— Значит, ты говоришь о его жене?
— Госпожа Илана — достойнейшая из достойных, и я счастлив не только служить ей, но и открыть для нее незыблемые истины. Она вместе с Народом припадет к стопам Звезды Тьмы и примет благословение Отверзающего…
[101]
Как бы ни был чуток слух гоблина и эльфа, рысьи уши были более совершенным орудием, а, возможно, Уррик и Роман слишком увлеклись своей невероятной беседой. Преданный же, настороженно всматривавшийся в темноту, еле слышно заворчал. Собеседники замолкли. Вскоре и Роман услышал шаги. Несколько существ — людей? гоблинов? — приближались к ним. Можно было прикончить пленника и скрыться в бесчисленных коридорах, где их вряд ли смогли бы найти. Понимал это и пленник, чье лицо приобрело высокомерное выражение воина, что ожидает удара врага и может ему противопоставить лишь презрение к смерти. Но рука Романа не нанесла удара.
— Молчи! — прошептал эльф. — Если они нас найдут, я умру, но все узнают о письме Иланы и о том, что ты изменил клятве. Если пронесет, договорим…
Уррик серьезно кивнул. Вжавшись в стену, они слышали, как приближались шаги. Смешанный гоблинско-человеческий патруль двигался в нескольких локтях от них, слышались гортанный говор соплеменников Уррика и человеческий хохот. Затем голоса стали удаляться. Роман с возрастающим удивлением увидел облегчение в глазах гоблина. Видимо, доверие Иланы для него было дороже возможности освободиться.
— Что ж, — либр поднялся и вновь зажег свой шар, — это патруль, и он, видимо, скоро пойдет назад, так что нам пора. Но, знаешь ли, гоблин, — тут в синих глазах Романа мелькнула лукавая искра, — существует старое правило — жизнь за жизнь, услуга за услугу. Твоя жизнь, твоя любовь, твое слово стоят дорогого, — я с этим согласен. Ты знаешь, не можешь не знать, где регент Годой держит пленников. Мы спасем одного из них, и ты возьмешь его с собой в Эланд. Я не стану читать письмо Иланы, я поверю твоему слову, и… с вами пойдет эта рысь, ей опасно оставаться в Таяне…
— Я знаю о ней… Она принадлежала принцу, а потом убила короля…
— Вот как? Преданный, дружище, ты еще умнее и вернее, чем я думал… Теперь ты проводишь нашего нового… гм… знакомого к герцогу Рене и отнесешь ему мое письмо.
Рысь ответила негромким рычанием, которое могло означать что угодно, но Роман отчего-то счел его знаком согласия и, положив руку на холку зверя, вновь обратился к гоблину:
— Если ты принимаешь мои условия и клянешься в том, что их исполнишь, я сейчас освобожу тебя.
Уррик пад Рокэ спокойно выдержал синий взгляд эльфа:
— Но наш договор действителен лишь до моего возвращения из Эланда.
— Разумеется. Если судьба нас сведет потом, мы ничем друг другу не обязаны…
— Что ж, эльф. Я, Уррик пад Рокэ, сын Ркантча из Второго колена великого Гарра, клянусь и присягаю передать послание супруги регента Анны-Иланы в руки герцога Рене Арроя, при этом не умышляя ни против него, ни против его подданных и близких. Я клянусь сохранить в тайне нашу встречу и немедля отправиться в путь. Я клянусь быть верным дорожным товарищем тому, кого мне даст рок, а также рыси по имени Преданный и не злоумышлять против них. Я клянусь забыть о моей вражде к роду человеческому и роду эльфийскому, о моей присяге регенту и о прочих моих обязательствах до того, как, исполнив свои обязательства перед Анной-Иланой и тобой, я не вернусь в Таяну с ответом для возлюбленной госпожи моей от упомянутого герцога Арроя.
И если я нарушу эту клятву, да не предстану я никогда пред очами Отца Нашего, да не примет меня ни один дом, да отречется от меня мой род и да не ступлю я никогда на Темную Тропу.
— Я принимаю твою клятву, Уррик сын Ркантча, — торжественно отозвался Роман — Прими же и ты мою. Я, Рамиэрль, сын Астена из Дома Розы Клана Лебедя, Вечным Светом и Кровью Звезд, текущей в моих жилах, клянусь скрыть нашу встречу от своих друзей и твоих вождей и соплеменников. Клянусь никому не говорить о том, что ты был моим пленником и я вынудил тебя принять мои условия, клянусь сохранить тайну принцессы Иланы. Да будут тому свидетели моя честь и моя кровь.
— Это больше, чем я мог надеяться, эльф, — глухо отозвался гоблин, — видать, не все, что говорят про вас в Последних горах, — правда… Ну, мы идем? Тут есть каменный мешок, в котором господарь держит тех, кого считают умершими, но которые ему для чего-то нужны. Если повезет, мы никого не встретим. Господарь Годой хранит это в секрете даже от своей стражи. Я узнал совершенно случайно…
Роман не откликнулся, распутывая прихотливые узлы, которыми скрутил пленника. Зато рысь, словно отдавая отчет в важности момента, положила когтистую лапу на плечо Уррику и сразу же убрала. Тот невольно вздрогнул. Молодой воин никого и ничего не боялся, но эльф и его зверь вызывали у него внутренний трепет. И не потому, что застали его врасплох. Нет, было в них нечто такое, в сравнении с чем вся жизнь Уррика, все его чаяния и даже запретная страсть к человеческой женщине были чем-то мелким, проходящим. Из желтых рысьих и синих эльфийских глаз, казалось, смотрела сама Вечность.
Уррик встал, разминая затекшие конечности, и крадущимся шагом хищного зверя двинулся по коридору вверх. Роман и Преданный пошли следом.
2228 год от В. И. Вечер 23-го дня месяца Собаки.
Эланд. Идакона.
— Как ты думаешь, Диман, отец будет очень сердиться? — Семнадцатилетний сын герцога Арроя, с трудом сдерживая волнение, смотрел на старого друга отца.
— Если это тебя так волнует, малыш, зачем ты здесь? Тут уж одно из двух — или бояться, или приезжать.
Юноша в ответ неестественно громко рассмеялся и принялся расседлывать коня.
Рене-Аларик-младший был известен в Эланде, как «Рене маленький» или просто «малыш», хоть и перерос отца чуть ли не на ладонь. Юноша во всем удался в деда по отцу, уже сейчас высокий и плечистый, с гривой темных вьющихся волос и густыми сросшимися бровями, он казался старше своих семнадцати с небольшим. От Рене-старшего ему достались разве что озорная улыбка, иногда освещающая гордое высокоскулое лицо Рене-маленький носил титул сигнора че Ри, отличался вспыльчивым нравом, но отца боготворил, хоть и старался этого не показывать. Впрочем, все, знавшие герцогского сына, давно разгадали его нехитрый секрет. Рене-старший лучше владел своими чувствами, а потому, увидев родимое детище, замершее на пороге, сохранил полную невозмутимость.
— Отец!
— Рене? — Герцог поднял голову от свитка, на котором что-то старательно исправлял. — Что с тобой? Ты только что встретил Морскую Деву? Или Зеленого Дракона? А может, тебе предсказали императорскую корону? Да что случилось-то? — глядя на возбужденное лицо Рене-маленького Рене-большой не смог удержать улыбки. — Надеюсь, дело не в том, что ты по мне соскучился? Что дома?
