С некоторым страхом я разомкнула веки и
увидела перед собой незнакомую брюнетку. Хотела машинально сказать
«здравствуйте», но тут же сообразила, что смотрюсь в большое зеркало, которое
продавщица поставила на прилавок.
— Ой! — вырвалось из груди.
— Ну? Круто? — обрадовалась Рита.
— Ага, — пробормотала я, внимательно
рассматривая себя.
Следовало признать, что результат превзошел
все ожидания. Перед зеркалом сидела симпатичная брюнеточка. Волосы цвета
антрацита красиво блестели в свете электрической лампы, довольно длинные пряди
падали на плечи. Губы мне Рита намазала кроваво-красной помадой. Вообще-то
моими цветами всегда были мягкие, пастельные, но смуглянке, в которую я
превратилась из-за тонального крема, больше подходил яркий макияж. На носу темнели
очки с дымчатыми стеклами, руки тоже были покрыты темным тональным кремом.
— Я все продумала! — радостно зачирикала Рита.
— Пятен не видно, волосы под стать цвету кожи, глаза у тебя слезятся, поэтому и
очки. Шею и руки я тоже затонировала. Вышло — супер!
— Ага, — протянула я, — но…
— Что опять не слава богу? Тебе угодить
невозможно! — рявкнула Ритуля.
— Перед глазами туман какой-то.
— Да просто очки с небольшими диоптриями.
Ерунда, уйдет клиентка — снимешь. А тебе зачем ее в деталях рассматривать?
— Так ведь мне не один раз с ней встречаться.
Что ж, мне всякий раз для Лауры гримироваться?
— Зачем?
— Глупо получится: в воскресенье я брюнетка, а
в середине недели блондинка.
Рита повертела указательным пальцем около
виска.
— Ну и что? Ты ж сыщик! Ясное дело, для
конспирации имидж меняешь. Хорош бухтеть, ступай в свою контору. Выглядишь
суперски!
Я вздохнула и поплелась к себе. На мой вкус на
«брюнетке» слишком много макияжа, но, в конце концов, избыток косметики не
является преступлением.
Лаура появилась около одиннадцати.
— Простите, пожалуйста… — с порога завела она.
— Ерунда, — улыбнулась я, поражаясь своему
неожиданному сходству с клиенткой.
Лаура была черноволоса, смугла, с яркой
помадой на губах. Вот только очки у нее не дымчатые, а с прозрачными стеклами,
зато оправа, очевидно, очень дорогая, огненно-красная и немного вызывающая, но
красивая. Хороша была и куртка, подчеркивавшая стройность фигуры: красная, с
капюшоном, отороченным розовым мехом.
Клиентка села в кресло по другую сторону
письменного стола и решительно заявила:
— У меня деликатная проблема.
— С другими сюда не приходят, — попыталась я
изобразить из себя Эркюля Пуаро.
— Совершенно экстраординарная ситуация!
— Рассказывайте, разберемся, — хриплым меццо
велела я. Надеюсь, Лауру не испугал бас женщины-детектива. Это у меня после
Риткиного «лакомства» сел голос. Впрочем, низкие ноты более характерны для
брюнеток, а блондинки чаще звенят колокольчиком. Наверное, существует какая-то
связь между цветом волос и тембром.
Женщина поставила на пол сумочку, сложила руки
на коленях и завела рассказ.
Лаура оказалась настоящей цыганкой. Не надо
думать, что все ромалы кочуют табором по городам и весям, воруя лошадей и гадая
на базарах. Маша, мать Лауры, родилась в Москве, окончила обычную школу, поступила
в музыкальное училище и стала певицей. Вот ее мама, Шурочка, детство и юность
провела в таборе, умела отлично гадать, петь, плясать. В семнадцать лет Шура
приехала с другими женщинами в Москву, чтобы заработать. На столичных улицах
девушка познакомилась с красивым парнем по имени Иван и убежала с ним.
Ваня женился на Шуре, на свет появилась
девочка Маша, совершенно непохожая на блондина-отца. Наверное, цыганские гены
оказались доминантными, потому что и дочь Маши, Лаура, тоже внешне пошла в
таборную родню и получила все цыганские таланты.
То, что она цыганка, Лаура не знала вплоть до
поступления в училище, тоже музыкальное. Девочка вообще не интересовалась своим
происхождением. Не волновала ее и личность отца. Мама ее очень спокойно
объяснила дочери еще в раннем детстве:
— Замуж у меня выйти не получилось, вот и
решила тебя на радость себе родить. Нам ведь хорошо вдвоем?
Лаура кивнула. Они с мамой, несмотря на полное
отсутствие родственников, жили и правда хорошо. И в финансовом смысле тоже —
Маша, мотаясь с концерта на концерт, имела достойный заработок.
Так вот, на вступительных экзаменах в училище
один из педагогов сказал Лауре:
— Вас, безусловно, возьмут, но, на мой взгляд,
голос вы имеете слабый. И у вас мало эмоций. А цыганки обычно вкладывают в пение
душу.
— Цыганки? — удивилась Лаура. — Вы о ком?
Преподаватель вздохнул:
— Понимаю, кое-кто стесняется своих корней.
Вы, любезная, легко сумеете обмануть окружающих, назвавшись, к примеру,
испанкой, но советую тогда не петь в присутствии посторонних. В особенности при
таких специалистах, как я. Господь вас не слишком, повторяю, одарил голосом, но
в нем тем не менее звучит цыганский надрыв, который подделать невозможно.
Впрочем, при определенном старании вы сумеете развить свои данные и станете
хорошей певицей.
Лаура пришла домой и сказала маме:
— Может, мне пойти учиться на медсестру? В
музыкальном училище психи работают! Один препод мне сказал, что я… цыганка. В
моем голосе ему какой-то надрыв послышался!
Вот тут-то мама и сообщила дочери о бабушке
Шуре.
— Но почему ты раньше ничего о своих родителях
не рассказывала? — только и сумела выдавить из себя пораженная Лаура.
Маша мягко попыталась объяснить разгневанной
Лауре суть.
— Я не стыжусь ни отца, ни матери, но люди злы
и примитивны. Подавляющее большинство окружающих считают, что все цыгане — воры
и обманщики. Только скажешь кому: «Я цыганка», мигом через левое плечо плюют и
кошелек к себе изо всех сил прижимают. Мой тебе совет, лучше сообщай всем, что
бабушка у тебя грузинка, армянка, скажем, молдаванка, кто угодно, но про цыган
молчи.
— Глупости, — отрезала Лаура, — я не собираюсь
никого обманывать!
Мама только укоризненно покачала головой:
— Осторожней, доченька!
— Может, во времена твоего детства и следовало
трястись по поводу национальности, но сейчас все иначе, — упрямо заявила Лаура.
Очень скоро выяснилось, что Маша была права.
Лаура, придя в первый день на занятия, гордо объявила однокурсникам:
— Я цыганка.
Ребята начали шушукаться, а на большой
перемене одна из девушек подошла к Лауре и попросила:
