— Ты подарила Лизе симпатичную киску из воска.
Вчера в нашем доме отключили свет, Лизавета пожертвовала ради нас своим
сувениром, но она очень расстроилась из-за потери симпатичной вещицы, вот я и
хочу купить ей такую новую. Только ты сказала, что свечу привезли из Парижа.
Лариса снова покраснела, правда, не так
сильно, как прежде.
— Кошку подарили маме, — пояснила она, — я
попросила разрешения отнести ее Лизе. Ясно?
— Вполне, а можно поговорить с твоей мамой?
Кстати, как ее зовут?
— По-настоящему? — склонила голову набок
Лаура.
— Естественно. А почему ты задаешь такой
странный вопрос?
Лаура скрестила руки на груди.
— Мамочку назвали Машей, но это имя лишь в
паспорте стоит, оно ей не нравится, она предпочитает, чтобы к ней обращались
Мэри. Кстати, мне тоже Лариса не по вкусу, идиотское имечко, мне хочется быть
как бабушка — Лаурой. А Лиза говорит, что это глупо, словно из телесериала
имечко. Может, и правда, идиотство?
— Думаю, нет, — тихо ответила я, — Лаура —
очень красиво звучит, и многих детей называют в честь любимых родственников.
Правда, считается, что делать подобное следует лишь в случае крайне удачной
судьбы бабушки или деда. Есть поверье, будто внуки повторят жизненный путь тех,
в честь кого их нарекли.
— Не слышала о таком, — фыркнула Лариса. — А
имя все равно поменяю. Моя бабуля была замечательной, лучше всех! Это она из
меня чемпионку сделала. А потом умерла, и все рухнуло.
— Скажи, твоя мама на службе? — перевела я
разговор в иное русло.
— Она переводчица, — пояснила Лаура, — дома
над рукописями работает.
— Дай, пожалуйста, ваш адрес.
— Зачем? — проявила бдительность девочка.
— Лиза очень переживает по поводу кошки,
может, Мэри подскажет, где купить свечку.
— Пишите, — кивнула толстушка.
Я вбила нужные сведения в записную книжку
мобильного и задала новый вопрос:
— Скажи, ты Мэри обо мне что-нибудь
рассказывала?
Лариса кивнула.
— И что же сообщила маме?
Большие карие глаза девочки заморгали.
— Правду, — решительно ответила она. — Кстати,
я бы на вашем месте Лизавете язык прищемила, она его за зубами держать не
умеет.
— Ты рассказала маме о моей службе?
— Только ей, клянусь! — воскликнула Лариса. —
Мамуся всегда нервничает, с кем я, где, в особенности теперь, когда мы в Москву
переехали. Вот потому я ей про вас и сообщила, чтобы она не переживала. Я
сказала: Лиза хорошая девочка из приличной семьи, мама у нее хирург, старший
брат в рекламе работает, невестка в журнале, а есть еще тетка, так она вообще в
ФСБ служит. Мама и успокоилась, на такую работу абы кого не возьмут, небось
проверили со всех сторон. Поэтому она разрешила Лизе у нас бывать.
— А ты не москвичка?
— Нет, мы раньше в Новоклимовске жили, —
пояснила Лаура. — Я занималась гимнастикой, получала медали, меня заметили,
хотели даже в столицу пригласить к очень знаменитому тренеру. Но что-то
случилось, и я начала страшно толстеть. Представляете, не ем ничего, жую,
словно кролик, одну траву, а все равно пухну. За год пятьдесят килограммов
набрала.
— Ничего себе! — покачала я головой. —
Следовало обратиться к врачу.
— Мама меня по всем клиникам Новоклимовска
прокатила, — пояснила грустно девочка, — только без толку. Два года меня там
лечили, а затем мамуля наш дом продала, и мы в Москву переехали. Тут врачи
вроде лучше, но особого успеха все равно нет. Вес, правда, стабилизировался, но
куда уж больше, и так почти сто кило вешу. Лучше б мы дома остались. Там меня в
школе хорошо знали и жалели, а в Москве не верят. Я приносила свои медали,
показала всем, так меня только на смех подняли. Верка Качанова спросила: «Ты их
в соревнованиях сумоисток заработала?» Вот стерва! А фото они и смотреть не
стали. Я там очень худенькая, словно веточка, на себя теперешнюю совсем не
похожа. Нет, мне в Новоклимовске намного лучше было. Там друзья и дом наш,
особняк большой, на берегу реки, мы там часто шашлыки устраивали. А здесь… В
квартире живем, о речке только мечтать остается, а из подруг у меня одна Лиза.
Да и то она мне не верит — попросила один раз: «Если и впрямь гимнастка,
пройдись колесом». Но куда ж мне с таким весом? И училка по физре «помогла»,
как услышала про мастера спорта, во всю пасть заржала: «Антонова, не ври!
Ну-ка, продемонстрируй нам подъем с переворотом на брусьях или опорный прыжок».
Я молча слушала девочку.
В тот день, глотая слезы, Лара выбежала вон из
зала, на следующее утро в школу пришла Мэри и налетела сначала на
физкультурницу, а потом на классную руководительницу.
— Как вам не стыдно! — возмущалась мать. —
Девочка больна, она на самом деле была отличной спортсменкой! Вот, глядите, все
документы налицо. А потом случилось несчастье, болезнь. Немедленно извинитесь
перед ребенком!
— Мы не знали, — поджала губы классная.
— Никто вашу цацу не оскорблял, — живо заявила
педагог по физкультуре. — Мало ли кто когда какие медали имел: я тоже на бревне
блистала, а теперь вот ерундой занимаюсь, с детьми в школе вожусь…
— Почему мама не перевела тебя в другую школу?
— удивилась я.
Лариса нахмурилась.
— В Москве все одинаковые, злые, и на того,
кто на них не похож, сразу ярлык наклеивают — провинциал. Какой смысл класс
менять, в новом то же самое будет. У нас в Новоклимовске люди другие. Вот
вылечусь и уеду назад.
Прозвенел звонок, и в коридор начали выбегать
дети.
Из школы я поехала по адресу, который мне дала
Лаура.
Мэри открыла дверь сразу. Стройная фигурка
женщины была обтянута синими джинсами и коротеньким ярко-красным свитерком.
Мать намного больше напоминала старшеклассницу, чем грузная дочь.
— Вы от Беллы? — безо всякой улыбки спросила
хриплым басом Мэри. — Рано приехали, договаривались после восьми вечера.
Извините, простыла сильно, но это не грипп, не заразно.
— Меня зовут Евлампия Романова, — быстро
представилась я.
— А… К нам часто заглядывает Лиза, — закивала
мать Лары. — Вы очень похожи! Просто одно лицо!
