Белка увела заплаканную Мариту, но почти тотчас вернулась и стала у противоположной стены, глядя на Годоя с тяжелой ненавистью, неожиданной для ее тринадцати лет. Двери и окна стерегли четверо «Серебряных» из числа самых надежных.
Стефан медленно вытянул ноги, стараясь не показывать, как ему плохо. Что бы то ни было, а он должен все закончить, пока Михай не извернулся, пока дела государственные не отодвинули на задний план омерзительное насилие над безответным существом. Проклятый, как же болит голова… Стефан внимательно и долго смотрел в бегающие глаза Годоя, затем отрывисто спросил:
— Почему ты воспользовался именем либра Романа?
— Вот как, Ваше Высочество говорит тарскому господарю «ты»?
— А как же иначе? Кодекс Розы
[66]
полагает насилие самым мерзостным проступком, которым только может себя запятнать дворянин. Пойманный на этом с поличным, как ты знаешь, лишается всех привилегий.
— Если он не глава суверенной державы!
— Все дворяне равны перед Творцом, а короли и герцоги лишь первые дворяне своих королевств. Впрочем, здесь не Тарска, здесь ты не более чем гость, нарушивший законы божеские и человеческие. Никто не помешает мне, чтоб избавить твое имя от позора, заставить тебя выпить яд.
— Ты ответишь перед отцом.
— Отец поймет меня. Так ты будешь говорить?
— Только с глазу на глаз.
2228 год от В. И. 16-й день месяца Медведя. Начало ночи.
Гелань.
Все ворота были давно закрыты, когда Рене и Роман подъехали к городу. Стражники, однако, приметили свиту герцога еще издалека. Не понадобилось даже стучать, тяжелые створки раздвинулись, три ствола органки поползли вверх, пропуская череду всадников.
Гелань спала, расписные железные ставни были закрыты, на улицах не было ни души. Только на главных перекрестках горели костры, у которых коротали время ночные сторожа, раз в ору кто-то вставал и обходил окрестности с факелом в руках. Дующий с предгорий ветер унес все дневные запахи, и ночь была полна ароматом цветущего жасмина. В тишине цокот копыт далеко разносился по булыжной мостовой. Их никто не останавливал — в Таяне был мир, а Рене знали все.
Поравнявшись с ратушей, адмирал осадил коня и окликнул Романа:
— Я думаю, не стоит будить Замок. Успеют узнать о несчастье и утром. Ты говорил, что видел Лупе… Где она живет?
— Здесь неподалеку. Улица называется Лисья.
— Забавное название.
— Просто там живут лекари и цирюльники.
— Тут, кажется, неподалеку таверна «Коронованная рысь».
— Ты собрался провести ночь в кабаке?
— Не совсем. Я хочу провести ночь в гостях у Лупе, должна же она отблагодарить нас за помощь. Не знаю, как ты, а я видеть придворные физиономии сейчас не в состоянии. А в «Рыси» меня интересует только вино.
— И очень глупо, — Жан-Флорентин не скрывал неодобрения, — ты должен понимать, что приличествующее палатам не подобает хлеву!
— Не надо меня учить.
— Надо, — философский жаб был непреклонен. — Политик не может идти на поводу у минутной слабости. Ты не пират, а герцог и к тому же посол, и должен вести себя соответственно своему положению.
— Проклятый меня побери, — Рене смеялся и сердился одновременно, — дожил, с собой ношу собственного мучителя. За что?!
Ответ последовал немедленно. Жаб полагал, что крайне легкомысленно поминать ночью Проклятого, что же касается его собственной миссии, то Жан-Флорентин не сомневался, что он должен оберегать адмирала не только от яда, но и от ошибок и просчетов, буде он соберется таковые допустить.
Роман совершенно по-дурацки расхохотался, видимо, напряжение сегодняшнего дня взяло свое. Ужас и боль, пережитые в монастыре, тайный поход в убежище покойного кардинала, долгая дорога — все это требовало выхода. Эльф зажимал рот ладонью, но остановиться не мог. Жан-Флорентин витийствовал, Рене вяло отругивался, ожидая, пока Роман придет в себя. Отсмеявшись, эльф смущенно улыбнулся.
— Прости. Я не хотел.
— Бывает. Но я твердо намерен напиться, нравится это Флорентину или нет.
— Кто тебе мешает? — Жаб сменил тон на менее нудный, но куда более самодовольный. — Если ваша ведьмочка предоставит мне ведро воды, я обеспечу вас самым лучшим вином. При этом вы себя ни перед кем не скомпрометируете и сэкономите деньги.
— Творец, наконец-то ты начал говорить толковые вещи. Роман, показывай куда.
Герцог знаком подозвал к себе своего коронэля:
— Диман, если тебе захочется просидеть всю ночь под окнами — твое дело, но к Лупе мы пойдем одни.
Диман не возражал — видимо, доверял маленькой колдунье и Роману.
Домик лекаря Симона эльф нашел без труда. Над дверью горел маленький оранжевый фонарик, показывающий, что здесь проживает ученый медикус, которого в случае необходимости можно поднять с постели посреди ночи. На стук вышел сам хозяин и, не говоря ни слова, впустил гостей в дом. Здесь, видимо, еще не спали. Хозяин разбирал манускрипты, Лупе сидела с каким-то рукодельем и радостно вскрикнула, узнав входящих. Одета она была, как зажиточная горожанка, и Роман заметил, что этот наряд шел ей куда больше крестьянского платья. В углу комнаты, сидя в кресле, самозабвенно храпел мужчина лет сорока с красивым, но обрюзгшим лицом. Его рубаха была залита вином, Лупе вскочила, пытаясь загородить пьянчугу от гостей.
— Чем мы так тебя обидели, что ты ушла не попрощавшись? Скажи, и я сделаю все, чтоб оправдаться, — Рене был сама предупредительность.
Лупе робко улыбнулась, вскинув на вошедших зеленые глаза:
— Мне не место в Высоком Замке, господа!
— Там действительно кое-кому не место, дорогая, но к тебе это не относится, — Рене строго взглянул на женщину, — ты была под моей защитой, и никто не посмел бы даже слово сказать.
— Вот именно: «не посмел бы» сказать. Но не подумать, не прошипеть в спину. Я сама выбрала свою дорогу, наверное, я совершила ошибку, но теперь поздно поворачивать.
— Слушай, ты чего-нибудь понимаешь? — Адмирал выглядел несколько озадаченным. — Лично я не понимаю, да и не надо, Лупе, ты хоть немного рада нас видеть?
Она промолчала, но так выразительно, что вопрос показался излишним.
— Хвала Великим Братьям! Мы только что потеряли друга и не хотим якшаться с придворной шушерой. Завтра мы готовы говорить о политике, выражать и принимать соболезнование и так далее. Завтра, да, но не этой ночью. Если говорить честно, мы должны напиться. Ты куда, мессир Симон, мы рассчитываем на ваше общество!
— Я польщен. Но сначала надо сходить за вином. Видите ли, по некоторым причинам мы его не держим в доме.
