Мазила не колебался, причем не только из врожденной трусости. Дружба с фискалами сулила какие-то, хоть и не шибко великие, деньги и возможность безнаказанно трепать языком налево и направо, отдавая нечаянных собеседников во власть осведомителя. Огурец был прямо-таки создан для такой жизни. Правду сказать, дядюшка Шикот потому и оставил дверь в свою контору приоткрытой, удалившись с помощником в погреб, что приглядел болтливого и нечистого на руку рисовальщика вывесок и решил, что из него выйдет толк. Так и оказалось. Пять лет кряду Жюль-Огурец верой и правдой служил тайной канцелярии, разнося по городу нужные слухи и выпивая с теми, кого фискалы подозревали в различных преступлениях от неодобряемых Академией научных занятий до недовольства всемогущим Бернаром. Занятно, но выявленные злоумышленники, даже оказавшись в ссылке, не догадывались, что виной их несчастий стал разговор с невоздержанным на язык художником… Как ни странно, но за все время ни одна из жертв Огурца на него не донесла, защищая собутыльника и собеседника с упорством, достойным лучшего применения.
Гонтран понимал, что в их деле без таких вот жюльенов не обойтись, но отделаться от отвращения не мог. Сегодня же почтенный фискал был особенно раздражен, хоть и не показывал виду. Всю свою жизнь Гонтран Куи верой и правдой служил Арции, борясь с разъедающей империю гнилью. Талантливый маг, он добровольно отказался от прибыльной и уважаемой работы Печатного волшебника ради сомнительной карьеры судебного заклинателя. Работа была не из легких: кроме выявления «недозволенного колдовства», приходилось заниматься нуднейшей писаниной, исправлением чужих ошибок и, самое мерзкое, работой с осведомителями, ибо только маг мог с большой долей уверенности определить, докладывают ли те правду или лгут.
Гонтран знал, что сильный духом человек порой выдерживает даже магический допрос, другое дело, что среди доносчиков сильные духом не попадаются. Те свое дело делают, кто из-за денег, кто расплачиваясь за прежние грешки, а чаще всего из-за того и другого одновременно. Что до товарищей Гонтрана и его начальства, то большинство об Арции и не думало, занимаясь устройством собственной карьеры и фортуны. Доверять им было нельзя, уважать и любить тем более.
Куи быстро разобрался в этой кишащей щуками и проглотами мутной воде и начал медленно, но уверенно карабкаться вверх по служебной лестнице, полагая, что чем выше его должность, тем больше он может сделать. Долгожданный перевод из провинции в столицу подвел черту под десятилетием каторжного труда. Здесь, в Мунте, Гонтран твердо рассчитывал создать собственную сеть прознатчиков, которая подчинялась бы только ему и работала на благо Арции, разумеется в понимании Гонтрана Куи. На это, по расчетам господина судебного мага, требовалось два или три года. Однако времени-то как раз и не оказалось. Троном завладел узурпатор!
Будучи человеком умным, Гонтран по достоинству оценил действия Годоя. Тот вел себя прямо-таки безукоризненно, а его договор с начальником тайной канцелярии бароном Трюэлем и вовсе был вершиной государственной мысли. Разумеется, господин барон согласился на все требования самозваного императора — кому хочется быть отданным на растерзание толпы горожан, еще вчера зябко передергивавших плечами, когда при них поминали Замок Святого Духа?!
Нет, в том, что Арман Трюэль договорился с Годоем, не было ничего удивительного. Он был просто обязан это сделать. И, всячески угождая узурпатору, начать скрытую работу против него! Именно этим и должна была заняться тайная канцелярия Арции! А что на деле? На деле товарищи Куи во главе с Трюэлем с восторгом вцепились в плащ тарскийского выскочки, всячески доказывая собственную незаменимость и усердие и не забывая топить соперников. Гонтран был достаточно опытен, чтобы понять — тайная канцелярия безоговорочно перешла на сторону Годоя. Сам же он так поступить не мог. Куи, нобиль в первом поколении, безумно гордился своим безупречно арцийским происхождением, и ползать на брюхе перед варваром было для него как нож острый. К тому же Гонтран был стойким и убежденным борцом с Недозволенным, а от Годоя и его окружения прямо-таки разило Запретной волшбой. Господин судебный маг имел все основания предполагать, что на Арцию свалилась напасть, рядом с которой даже ересь Проклятого — жалкая кощенка в сравнении с тигром.
Разумеется, Гонтран ни с кем подобными мыслями не делился, от природы нелюдимый и сдержанный, да еще прошедший школу Замка Святого Духа, он не доверял никому. Он продолжал усердно исполнять свои обязанности, среди которых числилось и общение с Жюльеном-Огурцом и ему подобными, но голова судебного мага была забита другим. Он должен был оценить размеры нависшей над Арцией опасности и отыскать выход. Впрочем, кое-что предпринимать он начал уже сейчас.
Гонтран прекрасно знал, что в Мунте должны быть прознатчики из Эланда, Атэва и Таяны, да и Церковь Единая и Единственная предпочитала узнавать о происходящем из собственных источников. В свое время, пока он не получил высокой должности во Фронтере, Гонтран выявил немало всяческих подсылов. К сожалению, годы вдали от Мунта сделали свое дело: старые шпионы частью были переловлены, частью бежали, новых Куи не знал, а его товарищи не спешили делиться с соперником своими достижениями. Неудивительно, что найти ниточку, которая тянется из столицы к Архипастырю или к Рене, стало для мага вопросом жизни и смерти. Полагая Годоя узурпатором и чернокнижником, он был готов заключить союз с самим Проклятым!
Гонтран не сомневался, что Феликс и Аррой не могут не стараться узнать, что творится в Мунте, а значит, в городе неизбежно должны появиться шпионы. Нужно было их разыскать, и тут таскающийся по трактирам и гостиницам Жюльен оказался просто кладезем. Разумеется, доносчик не знал, для чего именно нужны старшему судебному заклинателю любопытные чужаки, да его это и не волновало. Свои деньги и защиту он получал, чего же еще? Огурец старался как мог, но за почти полгода не нашел никого мало-мальски пригодного. Нет, разумеется, аресты были, причем добрых два десятка ни в чем не повинных купцов и наемников в умелых руках синяков признали свою вину и были публично казнены как шпионы и колдуны. Но Гонтрану от этого было не легче. Ему были нужны не деньги и награды, а союзники. Огурец же вытаскивал пустышку за пустышкой. Мазила чувствовал, что хозяин недоволен, и буквально выпрыгивал из штанов, вот и сегодня по его наводке стражники приволокли какую-то провинциальную бабенку, возмечтавшую о месте кухарки в господском доме.
При преступнице оказалось рекомендательное письмо, немножко денег, однако, раз уж ее видели у особняков государственных изменников, придется пожертвовать орой, а то и двумя. Иначе недоумок ре Прю вполне может донести Арману, что Гонтран Куи в заговоре с Фло и Батарами. Раньше Куи бы наплевал на такие глупости, но теперь, когда он и вправду собрался идти против тайной канцелярии, приходилось дуть на холодную воду. Господин судебный заклинатель подавил раздражение и спустился вниз, где в сводчатой, хорошо освещенной комнате с унылыми стенами дожидались своей участи арестованные минувшей ночью.
Гонтран Куи без особого интереса обвел взглядом десятка три задержанных и похолодел — вот он, шанс! Единственный и неповторимый. Он ломал голову, как связаться с теми, кто поднял оружие против еретика-узурпатора, и, видимо, Творец услышал его молитвы! Колдунья из Белого Моста, увезенная герцогом Рене…
