Без последствий этот «сбой», к сожалению, не обошелся. Последствия были очень неприятные. В первые же минуты общения с Тай я заметил, что воспринимаю все как-то странно – на глазах словно невидимые шоры, ограничивающие зрение, в ушах пробки, приглушающие звуки, в голове странная пустота. Затем до меня дошло, что я просто ничего не ощущаю, как эмпат. Что почувствует, например, профессиональный пловец, внезапно обнаружив, что разучился плавать? Не просто лишился рук, а разучился делать то, что делал почти всю сознательную жизнь? То-то и оно. Я ощущал себя инвалидом, парализованным, слепым и глухим. Мир, прежде раскрывавшийся каждую минуту невероятно богатой гаммой красок, звуков и ощущений, исходящих как от живой, так и неживой природы, непрестанно находящийся в движении смерти и возрождения, внезапно превратился в черно-белую застывшую декорацию. Это было жутко. До ледяного озноба. До крика, с трудом сдерживаемого внутри. И я заставил себя думать о чем-нибудь другом, чтобы не сходить с ума…
Хотя бы о том, что ни маг, ни его спутники так и не появились в трактире Тай. Мне незачем было спрашивать об этом хозяйку – тогда я еще был более-менее в норме и не ощутил их присутствия в трактире ни до моего посещения, ни во время него. И не только в трактире – их не было в городе вообще. То ли в сообщение аванатского сотника вкралась ошибка (а намеренно он его не исказил, я бы это понял), то ли сам маг почему-то не смог выполнить своего обещания. И ничего мне, кстати, не сказал об этом Законе. Значит ли это, что он рассчитывал на личное сопровождение и в случае чего позаботился бы обо мне? Или я столкнулся с обычной безалаберностью, и он забыл меня предупредить о том, что для него столь естественно и очевидно, как дыхание?
Магия… Достала меня уже эта магия. Еще несколько лет назад я ощутил ее на своей шкуре во всей полноте, чудом оставшись в живых после битвы с неким суперсуществом на планетке под названием Шелта. Нас, горстку обычных людей, тогда вели в бой за будущее своей цивилизации удивительные существа – олдж по имени Нкот и транс, называвший себя Целителем. Оба являлись последними представителями ныне полностью вымершей расы, сгоревшей в междоусобной войне, длившейся несколько тысячелетий. Магия Нкота была особой – он виртуозно умел обращаться с многочисленными межпространственными энергиями, умел останавливать время, двигаясь быстрее молнии, умел… Умел. Я в который раз загрустил. Пять лет – не такой уж большой срок для тех, кто всегда рядом. И огромная временная пропасть для того, кого с тобой больше нет. Я откровенно скучал по этому огромному зубастому парню, своим видом напоминавшему гигантскую летучую мышь, научившуюся расхаживать на задних лапах, скучал даже по его вечно шокирующей улыбке, полной оранжевых пиловидных клыков, способной испугать и мертвеца, по его мелодичному голосу, поразительно богатому теплыми обертонами и частенько выдававшему совсем немузыкальные выражения… Сила его была невероятна даже для такого полубессмертного существа, каковым он являлся. Именно поэтому только он и смог, соединив в одно целое способности всей команды, остановить ту Тварь, которую породила его собственная цивилизация, остановить ценой собственной жизни… Собственно, тогда в живых только я и остался.
Да, я по нему скучал… И в то же время я его ненавидел. Так сильно, что иной раз от этой ненависти у меня темнело в глазах. То, что он из меня сотворил, не поддается никакому описанию. И может быть, моя ненависть была бы слабее, не согласись на это изменение я сам…
Кажется, я чересчур погрузился в воспоминания.
Или в нытье – это как посмотреть.
Я шевельнулся, выпрямляя спину. Над водой плыл какой-то прозрачный звон, похожий на удар далекого колокола, который решил длиться бесконечно. Я никак не мог понять, то ли слышу его на самом деле, то ли этот звон возникает лишь в моей голове. Режим сиглайзера был заблокирован – бывает у меня временами такое настроение, когда любая музыка не в тему и хочется обыкновенной тишины, – поэтому с ним этот звон никак не мог быть связан. Может быть, таким образом мозг реагирует на непривычную для него пустоту? На внезапную изоляцию от потоков разнообразной информации, ранее поступавшей непрерывно? Или? Или что? Да ничего. Непонятно…
Нет, этот парень меня утомил – сзади ко мне неуклюже крался матрос с кривым ножом в руке. Крался уже минут пять, осторожно переставляя ноги и стараясь ступать бесшумно. Привычное к совершенно иной работе тело не обладало необходимыми для убийцы навыками и создавало слишком много шума даже для человека, только потерявшего свой острый слух… Хм… похоже, кое-что все-таки осталось или потихоньку возвращается, раз я так хорошо ощущаю этого засранца спиной, не глядя. Засранца с сознанием пустым, как свежевырытая могила.
«Еще один марн», – подумал я почти спокойно.
Я резко повернулся и четкой подсечкой сбил его с ног. Матрос упал в одну сторону, нож отлетел в другую, забренькав по темной, зашарканной грязными подошвами палубе. Я стремительно наклонился, собираясь пальцами вырвать ему горло.
Занесенная рука внезапно остановилась. Замерев над матросом, ошеломленный собственным намерением, столь внезапным и острым, что оно едва не осуществилось, я пытался понять, откуда во мне снова взялась эта убийственная агрессивность… Тоже «забота» Закона?
– Но он же не виноват, – пробормотал я вслух. И вместо того чтобы убить, просто коснулся пальцами его лба. Смотревшие на меня без всякого смысла глаза тут же закатились.
– Что тут происходит, Зверь тебя заворожи?
Лоханщик – так здесь называли капитана и хозяина судна, – появившись из-за угла жилых отсеков, больше смахивающих на большие деревянные ящики, наспех поставленные на палубу, чем на каюты, сердито уставился на меня круглыми немигающими глазами. От широкоплечего, крепко сбитого тела корда исходила ощутимая физическая сила, а изрезанное ветром и временем лицо принадлежало человеку, привыкшему командовать – хотя бы и на своей лоханке.
Нокаутированный матрос, по-местному – палубник (я предпочитал пользоваться более привычными для себя понятиям), валявшийся возле моих ног, не подавал признаков жизни. Я все еще стоял, склонившись над ним. Картинка на взгляд со стороны что надо. Без объяснений не обойтись Я выпрямился и вздохнул:
– Свяжи своего палубника и запри где-нибудь до конца рейса, пока я не покину корабль. У тебя ведь есть свободные комнаты?
– Я спросил, что тут происходит?! – еще более грозно спросил лоханщик. И не поворачивая головы, повысил голос: – Петил, Бурсбар! Сюда!
За его спиной почти тут же возникли две такие же крепкие фигуры, но с более молодыми лицами. Увидев своего напарника на палубе, они одинаково нахмурились и смерили меня взглядом, не предвещающим ничего доброго. Но остались стоять, ожидая распоряжений хозяина, хотя броситься на меня им ох как хотелось. Хотя бы ради развлечения в этом скучном монотонном плавании, во время которого даже паруса не приходилось поправлять – таким ровным и устойчивым был несший нас в нужном направлении ветер.
– Он пытался убить меня, – как можно спокойней проговорил я. Кажется, эта фраза становится моим необходимым жизненным атрибутом. Матросы изумленно переглянулись и уставились на меня еще более неприязненно.
