— Маловероятно, — попыталась я
успокоить испуганного парня. — Рейчел любит на чужой спине лежать, и все
остаются живы. В ней не так уж много веса.
— Ага, — прокряхтел паренек, —
похоже, она с центнер потянет. Кстати, меня Миша зовут.
— Рейчел так не уйдет, бесполезно ее
сталкивать. Рада знакомству, Лампа!
— Может, все-таки я ее сброшу? — не
послушал меня парень и попытался начать активно шевелиться.
— Р-р-р, — ожила стаффиха.
— Ой, ой! Все, лежу тихо! —
перепугался Миша. — Она мне сейчас голову откусит!
Я почувствовала неожиданную усталость, а
Рейчел мирно гудела:
— Р-р-р-р.
— И что? — не переставал болтать
Миша. — Теперь мне так на всю жизнь оставаться? Говоришь, она часто к тебе
на спину залезает?
— Да, — подтвердила я.
— Но ведь ты же как-то вытуриваешь ее?
— Рейчел можно приманить глазированным
сырком, — растерянно сообщила я.
— Так чего тут стоишь? Живо тащи
его! — велел Миша.
Я кинулась к тропинке.
— Эй, стой! — велел Миша. —
Забери пучеглазых, а то уставились на меня, прямо стыдно. А ну, пошли вон, кино
им тут показывают, купили билеты в VIP-ложу!
Моя голова машинально повернулась, и глаза
увидели всех мопсов. Муля, Ада, Феня и Капа с разинутыми пастями, откуда
вывалились розовые языки, сидели справа от скамейки. Я очень хорошо понимала,
отчего на лицах мопсих написана радость и по какой причине их свернутые
бубликами жирные хвостики ходят из стороны в сторону. Сейчас в собачьих мозгах
билась лишь одна мысль: Рейчел лежит на спине у человека, следовательно,
незамедлительно принесут мягкий, нежный, сладкий, великолепный, суперский,
строго запрещенный ветеринаром сырок. Неаккуратная стаффиха непременно уронит
кусочек глазури, а еще какой-то из мопсих повезет, она первой выхватит из рук
Лампы обертку и оближет ее.
— Чего они зырятся? — нервничал
Миша.
— Ну, из любопытства…
— Небось та, что на спине, рвет человека
на части, а эти поджидают, — дрожащим голосом вдруг заявил Миша. — Я
читал в газете, что собаки-убийцы так и поступают. Живут стаями, вожак У них —
охотник-киллер, ловит добычу, а остальные доедают остатки.
Не успел он докончить фразу, как Рейчел,
решившая, что ей слишком долго не несут сырок, вновь заворчала:
— Р-р-р.
Мопсихи, предвкушавшие свою дозу лакомства,
засуетились и стали подбираться поближе к незадачливому пьянчужке, давно
протрезвевшему от страха.
— Мама… — прошептал Миша и замолк.
— Идиот! — затопала я ногами,
испытывая огромное желание треснуть Мишу по башке. — Моим собакам в голову
не придет есть сырое мясо, им дают лишь курицу!
— Утешающая информация, — неожиданно
развеселился Миша, — если хочешь, мы поговорим на эту тему, но позже. А
сейчас, сделай милость, принеси сырок!
Глава 10
С криком «Девочки, домой!» я ринулась к
подъезду.
Мопсихи бойко затрусили за хозяйкой, Рейчел же
перспектива остаться в кустах совершенно не испугала. Наглая стаффиха
великолепно знала: сейчас я вернусь и принесу угощенье.
Забыв вытереть собакам лапы, я внеслась на
кухню, распахнула холодильник и застонала. Сырков не было! Очевидно, их съел
Костин, он очень любит схомякать штук пять на завтрак. В ту же секунду в голову
пришла мысль: у меня в комнате, в тумбочке, должен быть запас.
Долго не раздумывая, я пролетела по коридору,
распахнула дверь и чуть не упала от ужаса.
На полу, ногами к двери, лицом к батарее,
неподвижно лежал Кирюша. Мне стало плохо. Господи, бедный ребенок на самом деле
болен! Я заподозрила его в симулянтстве, собралась выпихнуть на дополнительные
занятия, мстительно-злобно пообещала лично проконтролировать процесс измерения
температуры, а несчастный мальчик потерял сознание!
— Кирюшенька, — кинулась я к
распростертому телу, — любимый, милый, очнись! Что случилось, отвечай
скорей?
Школьник бодро сел. Его лицо было красным, а
взгляд смущенным.
— Уже вернулась? — спросил он.
— Да! — выкрикнула я. — Тебе
плохо?
— Ну.., температура.
— Господи, ты упал в обморок! —
заквохтала я. — Не двигайся, сейчас звоню Кате, она пришлет из своей
больницы «Скорую»…
— Не надо, — начал сопротивляться
Кирюша, — лучше пощупай мой лоб и освободи от английского.
— Нет никакой необходимости его щупать,
лицо все красное. Ой, беда! Несусь звонить Кате!
— Лампа, стой, не активничай!
— Как это? Обморок — очень серьезная
вещь.
Естественно, ни на какие занятия ты не пойдешь.
Но и дома оставаться нельзя. Нужно немедленно
сообщить о произошедшем Катюше.
— Э.., э, — замямлил Кирюша, —
кхм.., ну… того.., э.., э…
— Только не спорь, а то еще опять, не дай
бог, тебе станет плохо. Сумеешь сам до кровати дойти? — суетилась
я. — Ляжешь в темноте. Никакого телика и компа, сосудам надо дать отдых,
книги тоже читать не следует. До прибытия «Скорой» надо лежать, не шевелясь, в
полудреме.
— Лампудель, — тихо сообщил
Кирик, — я не лишался чувств.
— Но ведь, когда я внезапно вошла в
комнату, ты лежал лицом в батарею.
— Ну.., да. Понимаешь, я.., э..,
уронил.., э… дневник. Верно, именно его. Решил, несмотря на высокую температуру
и плохое состояние, поучить английский, — зачастил Кирюша, — раз уж к
репетитору не идти, так хоть самостоятельно поработать…
В моей душе зашевелилось легкое недоверие.
Кирюша собрался заняться иностранным языком?
Безо всякого понукания и при полном отсутствии
кого-либо из членов семьи школьник надумал овладевать иностранными глаголами и
существительными? Ох, что-то тут не так.
— А почему ты в моей спальне? —
вдруг еще больше удивилась я.
— Э.., э.., в детской перегорела
люстра, — мигом нашелся Кирюша, — дай, думаю, у Лампы устроюсь…
Слишком честные глаза Кирюши не мигая
уставились в потолок, но меня уже вовсю терзали сомнения.
— Говоришь, дневник уронил?
