действия в пьесе возникает
пожар, опрокидываю ведро с водой в бочку, наполненную специальным составом, и
моментально начинает валить дым. Очень натурально смотрится, зрители в
восторге. Одна беда, меня замучил кашель.
— Голубчик, — ласково сказал
врач, — придется сменить службу, клубы едкого воздуха вызывают в вашем
организме патологическую реакцию. Лучше идите работать дворником, на свежий
воздух.
— Чтобы я бросил искусство? —
возмутился пациент. — Да никогда!
Похоже, соседка Ведерниковых родная сестра
тому «служителю Мельпомены».
— Значит, хотели о Ведерниковых
покалякать, — повернулась ко мне тетка. — С чего им такая честь?
Вроде Любка не Пугачевой была, Олег не
Киркоровым, а уж о Костьке лучше помолчу.
— Простите, как вас зовут? —
улыбнулась я.
— Верона, — представилась баба и
добавила:
— Это мать меня так обозвала, в честь
города, где Ромео с Джульеттой жили. Только люди просто Веркой кличут. Смешно,
да?
— Не очень, — ответила я. — У
меня вот в паспорте стоит Евлампия, а откликаюсь на Лампу.
Верона прыснула, потом закрыла рот рукой.
— Ох, простите.
— Ничего, я привыкла. Где мы можем
поговорить? Вы хорошо знали Ведерниковых?
Верона кивнула.
— А то! Всю жизнь рядом. Пьяницы горькие,
никаких сил с ними бок о бок находиться не было.
Иди сюда.
Продолжая говорить, Верона привела меня на
удивительно грязную кухню странной восьмиугольной формы.
— Какой необычный дизайн у
помещения, — удивилась я.
Верона усмехнулась.
— Мои дед и бабка вместе со стариками
Ведерниковыми в одной квартире проживали, комнат немерено, в кухне можно бал
устраивать. Мне бабушка рассказывала, что сначала ничего жили, Дружно, потом
ругаться начали. К Ведерниковым из села теща приперла вместе с незамужней
дочерью, Клавой, и та к моему деду приставать начала.
А мужику много не надо… В общем, застукала их
бабушка в чулане и отмутузила Клавку. Та, не будь дурой, нажаловалась маменьке,
наврала, что мой дедушка ее изнасиловал, и началась настоящая война. Их теща
пообещала деда в тюрьму посадить, а бабушка пригрозила: «Если моего мужа
тронут, от твоих детей костей не останется, всех отравлю, насыплю яду в
кастрюли».
…Результатом довольно длительной,
полномасштабной битвы стало решение о превращении коммуналки в две
самостоятельные квартиры. Соседи никаким оформлением бумаг не озаботились,
перед самой Отечественной войной они просто бодро построили стену,
предварительно тщательно разделив пространство. Вот почему кухня получилась
такой идиотской — ее выкроили из прежней ванной и туалета, а санузлы для каждой
семьи пробили в другом месте. В общем, намучились по полной программе, но
добились своего.
Верона, естественно, не помнила ни великой
битвы, ни эпохального ремонта, она родилась уже в отдельной квартире. Но с
самого раннего детства девочка слышала от мамы:
— Наши соседи совершенные сволочи, не
общайся с ними никогда.
Если маме Вероны требовалась щепотка
отсутствующей дома соли, то женщина бежала на первый этаж, к Милочке Крюковой,
или торопилась в магазин. В соседнюю дверь она не звонила никогда! Несмотря на
то что из действующих лиц великой битвы за дедушку в живых осталась лишь глухая
и полуслепая бабка Ведерниковых (кажется, та самая теща), молодое поколение, в
принципе не имевшее друг к другу претензий, не здоровалось при встречах на
лестницах.
— И с какой стати их было уважать? —
возмущалась сейчас Верона. — Олег водку жрал и нигде не работал, числился
в каком-то месте, но я его каждый день бухим у магазина видела. Люба, его жена,
в прачке работала — тут за углом раньше пункт приема белья имелся, так она там
частенько прямо на тюках спать заваливалась. Рабочую смену отстоит и хлобысть в
чужие пододеяльнички.
Ведерниковыми в нашем подъезде все брезговали,
он пройдет — наблюет, она прошмыгнет — вонища останется. Бабка их, еще когда на
улицу выходила, вечно в подъезде окурки швыряла — дымила почище паровоза, одну
папиросу выплюнет, тут же вторую засмолит.
В конце концов терпение жильцов лопнуло, и
люди обратились в милицию. Участковый выслушал жалобы и пообещал разобраться.
Но, когда через месяц отец Вероны вновь зашел в отделение, ответственный за
порядок мужчина спокойно ответил:
— Ведерниковы не тунеядцы, она работает,
он трудится в НИИ, бабушка пенсионерка, мальчик в школу ходит, девочка тоже. В
вытрезвитель они не попадали, приводов не имеют. Какие претензии? А то, что
окурки на лестнице швыряют, это к домоуправу. В отношении же запаха ничего
сделать не могу, нет в Уголовном кодексе статьи, по которой неряху привлечь
можно. Разбирайтесь сами.
Глава 13
И что оставалось делать жильцам? Только
терпеть. Семье Вероны доставалось больше всего.
Мало того, что противные соседи постоянно
крали у них половики и пачкали дверь, так еще Олег установил в квартире ужасно
громкий звонок. От оглушительного «блям, блям» Верона подскакивала в кровати, а
члены стаи Ведерниковых могли заявиться домой в любое время суток — в три ночи,
к примеру, — и начать упорно давить на кнопку адской кричалки.
