– Ой, простите, – залепетала
прехорошенькая девушка лет двадцати, – я не хотела… это случайно… правда…
Николаша вам заплатит…
Я оглядел незнакомку. Блондинка с голубыми
глазами, длинные волосы стянуты в хвост. Огромные глаза окружены густыми
ресницами, на щеках играет нежно-розовый румянец, над пухлой верхней губой
легкий намек на морщинку, кончик носа слегка вздернут, брови плавно расходятся
в стороны, высокий лоб совершенно гладок. Его обладательница, похоже, редко
хмурится, скорей всего, она хохотушка.
– Сейчас позвоню, – продолжала бубнить
девочка, – мы ведь договоримся… я нечаянно… не вызывайте ГАИ… Николаша вам
все справки сделает…
Учащенное сердцебиение прекратилось, я
вспомнил о хорошем воспитании.
– Вы не ушиблись? – улыбнулся я. –
Руки-ноги целы?
– Ой, вы не злитесь! – бурно обрадовалась
блондинка. – Я прямо сейчас оплачу вам ремонт «Жигулей», только оцените
ущерб.
Я отнюдь не принадлежу к породе людей, которые
определяют умственный уровень женщины по цвету ее волос. Да и мощное развитие
химической промышленности не дает теперь возможности точно узнать, каким цветом
наградила даму природа, но эта девушка стопроцентно натуральная блондинка. Для
шатенки или брюнетки у нее слишком нежная кожа, и, увы, думаю, моя новая
знакомая слегка глуповата. Ее вес едва ли зашкаливает за сорок пять
килограммов, тонкие пальчики украшены дорогими кольцами, насколько я могу
судить – одно с топазом, а второе с внушительным бриллиантом, в пару к нему – серьги.
Девица предлагает оплатить мне ущерб, значит, у нее при себе имеется немалая
сумма. И все это материальное благополучие крайне наивно продемонстрировано
совершенно незнакомому, почти двухметровому мужику не самой хрупкой
конституции. Неужели в ее светлой, в прямом смысле слова, головенке не возникло
предположение: а вдруг меня ограбят?
– Сколько я вам должна? – щебетала тем
временем девушка.
– Как вас зовут? – поинтересовался я.
– Светик, – по-детски представилась
водительница.
Я подавил вздох. Да уж, не Светлана, не
Светлана Ивановна, не Света, а именно Светик!
– У меня хватит денег, – упорно гудела
дурочка.
И тут до моего носа добрался странный,
неприятный запах. Сначала я решил, что Светик щедро облилась новомодным
парфюмом. Увы, сейчас некоторые фирмы выпускают абсолютно непотребные духи. Моя
маменька приобрела розовый пузырек с содержимым, воняющим гнилыми яблоками. Я,
нюхнув этой гадости, моментально перенесся мыслями в детство. Мозг человека всю
жизнь хранит некоторые ребячьи впечатления, и мой не исключение. Много лет
назад, когда мне было лет этак шесть, к отцу пришла редакторша, очень красивая
женщина по имени Елена Петровна. Она сняла пальто и ласково потрепала меня по
щеке. Я незамедлительно чихнул и с детской непосредственностью заявил:
– Вы пахнете, как мама Оли Рудневой.
– Она тоже любит польские духи? –
улыбнулась красотка.
– Нет, у нее живет восемь кошек, –
ответил я.
Елена Петровна вспыхнула и с такой силой
стукнула дверью кабинета отца, что люстра в коридоре тоненько зазвенела
хрустальными подвесками.
– Вава! – рявкнула присутствовавшая при
этой сцене Николетта. – А ну, иди сюда!
Я перепугался, поняв, что сказал нечто
неподобающее воспитанному мальчику и буду наказан. Но маменька неожиданно
предложила:
– Хочешь мороженое? Поди возьми в холодильнике
пачку пломбира.
Лишь через пару лет я сообразил: Елена
Петровна высокий профессионал, отец ни под каким давлением не откажется от
редактора, никогда не пропускающего «блохи» в его рукописях. Но дама слишком
хороша собой и, как на грех, шикарно одевается. Николетта не испытывала к Елене
Петровне добрых чувств и была страшно довольна, когда сын, абсолютно того не
желая, сказал этой особе гадость. С тех пор я никогда не оцениваю чужой парфюм,
промолчал и сейчас, хотя воняло невыносимо.
– Секундочку, айн момент, – бормотала
девушка, выпутываясь из ремня безопасности, – только сумочку открою.
Я невольно посмотрел за спину водительницы и
вздрогнул: на заднем сиденье лежала куча грязной одежды, настолько
отвратительной, что от такой откажется самый небрезгливый бомж. Рядом, прямо на
кожаной подушке, валялись два ботинка, это от них исходил редкостный смрад.
– Сколько? – щебетала Светик, выуживая из
дорогого ридикюля кошелек. – Простите, а вас как зовут?
– Иван Павлович Подушкин, – представился
я.
– Ванечка, – запела Светик, – пойдем
глянем на твою машину. Я ни фига не понимаю в железках. Ты, плиз, сам оцени
ущерб, и разъедемся, я дико тороплюсь! Николаша меня ждет!
– Светик, – попытался я разобраться в
ситуации, – почему вы ехали по встречной полосе?
– Правда? – удивилась блондиночка. –
Наверное, меня случайно занесло.
– И мне показалось, будто на водительском
месте никого нет, – продолжил я.
Светик хихикнула.
– Ой, какой ты смешной! Нет, я тут! Кошечка
сама не поедет.
– Простите, кто? – изумился я.
Девушка прыснула:
– Кошечка! Я так свою машинку зову. Правда,
она миленькая? Прикольненькая и суперская, мне ее Николаша подарил. Я сидела за
рулем, просто захотела губы освежить, понимаешь?
– Нет, – ошарашенно ответил я.
Светик с явным удовольствием посмотрела в
зеркало, прикрепленное на крыле «букашки».
– Тут выезд в Москву, – весело объяснила
она, – надо привести себя в порядок. Я полезла в косметичку, достала
губную помадку, думаешь, легко открыть футлярчик, когда обе руки на руле? Ты
пробовал такое проделать?
– Нет, – помотал я головой.
– Вам, мужикам, хорошо, можете не следить за
собой, а женщина обязана шикарно выглядеть, иначе она швабра, – философски
заметила Светик. – В общем, я тюбик уронила и наклонилась, чтобы его
поднять. А помада, как назло, под коврик закатилась. Пока я между педальками
рылась, бабах, и овражек!
Я онемел. Может, я ослышался? Ну и ну!
Блондинка, не прерывая движения, отпустила руль, наклонилась и принялась шарить
руками, пытаясь найти жизненно необходимую вещь, тюбик с краской для губ???
Почему Светику не пришло в голову остановиться?
– Я всего-то на секундочку отвлеклась, –
улыбнулась девушка, демонстрируя идеально ровные белые зубы, – а тут ты и
выехал. Такая ерунда, верно?
Я растерянно закивал.
– Ванечка, – лопотала Светик, –
тебе…
