В Белом Мосту свято придерживались стародавнего вежества и во время то ли очень позднего ужина, то ли слишком раннего завтрака гостя ни о чем не расспрашивали. Рыгор и Гвенда сами потчевали Романа новостями. Сначала он узнал, что в Белом Мосту все в порядке. Урожай выдался на диво хорошим даже против соседских, тоже очень неплохих. Ни одна скотинка не затерялась в лесу або же на болоте, а овцы и козы приносили сплошь двойняшек, да еще каких крепеньких! «Синяки» в Белый Мост не кажут носа, зато, прослышав о чуде, в сельскую церквушку повадились паломники. Магистрат поговаривает о строительстве монастыря, за что сулят вольной общине вечное спасение и неплохой доход. Панкина мамаша сбежала к братцу. Нет, ее и пальцем не тронули, просто с дурой никто с судного денечка слова не сказал, вот она и не выдержала. Зато в село приезжал господин барон и лично выбрал у Рыгора бычков-двухлеток, а сам все расспрашивал про Божий Суд да про герцога Арроя. Видать, за тем и приезжал — любопытство одолело.
Все эти новости Роман слушал вполуха, живо интересуясь Гвендиной стряпней. Эльф по рождению, Роман предпочитал человечью еду изысканным кулинарным творениям своих соотечественников. Гвенда же могла смело идти поварничать хоть к самому Базилеку, потому-то бард и не сразу заметил, что Рыгор перешел к новостям иного рода. Осенняя ярмарка в Касачке, единственном таянском городке по эту сторону Гремихи, отныне для жителей Фронтеры закрыта, товары приходится перепродавать купцам, что стараются заплатить поменьше, а увезти побольше.
— Дане войт, простите, если не понял, — кто не дает торговать с Таяной? Барон?
— То не, проше дана либера. Ясновельможный Кузерг сам теперь не может кожи запродать, а кожи у него кращи за любого. То в Таяне все как сбесились после того, как принцы друг друга поубивали.
— Кто сбесился? И кто кого убил?!
— Так я ж и говорю, принцы. Вы сейчас сдалека, не знаете, что туточки творится. Принц Зенон с ума съехал и зарезал брата, а потом и сам зарезался, а молодшего еще до того отравили насмерть. Из всех деток только дочка старику и осталась, да и та за тарскийского господаря пошла.
— Подожди, расскажи толком. Стефан мертв? А герцог Аррой, помнишь, тот, что Лупе спас? Про него что слышно?
— Искали его какие-то, все спрашивали, не видел ли кто. Только мы не видели. Болтают, что убили его. Только если б убили, навряд ли бы искать стали.
— Кто искал? — Роман говорил спокойно, на это выдержки еще хватало, его могла выдать разве что сжавшаяся в кулак рука, но Гвенда и Рыгор не привыкли обращать внимание на подобные мелочи. — Кто искал Арроя? — повторил Роман, чувствуя, как сердце сжимают отвратительные ледяные щупальца.
— Да всякие искали. Сначала вроде Годоевые сигуранты… Ну, тарскийского господаря, его ведь Михаем кличут.
— Когда я уезжал из Таяны, он… хворал.
— Лучше б ему подохнуть было. Говорят про него худо, а люди у него чисто звери. Даже мордами, защити нас Триединый, на непотребных тварей смахивают. Темные какие-то, волосы чуть не от бровей растут, а глаза и клыки рысьи, что ли…
Эта новость Романа добила. Гоблины! Гоблины за Гремихой. Воистину грядет конец света, если дожили до такого. Избавленный почти от всех эльфийских предрассудков, Роман тем не менее ненавидел и презирал гоблинов. Чувство это не поддавалось никакому разумному объяснению — лично ему Ночной народ не сделал ничего плохого. Не получалось объяснить эту неприязнь и высокомерием — столь презираемые Эанке и матерью люди для Романа ничем не отличались от соплеменников — кого-то он любил, кого-то ненавидел, кого-то презирал, кто-то был ему безразличен. Нэо не шарахался ни от черных жителей Сура, ни от узкоглазых ха-онов, но гоблины, которых эльф за всю свою богатую приключениями жизнь и встречал-то пару раз, были для него чем-то мерзостным и опасным только потому, что родились гоблинами. Одно упоминание о детях Тьмы превратило истерзанного тревогой о друзьях, почти растерявшегося Романа в сцепившего зубы воина. Умело задавая вопросы, где надо прерывая собеседников, где надо подталкивая, Роман вытянул из Рыгора и Гвенды все, что те знали.
…Сначала умер принц Марко, после чего король женился на Герике Тарскийской. Затем принц Зенон убил брата и покончил с собой. Шандер Гардани сошел с ума и попытался убить герцога Арроя, но тот пропал. Его искали и ищут до сих пор, хоть и не столь рьяно, но сперва по тракту прошел эландский отряд, а с ним несколько сотен «Серебряных» и «Золотых», не пожелавших больше служить Ямборам. Эти про своего герцога не спрашивали, видать, что-то знали… хотя лица у них были ой какие смурные.
А потом в Таяне все пошло наперекосяк. Тех, кто жил по эту сторону Лисьих гор, стали загонять за перевал. Кое-кто успел уйти в арцийскую Фронтеру, но потом тракт перекрыли. В лесах то и дело находят беглецов со стрелой в спине или перерезанным горлом, да и многие местные исчезли. В Белом Мосту, хвала Триединому, никто не сгинул, а вот пастухи барона Кузерга, отправившиеся на поиски убежавшей козы, так и не вернулись. Пропали и ребятишки из соседнего Мокрого Лога, наладившиеся за дикими орехами.
Последняя весть пришла из Таяны дней восемь назад. Бывший «Серебряный» сумел не только сам спастись, но и вывезти беременную жену. К вечеру того дня, как беглецы объявились в Белом Мосту, на границе стали возводить сторожевые вышки, рубить и жечь кустарник. Сейчас в Таяну и из Таяны не прошмыгнет и мышь, единственное место, оказавшееся не по зубам таянским стражникам, — Кабаньи топи, но они и так непроходимы. Нет, беженцев из Таяны в Белом Мосту нет, напуганные люди не хотели задерживаться в двух диа от границы и уходили в глубь Арции. Останавливайся Роман на ночлег в придорожных трактирах, он узнал бы про Таяну давным-давно, но он слишком спешил. Спешил и опоздал.
2
Марита больше не плакала — слез не осталось. Кошмар, в котором она оказалась, не прекращался. Прошлая жизнь рухнула. Роман уехал. Герцог Рене исчез. Отец, Шандер, Стефан мертвы. Белка в Эланде, принцесса предала всех, а тарскийский господарь… Он получил все, что хотел, и выбросил ее на кухню оттирать котлы и сковороды, а Мику все равно убили. И никто, никто, никто не помог…
Девушка сидела в углу большой поварни, молча смотря на огонь. Казимира этого усиленно не замечала, хотя обычно в ее владениях не дозволялось бездельничать. Дочь эркарда уже давно ничего вокруг себя не видела — ни сколько слез проливают в людских по погибшим, ни как втихаря в тюремное варево подкладывают куски пожирнее да повкуснее… Поглощенная своим горем, Марита не могла понять, что и Казимира, и другие кухарки изо всех сил оберегают ее от кухонного пристава, а сегодняшний день принес новый ужас — осознание собственной беременности. Она носила под сердцем дитя Михая — чудовища, клятвопреступника, убийцы! Смешать кровь палача и жертвы?! Этого нельзя допустить. Жизнь так ужасна, а крепостная стена высока…
Марита встала и вытерла слезы. Прошла в каморку, где спала прислуга, открыла свой сундучок. Когда Казимира спасла ее вещи, девушка не обратила на это внимания, но сейчас, собравшись разом покончить со всем, решила одеться, как положено дочери эркарда и свояченице графа Гардани. Тщательно отмыла въевшуюся в руки грязь, расчесала смоляные волосы. Хотела заплести косу, но раздумала — она уже не девственница. В зеркало, вделанное в откидную крышку ларца, смотрело незнакомое бледное лицо с огромными глазами. Может быть, позаимствовать у кого-то румяна? Нет, не стоит. Марита тщательно отобрала все лучшее — рубашку, платье, пояс, нитку крупного жемчуга, который подарил ей Шандер, букетик сапфировых цветов — память об эландском герцоге. Марита вспомнила, как Аррой предлагал ей уехать с Белкой, а она отказалась. Господи Всеблагой, почему она не послушалась?! Ты, моя милая, хотела дождаться Романа? Вот и дождалась!
