Вообще говоря, я не планировала задерживаться
у Антоновых надолго. Более того, хотела в процессе беседы с родственниками
сказать, что имею в Москве близкую подругу, которая пригласила к себе ночевать.
Я намеревалась преспокойно уехать домой и вернуться сюда, в антоновский
особняк, завтра к полудню. В конце концов, передо мной стояла задача
понравиться Анне и ее детям, а, согласитесь, родственница из провинции, которая
имеет где остановиться в столице и намерена не жить у вас, а приходить лишь в
гости, вызывает больше приятных эмоций, чем племянница, которая обустроится в
вашем доме и начнет шмыгать по нему днями и ночами. И еще. У меня с Юлечкой
один размер, и при желании я могла вытащить из шкафа Сережкиной жены пару
дорогих платьев, помпезных свитеров, брюки со стразами, одним словом, одежку —
последний визг моды. Но ничто так не злит женщину, как слишком хорошо одетая
другая представительница слабого пола. Я не хотела, чтобы Анна и Лана
подсчитывали в уме стоимость норкового полушубка или кусали губы, разглядывая
пуловер известной фирмы, на который Юля грохнула половину своей немаленькой
зарплаты. Поэтому я прихватила вещи из своего гардероба — красивые, хорошего
качества, но не супер-пупер дорогие и модные. Это были джинсы, блузка,
тоненькая водолазка, шерстяная кофточка на больших деревянных пуговицах и еще
кое-какие мелочи. Короче, теперь вы знаете, что пряталось в сумке и что я
должна была увидеть, вытряхнув из него содержимое. Ну и ответьте мне: откуда
среди скромных шмоток взялись деньги? Не просто деньги, а… раз, два, три,
четыре… десять пачек, перехваченных резинками?
Я в растерянности смотрела на банкноты, уже
понимая, что, по самым скромным подсчетам, вижу… миллион. Ну и ну! Внезапно
перед глазами предстала картина: вот Михаил Петрович достает из ящика
письменного стола деньги, протягивает их мне и говорит:
— Тут сто тысяч, пробегись по магазинам…
Тряхнув головой, чтобы отогнать воспоминание,
я сделала шаг назад от вещичек и мне не принадлежащей кучи денег и увидела еще
один не мой предмет — лежащий чуть в стороне небольшой пузырек из
темно-коричневого стекла. Пальцы машинально схватили флакончик. Белая пробочка
легко открутилась, но внутри не оказалось ни капли. Впрочем, запах тоже
отсутствовал.
Все еще плохо понимая происходящее, я заметила
свой мобильный, нагнулась, подобрала его, сунула в карман и снова застыла над
кучей рублей. И как поступить? Позвать Анну и сообщить, что в моей сумке
невесть каким образом очутилось богатство?
В спальне исчез кислород, воздух сгустился и
стал походить на кисель. Чтобы слегка прийти в себя, я на ватных ногах подошла
к окну, распахнула раму и с наслаждением сделала глубокий вздох. Я начала
медленно приходить в себя. Значит, так… Сейчас…
Но мои мысли перебил посторонний неожиданный
звук — в замочной скважине заворочался ключ. Ощущая ледяной ужас, я кинулась к
большому шкафу, распахнула дверцы и нырнула в пахнущее средством от моли нутро.
Гардероб не был пуст — в отделении для платьев на дне лежала высокая стопка
одеял. У меня хватило ума мгновенно забиться за спасительный ворох верблюжьей
шерсти и притаиться там.
Сначала до моего слуха долетало лишь
неразборчивое бормотание. Потом послышался бодрый голос Анны:
— Смотрите-ка, ее нигде нет.
— Верно, — раздался приятный баритон.
— Она, наверное, выскочила в окно, — продолжала
Анна. — Знаете, что случилось?
— Пока нет, — ответил невидимый мужчина, — с
удовольствием выслушаю вашу версию событий.
— Эта бабенка — воровка. Деньги, которые
сейчас тут валяются вперемешку с ее шмотками, украдены из стола Михаила
Петровича. Сначала она воспользовалась… вернее, нанялась для… ну, да вы
понимаете. А затем, когда увидела купюры, дрогнула и решила утащить их.
— Возникает масса вопросов, — протянул
баритон.
— Брр, как холодно, — воскликнула Анна.
— Не закрывайте окно! — воскликнул мужчина.
— Почему?
— Лучше ничего не менять на месте
происшествия, сейчас позову сюда одного хорошего парня, пусть сначала он тут
все осмотрит. Знаю его давно, он человек надежный.
— Андрей Львович, вы наш спаситель! —
неожиданно истерично воскликнула Анна. — Господи, но я просто заледенела уже!
Какой ужас! За что мне это горе?
— Давайте запрем комнату, — предложил
неизвестный мне Андрей Львович, — и до приезда специалистов посидим в гостиной.
Кстати, абсолютно уверен: Михаила Петровича отравили. У него очень характерное
выражение лица.
— Боже! Кто? Кто? — всхлипывала Анна.
— Ясное дело, эта Лаура!
— О-о-о… — простонала Анна.
— Все сходится. — Голос Андрея Львовича начал
удаляться. — Зацапала дамочка миллиончик и подлила Антонову отраву в стакан. Вы
же говорили, она бутылку со стола прихватила, вот в нее-то наверняка и добавила
яд…
Хлопнула дверь, воцарилась тишина. Я выползла
из-за одеял, вылезла из шкафа и кинулась к окну. Надо бежать как можно быстрее!
Одна беда — на улице холодно, а мои куртка и сапоги остались в прихожей. Ладно,
натяну на себя шерстяную кофту и вылезу в окно…
Быстрее мухи я бросилась к расшвырянным вещам
и принялась утепляться: водолазка, сверху майка и кардиган. Вот с ногами беда.
Хорошо, на мне уютные тапочки-башмачки из натуральной овчины, а не пластиковые
шлепанцы! Хоть в чем-то сегодня повезло!
Сумку брать нельзя, деньги, естественно, тоже
следует оставить. Торопясь к окну, я, поскользнувшись, чуть не упала — под ноги
попал пустой пузырек. От раздражения я его пнула, и он абсолютно беззвучно
закатился в купюры. Я перевалилась через подоконник, угодила ногами в сугроб и,
не замечая пронизывающего холода, понеслась к забору. У меня великолепная
память, и я очень хорошо запомнила слова Михаила Петровича:
— Пса следует выводить в лес, тут недалеко
калитка есть…
Глава 9
В Москву меня подвез румяный, похожий на
свежеиспеченный пирожок водитель «Газели».
— Ты чего так легко оделась? — полез он с
разговором.
— Жарко, — коротко ответила я.
— Скажешь тоже! У тебя же зуб на зуб не
попадает, — вздохнул шофер.
— А я вспотела.
— Может, заболела?
— Нет! — рявкнула я. — Не бойся, незаразная,
абсолютно здоровая!
— А почему в тапках?
— Потому! — гаркнула я снова. — Отстань. Ты
заработать хочешь?
— Ага, — радостно признался шофер.
— Ну и отлично! Вот и зарабатывай — вези меня,
— кивнула я, страшно довольная тем, что догадалась выхватить из кучи вещей свой
мобильный и кошелек. — Плачу за работу и еду спокойно.
