Мы молча смотрели друг на друга, глаза в глаза. Я чуть ослабил хватку, однако теперь Диана не спешила вырываться из моих наглых объятий. Кажется, мне все-таки удалось ее ошеломить. Или, может быть, между нами проскочила наконец долгожданная чувственная искра?…
Скрипнула дверь, и в туалет мимо нас деловито пропихнулся Патогеныч. Насвистывая что-то хэви-металлическое, повернулся к нам спиной, неторопливо расстегнулся, пристроился к писсуару.
— Молодежь, вы уже закончили эротическую сцену? — принявшись журчать, задумчиво поинтересовался он через плечо, словно только что обнаружил наше присутствие. — Не помешаю?…
— Мы только начали, — нахально заявил я.
И девушка, что характерно, не стала протестовать. Не обращая внимания на простецкого Патогеныча, она продолжала недоверчиво разглядывать меня невероятными глазищами глубиной с Марианскую впадину, похоже, не веря самой себе, что все это происходит именно с ней — в грязном мужском туалете, при посторонних, в объятиях наглого и грубого, но невероятно привлекательного, будем надеяться, самца.
— Ты бы отпустил девочку, — флегматично посоветовал Патогеныч, покончив с неотложными делами и деликатно отодвинув нас от раковины. Деликатно, конечно, по меркам Патогеныча и бара «Шти». — Помнешь ведь, собака. А ей сегодня еще выступать, — поведал он, тщательно намыливая руки.
— Так это ты та новенькая стриптизерша, которой меня пацаны вчера пугали? — дошло наконец до меня. — Та самая олимпийская чемпионка по прыжкам вокруг шеста?
— Пугали? — задумчиво переспросила Диана. — Ну, тогда, наверное, я.
— Выходит, насчет сценического псевдонима я угадал, — удовлетворенно отметил я. — Аналитический склад ума, все дела. Значит, сегодня вечером я увижу тебя на сцене совсем голой?
— Непременно, мистер аналитик.
— Черт. Черт. — Я тряхнул башкой. — До чего же все-таки пикантная вышла ситуация.
— Работа такая. Ничего личного.
Я не отрываясь смотрел в ее глубокие черные озера глаз, совсем не спеша разжимать хватку, и нисколько не сомневался, что эта знаменательная встреча, как мудро заметил герой какого-то старого фильма, станет началом одной прекрасной дружбы.
Глава 5
Не Меченый
А потом меня рывком выдернули из очередного сна-воспоминания за шкирку. Бежать твою дистанцию! И ведь на самом же интересном месте!..
Нет, а я разве сказал, что мои сны о прошлом бывают исключительно про плохое? То есть в основном да, про плохое, конечно, но не всегда. Иногда вот и про Динку.
Да, как- то приблизительно так мы с ней и познакомились. Проявили оригинальность, что называется. Кстати, если бы я читал книжку и там наткнулся на подобный сюжетный зигзаг, непременно решил бы, что у автора фантазия иссякла и он просто плагиатит самого себя. Или нагоняет лишний объем в знаках, чтобы приходилось выдумывать поменьше нового. Ведь только позавчера вечером у нас с Динкой случилась аналогичная сцена с пистолетом. Но на самом деле многие ситуации в жизни повторяются из раза в раз, порой вызывая ощущение дежа вю, просто ты этого не запоминаешь. Действуешь на полном автомате по одним и тем же психологическим шаблонам, как привык, — нам про это рассказывал инструктор в батальоне. Иногда автоматическое следование собственным импульсам значительно продляет тебе жизнь. Иногда, наоборот, сокращает. Можно с уверенностью сказать, что если сталкер топчет Зону дольше года, импульсы и рефлексы у него вполне правильные.
Да, только позавчера вечером мы с моей девочкой помирились после недолгой, но интенсивной разлуки. А с тех пор, кажется, прошло полторы человеческих жизни. За нами приходили зомби, выбравшиеся из Зоны на поводке у контролера. Динку утащили за Периметр темные сталкеры. Я пережил удар глубоковакуумного боеприпаса и едва не попал в зубы твари, обитающей в колесе обозрения в Мертвом городе, Динка прикончила собственного отца — и все это в течение двух суток, которые еще даже не закончились. С ума сойти можно.
Честное слово, если бы умел связать на бумаге хоть два слова, написал бы про все эти шумные события книгу. Придумал бы ей какое-нибудь красивое и многозначительное название — «Линия огня» там или «Зона поражения». Нет, лучше две книги, в одну столько событий не влезет: сначала «Зона поражения», потом «Линия огня». Однозначно сначала «Зона поражения», у меня там сначала как раз случилось разгромное поражение на всех фронтах — и на профессиональном, и на личном. Придумал бы себе псевдоним позвонче, Павел Калашников там или Артем Твердокаменный какой-нибудь. Или, скажем, Василий Орехов — крепкий орешек Вася типа. Уехал бы в Харьков, продал книжки в какое-нибудь крупное московское издательство, где каждую напечатали бы тысяч по двести экземпляров, и жил бы припеваючи на гонорары, разгуливая по банкетам, презентациям и пресс-конференциям. А что?
Теперь главное, чтобы не начал оперативно набираться материал на третью книжку. Хватит, бойцы, погуляли. Как бы могла называться третья книжка? Что у нас там с красивыми военными терминами? Скажем, «Сектор обстрела»… Нет, брэк. Двух определенно достаточно.
Но судя по тому, как яростно меня трясут за плечо, третья книжка уже вовсю маячит на горизонте.
Итак, из этого сна меня тоже вырвали внезапно и грубо. Господи, когда же я наконец высплюсь? Я резко махнул левой рукой, пытаясь схватить гада, осмелившегося так бесчеловечно меня тормошить, за запястье, но поймал пустоту. Другой рукой я попытался сгрести свой автомат у изголовья — и снова потерпел неудачу.
На этом месте я наконец соблаговолил открыть глаза. Тренированное тело обычно начинает действовать раньше, нежели сообразишь, что произошло. Хоть чему-то меня в спецназе научили.
В полумраке передо мной стоял Енот, стискивая в правой руке ремень «Калашникова».
— Это ищешь? — серьезно поинтересовался он, качнув «калашом». — Молодец, рефлекс нормальный. Только это мой. Ты вчера без автомата прибыл. Посеял где-то. — Он хлопнул меня по плечу. — Подъем, попугаи-неразлучники. Общий сбор.
— У тебя серьезные проблемы, покойник, — прохрипел я, садясь на диване. Динка уже сидела, поблескивая в полутьме широко раскрытыми глазищами — похоже, ее разбудили мои дерганья.
— У нас проблемы, — уточнил Енот. — Не у меня. Подъем, живо!
— Что случилось? — разом подобрался я, стремительно приходя в себя и сообразив наконец, что приятель не шутит.
— Сначала подъем по форме номер один, — заявил Енот, бешено тряся за плечи Патогеныча, ночевавшего в другом углу комнаты на полу Мастерски увернулся от мощного кулака, просвистевшего прямо у него над ухом, и, убедившись, что суровый байкер бесповоротно разбужен, энергично приступил к подъему Гуся. — Я вам не Фидель Кастро — каждому гражданину лично разъяснять политику партии.
Наконец вся наша команда, квартировавшая в эту ночь у Болотного Доктора, оказалась на ногах.
— Хватаем свои вещи и быстро уматываем отсюда! — изложил диспозицию Енот. — Конец диспозиции.
