Добравшись наконец до нужного мета, Федор затащил Димку в одну из таких забегаловок. Грузный седовласый хозяин с плутоватым взглядом и густыми вислыми усами под горбатым носом, оказавшийся знакомым Федора, встретил их чуть ли не с распростертыми объятиями. Через минуту, покидав на пол рюкзаки и повесив оружие на спинки стульев, они уже сидели за столиком и с аппетитом хлебали из железных мисок густое ароматное варево из грибов и свинины. После похлебки трактирщик принес горячий грибной чай, источавший какой-то необычный, но очень вкусный, дразнящий запах.
— Федь, а почему он с нас ничего не взял?
— Знакомства, Димон, это великая движущая сила, — подмигнул Федор. — Помнишь, как в прошлом году наши сталкеры притащили с поверхности пару тюков специй? Уж не знаю, где откопали, но заход был крайне удачный — все вернулись целы, да еще с дефицитным товаром.
— Помню, конечно. И что?
— Эти специи сейчас плавают в твоем чае. Гвоздика, если не ошибаюсь. Взаимовыгодный бартер: мы подкидываем кое-каким людям с Ганзы нужный товар, а взамен наши караванщики и курьеры пользуются бесплатными услугами.
Сидеть за высокими брезентовыми ширмами, неторопливо прихлебывая чай, было уютно. Сытый желудок настраивал на благодушный лад, и Димка впервые за двое суток сумел хоть как-то расслабиться. Словно некая внутренняя струнка в душе, до этого непрерывно звеневшая от перенапряжения, разом ослабла. «Все будет хорошо, — думал он, баюкая в ладонях горячую кружку из керамики и делая очередной глоток обжигающей, умопомрачительно вкусной жидкости. — Все обязательно будет хорошо…»
— Ба, какая встреча!
Охранник на входе торопливо убрался, пропуская нового посетителя в ганзейской военной форме. Димка вздрогнул, мысленно выругавшись, а былое напряжение сразу вернулось. Ибо в забегаловку пожаловал не кто иной, как Шрам, он же Виктор Викторович Леденцов, ближайший подручный Панкратова. На имена у Димки всегда была хорошая память.
— Ибрагим, — окликнул Шрам хозяина, бесцеремонно усаживаясь на свободный стул за столик бауманцев. — Тащи свой чудо-чай.
— Минуточку, Витюша, дорогой, одну минуточку, — хозяин, расслабленно дремавший на стуле возле кухонной плиты, сразу подскочил и засуетился.
— Даже если вы точно знаете, что у вас мания преследования, — это вовсе не значит, что за вами никто не гонится, — многозначительно проговорил Федор, скорбно вздохнув.
— Самая тонкая резьба — это резьба по горлу, — парируя, осклабился Шрам. Жуткое изувеченное лицо от ухмылки словно собралось бульдожьими складками, обнажив почти коричневые от налета, но еще крепкие зубы. — Спокойно, ребятишки, я пришел с миром. Есть новости. Секунду… — Леденцов подождал, когда хозяин забегаловки поставит на стол красивую фарфоровую кружку «для особых гостей».
— Ибрагим, выйди на пять минут и присмотри, чтобы к нам никто не лез, а то сильно рассержусь.
— Витя, дорогой, а как же посетители? Супчик остывает, чай остывает, дрова прогорают, продукты переводятся зря! — всплеснув руками, горестно запричитал хозяин. — Так же нельзя, Витя…
— Пшел вон… дорогой. Зайдешь раньше, чем позову, — уши отрежу.
— Грубый ты, Витюша. — Рассерженно вытирая руки о передник, хозяин вышел из чайной.
— Так вот, звонил ваш Сотников, — как ни в чем не бывало продолжил Шрам, в упор глядя на Димку холодным змеиным взглядом. — С этого момента ты, Дмитрий Михайлович, полномочный представитель расследования от Бауманского Альянса. — В голосе особиста прозвучала явная насмешка, показывая, насколько низко он ценит как само назначение Димки, так и его личные качества.
— Вот тебе на! — Федор от удивления откинулся на спинку стула. — У бати семь пятниц на неделе. То командует возвращаться, то вдруг нужно оставаться. Он бы определился, что ли…
Димка тоже был огорошен неожиданным изменением статуса — от подручного челнока до представителя суверенного государства. Да и по отчеству его еще никто не называл, даже ради насмешки.
— Но нос сильно не задирай, — продолжал Шрам, проигнорировав замечание Федора. — Сейчас твоя, Дмитрий Михайлович, задача — не лезть под руку серьезным дядям, которые уже заняты расследованием. Предупреждая вопросы: мы ищем, не сомневайся. На всех станциях метро наши агенты предупреждены и носом землю роют, выуживая крохи информации. Поисковые группы по-прежнему прочесывают все ответвления между Курской и Павелецкой. Так что просто наберись терпения. Кстати, поздравляю с метким выстрелом на Курской, наслышан, как ты завалил оборотня. Хорошая реакция. — Шрам снова подмигнул. — Может, и выйдет из тебя толк со временем.
— Ага, ёханый бабай, толк из него выйдет, а бестолочь останется, — ехидно вставил Федор. — Димон из тех, кто вечно притягивает неприятности.
— Федь, заткнись, — сердито попросил Димка.
— Если под неприятностями ты имеешь в виду меня, Кротов, то сильно не переживай, надолго я вас не стесню, — Шрам отхлебнул из кружки, причмокнул с явным удовольствием. — Чаек только допью — ради него ведь и таскаюсь в этот крысятник — и пойду. Дел выше крыши… Так вот, насколько мне известно, Дмитрий Михайлович…
— Просто Дмитрий, — буркнул Димка.
— Насколько мне известно, просто Дмитрий, — снова осклабился Шрам, — ты ведь страстно хотел податься в сталкеры. И даже проходил обучение. Что помешало закончить?
Димка едва не зарычал от злости, но сдержался. Какой смысл в таких издевках? Шрам что, действительно получает от этого неописуемое удовольствие?
Он заставил себя успокоиться. Не стоит показывать этому гаду, что тебя задевают его мелкие подначки.
— Так в чем проблема? — Шрам проявил настойчивость. — Оказалось, что дома, на станции, милее, чем на поверхности?
«Он что, в трусости меня обвиняет?! — Димка медленно поднял правую руку, демонстрируя увечье, и так же медленно опустил. — На, подавись, издевайся, сколько влезет! Можно подумать, сам не знаешь, сволочь…»
— Ерунда, парень, — Леденцов небрежным жестом отмел довод. — Я знаю сталкеров, которые покалечены серьезнее, чем ты, но они постоянно ходят наверх и возвращаются живыми. А если брать диких караванщиков, которые торгуют с Калининской Конфедерацией и шастают по поверхности, как у себя дома, так на тех вообще живого места нет, сплошь увечья. Ты что, перегорел, что ли, сломался?
— Но меня же… после ранения… домой… — После такого заявления Димка растерялся: о чем Шрам говорит?
— Отослали долечиваться на родную станцию? — особист пожал плечами, снова отхлебнул чая. — Это обычное дело. Разве из Полиса звонка не было, когда выздоровел?
— Нет. Не понимаю, о чем речь…
— Тогда вполне возможно, что решение о твоей дальнейшей судьбе принимали не в Полисе, а у тебя дома. Ты же сын Сотникова, вот папаша и позаботился о твоем здоровье.
— Врешь! — вырвалось у Димки.
Он не хотел верить в эту наглую ложь. В то, что отец так его подставил. Сообщение Шрама было сродни удару под дых, сразу выбило из колеи, лишило всякой уверенности в собственных силах. Но как ни отмахивайся, а заноза сомнения уже засела в голове, отравляя сознание. Димка покосился на Федора, ища поддержки, но тот почему-то хмуро уставился в свою чашку, избегая взгляда. Неужели он знал?!
