Гарин коснулся экрана и почувствовал, как его глаза за долю секунды снова повлажнели.
— Что видишь? — спросил Михаил.
— Маринку!
— Это понятно. Смотри левее, над ее плечом.
Олег с трудом отвел взгляд от родного лица.
— Вижу серую стену, — сказал он, — кусок квадратной оконной рамы…
— А за окном?
— Какую-то трубу, но не очень четко. Кажется, она полосатая. Полоски серые и какие-то коричневые.
— А были белые и красные, — сказал подполковник. — Это вентиляционная труба. На тридцать километров вокруг таких всего две. Но эта еще и в обрешетке, так что ни с чем не спутаешь.
— Что это означает? — спросил Олег.
— Я не знаю, где сейчас находится Марина, но эта запись была сделана в окрестностях четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС.
Гарин поднял глаза на Столярова.
— Это очень плохо?
Тот медленно выдохнул через сомкнутые губы.
— Скажем так. Это лучше, чем если бы она была на том свете. Но ненамного.
— Ты знаешь что-нибудь об этом месте?
— Только общие вещи. То, что знают все. — Михаил покачал головой. — Я хорошо знаю Припять, но воевать на территории ЧАЭС я не планировал.
— Но ты ведь… — голос Олега сорвался. — Мы же пойдем туда?
— Я не знаю даже, как туда добраться.
— И мы отпустили Гигу! — вспомнил Гарин. — А местных сталкеров надо еще найти.
— Гига все равно сбежал бы, как только увидел настоящих псевдогигантов. Да и не факт, что он повел бы нас к ЧАЭС. Это реально далеко, понимаешь? Три километра по прямой, а в Зоне по прямой никто не ходит. Дорога может растянуться на несколько дней.
— Но у нас нет нескольких дней. Марина может…
Олег не решился бы закончить фразу даже если бы его никто не перебивал. Однако его перебили.
— Я знаю короткий путь, — донеслось со стороны мостика. — Могу проводить.
— Пельмень! — сказал Столяров.
— Рад встрече, майор! То есть извини. Я же скачал из сети копию приказа. Конечно же, подполковник!
— Пельмень! — повторил Михаил и широко улыбнулся.
Слава Драйвер, он же Вячеслав Глушко, был одет в потертый синий комбинезон. Из-за плеча у него выглядывала двустволка, на шее висела сумка с упакованным противогазом. Когда Пельменю оставалось спуститься всего несколько ступенек, Столяров сделал шаг ему навстречу и раскрыл объятия. Слава усмехнулся недоверчиво, но тоже слегка расставил могучие лапищи… и, получив прямой удар с левой в челюсть, грузно осел на лестницу.
— Я так и знал, что это подвох, — не поднимая головы, сказал он.
— Гнида ты! — сказал Михаил. — Из сети он скачал! Я ведь поручился за тебя. Все старые дела закрыл. А ты… Хоть бы пару месяцев продержался! Что тебе, денег не хватало?
— Да при чем тут деньги! Это же… искусство, понимаешь? Хотя где уж тебе! И потом, я часть денег на благотворительность потратил.
— Ага. Пятьсот баксов перевел в фонд защиты от кибер-преступлений и мошенничества в сети! Да ты издеваешься, что ли?
— Ладно… — Пельмень поднялся со ступеньки. — Чего мы сейчас-то об этом?
— А что ты вообще здесь делаешь? — вступил в разговор Гарин. — В Зоне нет ни банкоматов, ни интернета.
— Банкоматы мне теперь без надобности. Вон, — Слава с опаской покосился на Столярова, — у подполковника спроси. А интернет и так всегда со мной. — Он похлопал себя по нагрудному карману. — Скажи лучше, что с сестрой.
— Почему это тебя вдруг заинтересовало? — сузив глаза, спросил Олег. — Ты ведь даже на похороны ее не приехал!
— Не приехал, — спокойно подтвердил бывший наемник. — Потому что знал, что Марины не было в том гробу.
— Откуда ты мог это знать?
— Мог. Но тут в двух словах не расскажешь.
— А ты попробуй! — с вызовом сказал Гарин.
— Хорошо. В тот день, когда разбились самолеты, я получил от нее CMC. Вернее, я сначала получил CMC, а уже потом узнал о самолетах. Поначалу-то я подумал, что это очередная приманка. Меня же разыскивают все, кому не лень. И ФСБ, и Интерпол, и… — Пельмень кашлянул и снова покосился на Михаила. — На какие только хитрости не идут, чтобы меня выманить. Вот я и подумал, что эта эсэмэска из той же серии. А потом включил новости и понял, что был не прав. Все-таки взрывать три самолета ради того чтобы арестовать рядового хакера — это уже перебор.
— Что было в сообщении? — холодно спросил Гарин.
— Это сейчас не важно. Я лучше тебе потом его покажу, там пересказывать бесполезно. Важно, что сообщение я получил, когда самолет уже больше часа был в небе. Я специально проверил аэропорты вылета и прилета.
— Ты посмотрел электронные табло?
— Я залез в их компьютерные сети. Мне нужна была надежная информация.
— И ты ее получил… — Лицо Олега помрачнело еще сильней. — Но почему она написала тебе? Почему не мне, а тебе?
— Это тоже пока несущественно. Могу предположить, что Марина в тот момент считала, что мне грозит опасность, а на второе сообщение у нее просто не хватило времени. Главное, что мне удалось выяснить: в момент катастрофы ее в самолете не было.
— У нее могли украсть телефон еще до вылета. Сообщение мог послать кто угодно!
— Да, но назвать меня моим детским прозвищем кто угодно не мог. В общем, я предположил, что сообщение послала сестренка. И впоследствии эта гипотеза подтвердилась.
— Так ты знал… Все это время знал! И ни-ко-му ни-че-го не ска- зал! — Гарин нервно рассмеялся, хотя в глазах его стояли слезы. — Сука! Сука! Ненавижу!
Скорее всего Пельмень предвидел удар, все-таки Олег умел скрывать свои намерения куда хуже Столярова, однако Слава и на этот раз даже не попытался защититься. Только сказал, повторно поднимаясь со ступеньки:
— Ну вот что, бойцы. По одному разу — стерплю. Понимаю, накипело, душу отвели. Но если еще раз полезете — получите сдачи.
Он посмотрел на Гарина с высоты своего почти двухметрового роста.
— Я знал, что Марины не было в самолете. Но я не был уверен, что она жива. Потому и не сообщал тебе, чтобы зря не обнадеживать. Все эти полтора месяца я потратил на ее поиски.
— И?…
— И вот я здесь.
— Так что все-таки было в том сообщении? — спросил Михаил.
— Я расскажу, — пообещал Пельмень. — Я все расскажу. Но давайте все-таки по дороге. Я не соврал, когда сказал, что знаю короткий путь к ЧАЭС. Но пока мы здесь точим лясы, мы ни на метр не приближаемся к цели.
— Резонно, — согласился Столяров.
— Кстати, кто это у вас? — Слава кивком подбородка указал на лежащий в кресле труп.
