«…И тут Император слышит посла:
Ярче, Луна, свети!
«О сир! избавьте нас ото зла!»
Ветер в кронах затих…
«Мой брат ко Тьме повернул лицо,
Ярче, Луна, свети!
Но он припомнит свое кольцо.
Ветер в кронах затих…
Скажи ему — я на помощь лечу,
Ярче, Луна, свети!
И он пойдет за тобой к палачу,
Ветер в кронах затих…
А твой король за столь щедрый дар,
Ярче, Луна, свети!
Отдаст мне герцогства Достарбар.
Ветер в кронах затих.
Но это тайною быть должно,
Ярче, Луна, свети,
И да исполнится, что суждено.
Ветер в кронах затих» …
«— С условием мой согласен король.
Ярче, Луна, свети!
За брата получите полной ценой»,
Ветер в кронах затих…
И вот посол торопит коня,
Ярче, Луна, свети…
«И вот посол торопит коня…» — нет, дальше не вспомнить. Вернее, дальше он просто не слышал. Помнится, тогда что-то помешало. Ах да, был готов пунш, и все с радостью прервали художественные изыскания. Понадобилось несколько стаканов каждому, чтоб поднять настроение, испорченное балладой. Странно. Не вспоминал, не вспоминал, а сейчас душу б заложил, чтобы узнать, чем кончилось… «Ярче, Луна, свети…»
— О чем задумался мой гость? — весело спросил Феликс, входя в комнату. — Сейчас нам подадут ужин. Устав у нас достаточно строг, но гостей это не касается. Как вы относитесь к мясу ягненка, ирским маслинам и выдержанному вину?
— Хорошо отношусь. Брат Феликс, вы должны знать, когда герцогство Достарбар перешло к Империи.
— В 1078 году нашей эры в девятый год царствования Анхеля Светлого. Там случилось восстание против тирании Товиуса Кранга, и тот почел за благо не вмешиваться — опасался распространения смуты на войска. Достарбарцы просили Анхеля принять их под руку Справедливой империи, и их просьба была удовлетворена. А зачем это вам? Что случилось?
— Ничего. Просто я, кажется, схожу с ума! Скажите, это кольцо на самом деле выглядит так?
— Какое кольцо? А, перстень Эрасти… Да, все точно. Он и сейчас на его руке. Завтра можно будет посмотреть. Сегодня главный храм уж закрыт, а беспокоить отца-хранителя мне не хочется, он не состоит в числе моих друзей. Теперь я не удивляюсь, что Его Святейшество искал именно вас. Вы говорите точно такими же загадками, как и он…
— Просто мы говорим об одном и том же, но боимся назвать кошку кошкой. Как дети, которые не произносят слово «волк» из боязни, что тот окажется у них под кроватью… Когда я смогу увидеть Его Святейшество?
— Завтра. Я провожу вас к нему.
— Я хотел бы поговорить с ним немедленно!
— Увы! Это невозможно. Сейчас он председательствует на малом конклаве кардиналов, созванном по настоянию кардинала Кусского. Совет скорее всего затянется за полночь.
Обычно Архипастырь пренебрегает условностями, но, когда съезжаются знатнейшие клирики, ему приходится подчиняться этикету.
После окончания два кардинала поведут Архипастыря в его покои и лягут один у окна, другой — у порога охранять сон Его Святейшества. В таких условиях вести серьезный разговор, согласитесь, трудно. Только после утренней трапезы и общего молебна Великомученику Эрасти Архипастырь сможет остаться один для молитв и размышлений. Я тотчас же отведу вас к нему. А пока предлагаю поужинать…
— Это единственное, что нам остается.
— И, уверяю, не самое худшее…
2228 год от В. И. Ночь с 16-го на 17-й день месяца Влюбленных.
Таяна. Высокий Замок.
Шандер и Рене заканчивали партию в эрмет,
[76]
когда в дверь бешено забарабанили. Белка бросилась отворять, и в кабинет, оттолкнув девочку, ворвалась Ланка и с криком «Скорее, умирает!» вцепилась в руку Рене, потащив его к выходу. Шандер с Белкой бросились следом. Сомнений в том, кто умирает, у них не было, однако принцесса промчалась мимо покоев Стефана и понеслась вверх по боковой лестнице.
«Кто?!» — на бегу бросил Рене, и девушка со слезами выкрикнула имя младшего брата. Спустя мгновенье они стояли у распахнутой настежь двери. Адмирал узнал короля, Лукиана, Стефана с Герикой и старого лекаря Шаму. По каменному лицу медикуса было понятно, что принц обречен.
Марко били судороги. Тонкое тело выгибалось дугой, лицо было искажено до неузнаваемости. Двое здоровенных «Золотых» с трудом удерживали хрипящее, извивающееся существо, еще недавно бывшее милым юношей.
— Надо уметь перенести то, что ты не в силах изменить, — разумеется, скрипучий шепот, раздавшийся под ухом Арроя, мог принадлежать только Жану-Флорентину, сообщившему, что трансформация зашла слишком далеко и стала необратимой.
— Агва Закта?
— Естественно…
— Ланка, Герика, Белка, — нечего вам здесь делать. Лукиан, уведите девушек и пошлите гонца к Местоблюстителю кардинала, — распоряжался Стефан. Наследник был очень бледен, но держался на ногах твердо, а его тон не допускал возражений. Адмирал непроизвольно отметил неуместную радость, мелькнувшую в глазах Лукиана. Да, младший принц умирает, но зато старший, надежда Таяны, выздоравливает. Ланка коротко, по-девчоночьи, всхлипнула и прижалась к брату, который молча обнял ее и тут же оттолкнул к капитану «Золотых», продолжая смотреть в лицо умирающего.
— Да сделайте хоть что-нибудь! — Король закричал срывающимся, неожиданно тонким голосом и закрыл лицо руками.
Шама коротко велел гвардейцам держать сильнее, схватил бьющуюся руку и полоснул по ней ножом. Хлынула темно-красная кровь. Марко затих и опустился на подушки.
— Ему лучше? — король подался вперед.
— Только в том смысле, Ваше Величество, что прекратились судороги. Он умирает. Это яд!
— Но Михай же в башне!
— Мы знаем, что Михай был не один, — Рене положил руку на плечо королю. — Все еще только начинается. Мне кажется, яд предназначался не ему.
Марко-старший ответить не успел. Умирающий открыл глаза и сел, протянув вперед окровавленную руку. Нет, он звал не отца и не брата. Принц обращался к дяде, называя его всеми титулами. Даже теми, которых не знал. Гулкий, звонкий голос был слышен далеко за пределами комнаты: «Рене-Аларик-Руис рэ Аррой и Рьего сегнор че Вьяхе, Первый Паладин Зеленого Храма Осейны, рыцарь Рыси! Надежда Тарры! Знай, что не успеют облететь последние листья, как в Таяне взойдет Темная Звезда. Готовься!»
