Тем не менее ре Прю крепко сидел на своем месте, получал немалое жалованье, как ему казалось, честно заработанное, и за двенадцать лет беспорочной службы умудрился стать графом, жениться и родить наследника. С годами красавец заматерел и уверился в собственной значимости. Его глаза и усы упорно снились перезрелым дворцовым прелестницам, с восторгом внимавшим страшным и захватывающим повествованиям графа о точащей Арцию измене, которую только он, Болдуэн, и может извести.
Бернара все это стало раздражать, и канцлер начал всерьез подумывать о том, чтобы заменить Прю кем-то более толковым, благо это было нетрудно, но тут грянула Лагская битва. Бернар бежал. Разумеется, мог бежать и барон Трюэль, но старый волчара рассудил, что, продав свою шпагу победителю, получит куда больше, нежели скитаясь с низложенным императором по соседним государствам. И оказался прав. Узурпатор показал себя человеком разумным, приняв предложенные услуги взамен неприкосновенности и повышенного жалованья.
Судьба Болдуэна казалась более плачевной. Бегство высокого покровителя сделало его беззащитным перед сослуживцами, которые черноусого красавца, мягко говоря, недолюбливали. Барон Трюэль не счел нужным скрывать от ре Прю, что избавится от него при первом же удобном случае. В Замке Святого Духа, где с незапамятных времен обретались фискалы, не скрываясь называли Болдуэнова преемника — долгое время прослужившего во Фронтерских дюзах судебного мага Гонтрана Куи. Предполагалось, что в День святого Целеста, которого синяки почитали своим небесным покровителем, тот приступит к исполнению своих новых обязанностей, Прю же поблагодарят за все хорошее и проводят в отдаленное поместье. Причем еще вопрос, не упадет ли бедняге вскоре на голову некстати свалившаяся с кровли черепица и не разнесут ли его карету внезапно взбесившиеся лошади.
Может быть, Болдуэн и не был столь умен, как Арман или Гонтран, но годы в Замке Святого Духа не прошли и для него даром. Он понимал, что его единственный шанс — раскрыть заговор против нового императора. И лучше всего, если в нем окажутся замешаны его, Болдуэна, враги, первым из которых был выскочка Куи. Если же заговора нет, то его следует… придумать. Времени терять было нельзя, и усатый красавец начал действовать.
2229 год от В.И.
2-й день месяца Сирены.
Корбутские горы
День в канун Последней Зимней Ночи (во имя Звездного Лебедя, с чего это орки вообразили, что зима кончается в месяце Сирены?!) оказался сереньким и на удивление для Корбута теплым. Тяжелые слоистые облака, казалось, лежали на верхушках облетевших лиственниц, снег, пропитавшийся влагой, перестал скрипеть. Собравшиеся на праздник гоблины жарили на кострах оленину, пили принесенное с собой ягодное вино, оживленно переговаривались, сбросив с себя привычную суровость. Роман с удовольствием толкался среди горцев, пытаясь разобраться в странных обычаях, несхожих ни с изысканной печалью редких празднеств Убежища, ни с суетливыми людскими ярмарками.
По совету Кризы эльф повязал голову на манер плотогона-одиночки: такие живут вне общин, мотаются туда-сюда по рекам, до поры до времени не имея ни дома, ни семьи, ни соседей. Криза же очень мило разыгрывала деревенскую красавицу, увлекшуюся бравым вогоражем. То, что они бродили вдвоем, никого не волновало, в долине тут и там гуляли похожие парочки. После праздника Зимы во многих общинах недосчитывались девушек, зато в других появлялись очень серьезные молодые хозяйки. Гоблины постарше снисходительно усмехались в усы, наблюдая за молодежью. Парочки, устав ходить, держась за руки, подсаживались к чужим кострам, и везде для них находился кусок мяса и старые как мир шутки.
Криза и Роман без устали кружили между костров и палаток, больше слушая, чем говоря. Чувствовавший, когда ввернуть словцо, когда промолчать, Рамиэрль к середине дня уже знал если и не все, что хотел, то все, что можно было узнать в этой глуши. Хорошо, что путешествие с Кризой и музыкальный слух, позволяющий уловить и воспроизвести любые интонации, превратили чуждый язык в почти родной. Иногда ради забавы Роман даже думал по-орочьи, и вот сейчас это пригодилось. Он узнал, что гоблины севера дружно выступили на стороне тарского господаря. Те, кто спустился с гор прошлой весной, еще не вернулись, но Годой потребовал у своих союзников пополнения, и северяне, дотоле пренебрежительно относившиеся к слишком уж очеловечившимся на их взгляд южным сородичам, вспомнили о них и прислали Избранного Воина, который будет говорить от имени Севера.
Новости были тревожными, но не безнадежными. Если Годою нужны новые воины, значит, Эланд держится. Послушать же, что будут говорить эмиссары Михая, было в любом случае полезным. Как бы то ни было, на сборы у горцев уйдет немало времени, они пойдут пешком, к тому же их наверняка задержит распутица. Роман не сомневался, что намного опередит гоблинскую армию и доставит сведения о ней вовремя. Правда, придется пробираться через Таяну и Явеллу, но это эльфа не волновало. Что ж, он не нашел Проклятого, но зато узнал много важного, а значит, его поход был не столь уж большой ошибкой.
— Смотри, — Криза незаметно, но довольно ощутимо ткнула в бок задумавшегося эльфа, — старейшины ходить слушать гостя.
— Говори тихо, но по-орочьи, — одернул ее Роман, — не хватало тут арцийских разговоров. Значит, гости будут говорить только со старейшинами?
— Да, — кивнула орка, переходя на родной язык, — горы не любят крика, особенно когда лежит снег. Крик зовет белую смерть. Старейшины выслушают, решат и все расскажут. Но ты можешь пойти. Ты вогораж, а вогораж сам себе старейшина.
— А ты?
— А я буду ждать тут. Тут хорошее место, все будет видно, а женщины, когда говорят мужчины, молчат.
— А на что ты собираешься смотреть?
— Сейчас младшие жрецы все подготовят, чтоб принести жертвы в память Созидателей и во имя их возвращения. Потом все встанут, чтоб видеть, но хорошо видно только тем, кто встанет тут. Тем, кто выше по склону, слишком далеко. Те, кто у алтарного круга, увидят только чужие головы. А потом придут жрецы-старейшины, принесут жертвы и объявят свое решение.
— А потом?
— А потом будет очень хороший праздник, всю ночь. А утром все пойдут домой. Ты найдешь отсюда дом?
— Твой?
— Чей же еще?
— Найду, — пообещал Роман, — но ты все-таки постарайся не потеряться.
— Постараюсь, — кивнула орка, — я на всякий случай. Лучше подумать о том, что может быть, чем потом жалеть.
— Мудро, — согласился эльф, — зря у вас не дают женщинам слова. Что ж, пойду посмотрю на твоих старейшин.
2229 год от В.И.
2-й день месяца Сирены.
Арция. Мунт
Господин Гонтран Куи, с трудом скрывая отвращение, слушал Жюльена Пескуара, известного средь мунтских трактирщиков как Жюль-Огурец. Этот бородатый мазила был нечист на руку и однажды попался на горячем — хозяин таверны «Бычье Сердце» дядюшка Шикот застал болезного, когда тот заворачивал в стоившее немалых денег розовое атэвское одеяло два подсвечника и полдюжины бутылок лучшего дядюшкиного вина. И ходить бы ворюге без одного уха, если бы милейший Шикот уже лет двадцать не знался с тайной службой. Огурца по всем правилам препроводили в мрачноватый Замок Святого Духа, где и предложили ему на выбор — либо отвечать за краденое одеяло по всей строгости имперских законов, либо перейти в распоряжение тайной канцелярии.
