— Астрономический возраст ни при чем, — философский жаб выглядел недовольным, — любой из тебе подобных после таких нагрузок ощутил бы определенный дискомфорт, уверяю тебя, многие смертные, родившиеся позже тебя, чувствуют себя еще хуже. Однако нельзя не учитывать возможность покушения, так как ты и Архипастырь являетесь для наших противников наиболее опасными фигурами.
— Спасибо, утешил, — хохотнул герцог, растирая плечо, но смех вышел невеселым.
Какое-то время оба молчали. Рене от усталости, Жан-Флорентин готовясь к новой речи. От Адены тянуло холодком, в темном небе замелькали маленькие трепещущие тени — хафаши
[112]
вылетели на ночную охоту.
Великий герцог Эланда вернулся в Идакону четыре дня назад и старательно разгребал огромную кучу неотложных дел, свалившуюся на него по приезде. Какими бы прекрасными помощниками и соратниками ни были Шандер и Диман, многое мог решить только Рене. Новости не радовали, хотя дела могли идти и хуже.
На Адене и в Гверганде все было в полном порядке. Мальвани с помощью Архипастыря и Шандера практически закончил все работы. Теперь враг мог приходить, его ждали чуть ли не с нетерпеньем. Неожиданностью из разряда приятных стал странный жест калифа Майхуба. Извечный враг маринеров внезапно отпустил всех пленных эландцев, да в придачу дал три больших корабля с оружием, продовольствием и каменным маслом, которое атэвы берегли как зеницу ока и которым они пожгли немало арцийских и даже эландских кораблей. Прислал Лев Атэва и послание, которое обязательно нужно было обсудить с ближайшими советниками, но это потом. Майхуб подождет, а вот Михай ждать не будет.
Явившийся сразу же по возвращении Рене Прашинко рассказал немало.
Луи Арцийский жив, и его отряд вместе с Хозяйкой топей и Кэриуном изрядно портит жизнь своре Годоя. О том, что творится в Таяне, известно мало, так как за Гремиху Прашинко ходу нет. Всадники, однако, держатся. Настораживает, что ройгианцы прекратили прорываться через Горду. Луи и его люди истребили четыре отряда тех, кого зовут «жнецами», и на этом все прекратилось. Больше из Таяны никакая пакость не выползала, то ли силы копят, то ли что-то задумали. Арцийцы старательно подстерегали на дороге небольшие отряды, следующие в Таяну и обратно, но ничего особо примечательного от пленных узнать не удалось. Жена регента беременна. В Гелани заправляют бледные. В городе и Высоком Замке сильный тарскийский гарнизон, а вот гоблинов почти нет. Тиберий ведет себя так, словно его не сегодня-завтра сделают Архипастырем. Вот и все.
Ну а Годой обосновывается в Мунте. Узурпатор умудрился склонить на свою сторону южные провинции, немилосердно обирая Фронтеру и Нижнюю Арцию. Поладил он и с синяками, которые старательно отлавливают его врагов: в городе идет охота как за теми нобилями, которые были близки с Базилеком, так и за теми, кто ходил в открытых недоброжелателях удравшего императора. Марциал, однако, на коне, равно как и Марина-Митта, которой подарили загородный дворец Валлы.
Синяки раскрывают заговор за заговором и табунами ловят якобы Преступивших, причем часть имущества задержанных идет доносчикам, а часть — самым бедным. В целом Мунт признал нового правителя, но полному его воцарению мешает Церковь. Годой пытается заигрывать с клириками и как будто сговорился с циалианками, но потом промеж них наступила остуда. Говорят, куда-то подевались драгоценности Циалы, которые Годой обещал ордену в обмен на поддержку.
Святая область готовится к войне. Иоахиммиус с Шадой сломали сопротивление тех, кто хотел сговориться с узурпатором, так что Кантиска стала прибежищем всех недовольных Годоем. Если тарскиец рискнет напасть на Церковь, его ожидает теплый прием, хотя обученных воинов в городе мало. Зато стены толстые и на них много пушек, а защитники крепко верят в заступничество святого Эрасти, который недавно явил очередное чудо, спасши Иоахиммиуса от вражеской стрелы…
Значит, Илана будет матерью… А чего он, собственно говоря, ждал? Рене мысленно на себя прикрикнул. Если женщина вышла замуж, вполне естественно, что она ждет ребенка, и нечего вспоминать вчерашний день, когда и без того есть о чем подумать. Пока он бездарно и бесполезно болтался по Пограничью, в Вархе что-то произошло. Хотя почему бездарно? Они спасли немало жизней, уничтожили несколько отрядов «жнецов» и, самое главное, встретились с эльфами… И потом, эта странная сила, так внезапно и жестоко овладевшая Рене. Спору нет, ее помощь пришлась кстати, но непонятное всегда настораживает…
Но как Илана могла… Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Ланка всегда была смелой, гордой, искренней, бескорыстной и вдруг превратилась в подобие святой Циалы, которую интересовала лишь власть, одна только власть и ничего кроме власти. А слабенькая и безвольная Герика на поверку оказалась умницей и настоящим другом. Как же ей удалось вдвоем с рысью зимой пройти пол-Арции? Тут никакой талисман не поможет, тут нужна воля к жизни…
Рене сам подивился тому, как обрадовала его встреча со светловолосой тарскийкой, а та, та шарахается от него, как от чумы. Хотя это можно понять, слишком много на нее свалилось. Женщина, сделавшая то, что не под силу сильному мужчине, имеет право на одиночество, хотя жаль…
Эмзар уверяет: дочь Годоя и есть пресловутая Темная Звезда. Что ж, хуже она из-за этого не стала. Но сколько же ей пришлось пережить! Потерять Стефана, а потом Астена… Рене отчего-то казалось, что между возлюбленной Стефана и братом Эмзара что-то было, и герцог сам не понимал, почему это так его задевает. А Шани тоже хорош! Уж с ним-то Герика откровенна, Жан-Флорентин утверждает, что в той волшбе, которую он почуял, не было ничего эльфийского, а колдовать могла только Геро, исцеляя Шандера. И ведь исцелила же! Что ж, молчат — их дело. Он и виду не покажет, что знает про Эстель Оскору. В день похорон Стефана он поклялся себе защищать Герику и защитит ее, во что бы та ни превратилась. Тем паче Эмзар говорит, что сила к Темной Звезде приходит ненадолго, а в остальное время она обычная женщина, слабая, уязвимая, одинокая…
— Какую проблему ты обдумываешь? — философский жаб изнывал от желания поговорить.
— Что? Ах да… Разумеется, я думаю о Вархе и хотел бы знать твое мнение.
— Магия, — прошипел жаб, — отвратительная магия, и очень сильная, иначе бы Прашинко смог туда проникнуть.
Про Варху стало известно утром. Собственно говоря, все началось, когда Рене еще болтался по Чернолесью. Комендант крепости, обычно аккуратный и обязательный до невозможности, не прислал еженедельного отчета о том, что поделывают Базилек и его свита и как обстоят дела на таянском берегу Ганы. Подождали пару дней, полагая, что что-то случилось с гонцом, но когда не пришел и второй отчет, Диман забил тревогу и послал в крепость разведчиков. У тех хватило ума не лезть в зубы к Проклятому, а понаблюдать издали.
Укрыв лодку за излучиной, ибо проще и быстрее всего было добираться по реке, наблюдатели высадились на таянском берегу, вознамерившись подобраться почти к самой цитадели. Не удалось. Ощущение ужаса, охватившее в общем-то смелых и бывалых людей, заставило их одного за другим остановиться. Дальше всех прошли двое — известный своей бесшабашностью маринер Эдгар и арциец Риче, привезший в Эланд письмо от Луи. Он и обратил внимание на странную тишину в лесу и легкую дымку, висящую в воздухе, несмотря на ясный летний день. Арциец рассказал про «рогатых», он уже видел подобное и не сомневался, что во всем виноваты именно они. С ним согласились, так как других объяснений не было — все, даже отойдя на полвесы от Вархи, чувствовали себя как-то неуютно, да и вряд ли без помощи магии удалось бы захватить практически неуязвимую цитадель. Какой бы затерянной в болотах ни была вверенная ему крепость, комендант свое дело знал, он и стражники помнили в лицо всех входящих и выходящих, прорваться по узкому подъемному мосту было задачей сложной, да и мост с началом войны был поднят. Разведчики сочли свою миссию выполненной и вернулись.
