— Принц, — Арман встал. — Как он к тебе относится?
Юта подняла на него измученные глаза:
— Какая разница, Арман?
Он расхаживал по комнате:
— Принц… Он не трус, надеюсь?
Тогда Юта тоже встала:
— Прекрати. Остин не будет освободителем. Я не позволю тебе дышать на него огнем! Раньше, чем ты успеешь сделать Остину какую-то гадость, я кинусь с башни, понятно?!
Она почти не повышала голос, но Арман, пораженный столь неожиданным и бесстрашным напором, смутился:
— Ерунда какая… Да не собираюсь я обижать этого твоего парня, ну что ты!
— Он такой же мой, как и твой, — гордо провозгласила Юта.
Старинный музыкальный инструмент звучал величественно и сурово. Юта искала все новые и новые аккорды, Арман же не решался прикоснуться к хрустальным ободкам из суеверного страха, что у него ничего не получится.
— Может быть, ты умеешь петь? — насмешливо поинтересовалась принцесса.
Арман по своему обыкновению выдернул из затылка волосок:
— Только над морем. Под завывания ветра.
* * *
Почувствовав себя немного увереннее, Юта первым делом стянула у Армана связку ключей.
Если бы ее спросили, зачем — она, пожалуй, не смогла бы ответить. Ключи хранились в заросшем паутиной углу Армановой комнаты, справа от входа. Что ими можно отпереть и с какой целью — было совершенно непонятно, но как раз это обстоятельство, быть может, и подстегнуло негодницу. Арман ключами не пользовался, и пропажу заметил поначалу только паук, которому не на что стало крепить свою сеть.
У Юты по-прежнему было много свободного времени — Арман повадился летать в сторону людских поселений, где старался всячески напомнить о себе — поджигал деревья, ревел, кружил над обезумевшими от ужаса поселками. Таким образом он надеялся растормошить местных храбрецов, хотя пока что получалось наоборот — витязи, напуганные, боялись даже подумать о схватке с огнедышащим ящером.
Юта не знала о похождениях Армана — возвращаясь каждый раз обессиленным и злым, он не открывал ей подлинную цель своих полетов. Предоставленная сама себе, принцесса занялась исследованием запертых комнат.
Висячие замки изрядно заржавели, и ключи, как ни чистила их Юта камушками и песком, не становились от этого новее. Ключей было много, и почти все размером с набольшую кочергу. Насаженные на стальное кольцо и похожие от этого на неопрятную железную бороду, они были ужасно тяжелыми и неудобными в обращении, а ведь надо было еще догадаться, какой замок каким ключом отпирается!
По вечерам она прятала от Армана руки. Горгулья, это вряд ли были руки принцессы — все в царапинах и несмывающихся пятнах, с обломанными ногтями и ободранными костяшками пальцев!
И вот в один прекрасный день — а с утра он вовсе не казался таким уж прекрасным, было пасмурно и Юта чуть не повздорила с Арманом из-за какой-то мелочи — в один прекрасный день увесистый замок, сотни лет украшавший собой неприметную дверцу в одном из боковых переходов, щелкнул.
Юта не поверила бы ушам, если бы сразу вслед за первым щелчком не послышался второй и ключ в ее натруженной руке не повернулся бы на два оборота.
Десять тысяч горгулий! Дужка замка помедлила и отвалилась, как отваливается пуговица от добротного на вид, но ветхого камзола. Массивное тело замка грохнуло на каменный пол, и попади оно на ногу Юте — принцесса охромела бы до конца дней своих.
Грохот падения долго гулял по коридорам, прыгая от стены к стене; у Юты не было времени его слушать. Сколько раз за все дни, проведенные в жилище Армана, ей приходилось открывать двери, и каждый раз она испытывала при этом ни с чем не сравнимое чувство победы. Сейчас это чувство было даже острее, нежели тогда, когда ей удалось выбраться из башни.
Замок упал, но дверь не спешила открываться. Юта подумала, не произнести ли заклинание, но до этого не дошло — поддавшись толчку, дверь качнулась вовнутрь, и Юту окатила волна тяжелого, застоявшегося воздуха.
Принцесса струхнула — раньше ей как-то не приходила в голову мысль, что находки ее в столь странных и запрещенных местах могут оказаться не столько забавными, сколько ужасными. Некоторое время она раздумывала, не отступить ли с честью, пока не поздно; однако чем дольше она стояла, тем свирепее требовало дани ее врожденное любопытство. В конце концов, с трудом подняв перед собой тяжелую связку ключей — свое единственное оружие — Юта протиснулась в щель приоткрытой двери.
Впервые за сотни лет ворвавшийся сюда сквозняк развевал под потолком полотнища древней паутины, в которой колыхались ссохшиеся тела древних пауков, когда-то умерших от голода.
Ветерок ворошил древний хлам, грудами сваленный вдоль стен. Прижимая к груди связку ключей, Юта шагнула вперед и осторожно наклонилась над ближайшей грудой.
Из самой ее верхушки выглядывал наполовину истлевший деревянный сосуд. Длинное его горлышко носило следы огня, а из трещины на боку вытекала застывшая струйка черной жидкости.
Юте стало не по себе. Превозмогая робость, она на цыпочках пересекла комнату из угла в угол.
Покрытый застарелыми потеками, у стены лежал небольшой, с виду хорошо сохранившийся ящичек. Поверхность его покрыта была резьбой — треугольники, косые квадраты, круги.
Защелка, некогда запиравшая ящичек, валялась тут же, рядом — причудливой формы крючок, совсем не ржавый — наверное, золотой. Юта изловчилась и поддала ящичек ногой, надеясь откинуть крышку.
Удар был, пожалуй, даже слишком силен — крышка отлетела, но за ней последовали все четыре стенки ящичка, так что он совершенно развалился, подняв столб сухой и зловонной пыли.
Юта спрятала лицо в хламиду. Пыль осела, и среди деревянных останков ящичка обнаружились разлетевшиеся в беспорядке фигурки.
Конечно, это была настольная игра; фигурки были четырех видов и, наверное, разных цветов, но утверждать это наверняка было теперь невозможно. Выточенные из кости, с черными тусклыми глазками, они никак не напоминали ни драконов, ни людей — у некоторых из них было крыло, но только одно; другие сжимали в огромный кулак единственную руку, а третьи зато были устроены так сложно, что Юта, как ни пыталась, так и не смогла сосчитать их головы и хвосты.
Затаив дыхание, Юта наклонилась и двумя пальцами поддела ближайшую костяную фигурку. Та оказалась неожиданно тяжелой, и, отзываясь на прикосновение, глухо звякнула, будто в тулове ее перекатился бубенчик.
Принцесса испуганно уронила находку — та упала без малейшего звука. Воистину, у драконов все не как у людей…
Заинтригованная, она поборола желание сбежать и продолжила осмотр. Крадясь вдоль стен и разглядывая груды хлама, она, сама не зная почему, вдруг совершенно уверилась, что попала в детскую. В бывшую детскую.
Ковшики и скляночки… А это, кажется, остатки подвесной кроватки… Интересно, а были у Армана игрушки? Какой-нибудь тряпичный дракончик, с которым он засыпал в обнимку, или мячик, или кубики… Впрочем, зачем дракону кубики?
