— Немного соврала, — призналась Лиза, —
сказала Лаурке так: «Лампа официально нигде не служит, но на самом деле
получает хорошие деньги».
— И одноклассница не поинтересовалась, из
какой финансовой речки неработающая Лампа ведрами черпает благополучие?
— Э… э…
— Значит, спросила. А ты что ответила?
— Я тебя не выдала, — жалобно пропищала
Лизавета. — Говорю же, что обтекаемо сформулировала: «Лампуша улаживает всякие
деликатные проблемы, исполняет чужие поручения, справляется с делами, которые
никому не по плечу».
Глава 17
Около часа дня я вошла в здание школы, где
учится Лизавета, и наткнулась на тощую тетку в темно-синем костюме.
— Куда прете? — «ласково» осведомилась она.
— Хочу посмотреть расписание, —
спокойно ответила я.
— В дневнике у своего ребенка изучайте, — еще
сильней посуровела мадам.
— Очень хорошо знаю, что у девочки
физкультура, — мирно продолжила я, — только моя дочь из-за проблем со здоровьем
освобождена от прыжков и бега, а…
— Нельзя по школе в обуви ходить, — перебила
меня педагог. — Глистов нам принесете на ногах.
Я временно лишилась дара речи. А как бы вы
возразили на выдвинутый аргумент? Сообщили бы, что кишечные паразиты в мороз
гибнут?
— Если нужно вызвать ученика, объявляйте по
радио, — довершила выступление училка.
— Это как? — удивилась я.
— Ступайте в рубку и просите радиста. Услуга
стоит пятьдесят рублей.
— И куда идти? — обрадовалась я.
— По лестнице на третий этаж.
— В сапогах?
— Хотите босиком?
— Нет, конечно, но вы только что говорили про
глистов, — не к месту напомнила я.
— Вы же по делу, — скривилась тетка, — и за
деньги, следовательно, имеете право. Вот просто так — к примеру, в библиотеку —
нельзя.
Пораженная до глубины школьными порядками, я
поднялась на третий этаж, увидела дверь с надписью «Радиоузел» и наткнулась
взором на паренька чуть старше Кирюши.
— Объяву сделать? — обрадовался он. — Ща
нарисуем. Только сначала баклана в кудрях давайте.
— Кого? — удивилась я.
Ей-богу, в учебном заведении творится нечто
невообразимое. Паренек усмехнулся, потом вынул из сумки кошелек, вытащил из
него стодолларовую купюру и, ткнув грязным пальцем в портрет, смотревший с
ассигнации, пояснил:
— Во, баклан в кудрях. Или не видали такого?
— Насколько знаю, услуга стоит пятьдесят
рублей, — твердо заявила я.
Парень с самым недовольным видом вернул
ассигнацию на место, придвинул к себе микрофон и спросил:
— Ну, чего говорить?
— Лауру Антонову просят срочно подойти к
радиорубке.
«Диджей» откашлялся, щелкнул тумблером и
скороговоркой бормотнул нечто типа:
— Луруантовапросяподокрубру!
Потом он вернул рычажок в исходное положение и
лениво протянул:
— Усе. Ступайте. Нельзя в рубке посторонним
находиться. Приказ Александра Григорьевича, директора.
— Вам придется повторить объявление, —
возмутилась я. — Причем сделать его следует четко, ясно, членораздельно, а не
бубнить, словно на вокзале.
— Нет проблем, — без капризов согласился юноша
и сделал выразительный жест указательным и большим пальцами.
— Уже заплатила, — напомнила я.
— За один раз.
— Вы с ума сошли! Пролаяли нечто непонятное!
— Кому надо — поймет.
— Скажите снова.
— Полтинник, — уперся радист. — И вообще, я
сразу предложил: гоните баклана в кудрях, тогда хоть до утра талдычить стану, с
выражением.
— Вымогатель! — рассердилась я.
— Ну и ступайте отсюда, пока охрану не позвал,
— скорчил рожу радист.
Кипя от возмущения, я вылетела из рубки, горя
желанием немедленно отправиться к директору и потребовать от Александра
Григорьевича объяснений. При прежнем руководстве в учебном заведении царили
совсем иные порядки. Впрочем, может, новый педагогический начальник не в курсе
прайс-листа на услуги радиорубки?
— Здравствуйте, — послышался тоненький голос.
Я вздрогнула, повернула голову и увидела
болезненно полную девочку, одетую в бесформенный балахон темно-серого цвета. Несчастный
ребенок явно болен! Кожа на лице имела землистый оттенок, под глазами чернели
синяки, а губы были фиолетового оттенка. Хотя, похоже, наивная девочка решила
приукрасить себя и воспользовалась совершенно не подходящей для нее косметикой.
Интересно, куда смотрит мать толстушки? Сначала позволила дочери разъесться до
чудовищных размеров, а теперь не желает помочь ребенку привести себя в порядок.
— Я Лариса Антонова, — представилось
несчастное существо, — по радио попросили сюда прийти. Это вы меня звали?
— Да, деточка, — ласково ответила я. — Меня
зовут Евлампия Романова, можно просто Лампа. Думаю, ты обо мне от Лизы слышала.
— Много раз, — улыбнулась школьница. — Вы в
ФСБ служите. Там интересно, да?
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Вот так,
на пустом месте, и рождаются сплетни.
— Нет, я вовсе не являюсь разведчиком.
— Да? — с недоверием протянула Лаура. — А
Лизка другое рассказывала.
— Думаю, ты тоже иногда фантазируешь, —
улыбнулась я. — Про мастера спорта по гимнастике, скажем, и про золотые медали.
Щеки Ларисы вспыхнули огнем, очень быстро
яркая краснота захватила лоб, уши и перешла на шею.
— Это правда, — тихо сказала девочка, — у меня
имеются звание и награды. Могу их показать.
— Не подумай, что намекаю на некие физические
особенности, — осторожно сказала я, — но, согласись, трудно представить тебя на
ковре, выполняющей сальто или иное упражнение. Для гимнастики огромное значение
имеет правильный вес. Впрочем, я понимаю, отчего ты придумала…
— Всегда говорю только правду, — перебила меня
Лариса.
— Хорошо, — кивнула я и сменила тему: — Тогда
ответь: свечка в виде кошки на самом деле приехала из Парижа?
На лицо школьницы наползло выражение
невероятного изумления. Сообразив, что девочка забыла о сделанном презенте, я
решила напомнить ей ситуацию:
