Пламя пригнуло голову и погасло, парень бросил прожженный плащ и повернулся к наезднице, это был Реджинальд Ларак. Девушка… Айрис Окделл покачала головой и вдруг поцеловала Реджинальда в щеку.
Новый толчок разворошил дымящуюся кучу, слева рухнула колонна, храм заволокло пылью. Айрис отшвырнуло на переломанные скамьи, мужчины удержались на ногах, их плечи и головы были в каменном крошеве и какой-то трухе. Ларак кинулся к упавшей, но девушка уже поднялась, она часто дышала, на высокой скуле темнела ссадина.
Чарльз оглянулся. Слуга с продавленной рухнувшей статуей грудью лежал у стены, за ним торчала каменная рука, но клирик и человек пять уцелевших по-прежнему толкали дверь.
5
Из правого придела вывалился кусок лохматой тьмы. Круша уцелевшие скамьи, он устремился к алтарному завалу, и Чарльз в который раз перевел дух. Потому что черная косматая тварь без головы и хвоста была невозможна, еще невозможней насаженных на звезду лун и выросшей за воротами скалы. Потому что это все-таки сон, в который он раз за разом верил. Утром все кончится, а к вечеру они увидят Надор. Настоящий, целый и невредимый. Придется расставлять караулы, притворяться, что никогда не встречал Реджинальда, говорить с живым Лараком, «брать под покровительство» невесту герцога Эпинэ… Неужели она на самом деле такая худенькая, с запавшими серыми глазами и упрямым ртом?
Косматая нечисть присела на задние ноги – у нее были ноги, красные, с раздвоенными коровьими копытами, – и прыгнула вбок, мимоходом опрокинув Реджинальда. Плотный виконт пушинкой отлетел в сторону и сел, Айрис бросилась к нему, и тут «Рассанна» на потолке дрогнула, налилась чернотой и поплыла к тем, кто возился у заваленного выхода. Рассыпающаяся резная арка падала медленно, но люди двигались еще медленнее. Они оборачивались, заламывали руки, отступали и оступались, падали на колени, разевали рты, а сверху на них неспешно надвигались покрытые резьбой глыбы.
Украшенный дубовой гирляндой камень плавно опустился на плечо старого офицера, второй, поменьше, пришелся туда, где только что стоял молодой Ларак, половина скорбного бородатого лика уложила на выщербленную мозаику священника, серая тяжелая книга с вырезанной на ней свечой прижала к полу хохочущую женщину, а потом все скрылось в пыли.
Первой опомнилась черная тварь. По-собачьи отряхнувшись, она осторожно тронула копытом Реджинальда, отступила и замерла, ковыряя мозаику. Ларак чихнул и затряс головой, Айрис выпустила его руку и шагнула к роющей пол нечисти. Та вновь отступила и остановилась. Девушка сделала еще один шаг – все повторилось: отход, остановка, ожидание. Тварь хотела, чтобы за ней шли, и Айрис шла, а за ней, шатаясь, брел Реджинальд, перемазанный, но живой. Живы были и трое у алтаря. Девочка и толстуха плакали, Мирабелла молилась. Трещины на потолке стали шире, по накренившемуся полу катался бронзовый шар. Откуда он взялся, Чарльз не понял.
Безголовый то ли бык, то ли пес топнул ногой и потрусил туда, откуда выскочил, Айрис переглянулась с Реджинальдом и побежала следом. Тварь остановилась в алькове у груды мусора. Щепки, вырванные с мясом петли и несколько бронзовых завитков – вот и все, что осталось от разбитой панели, вместо которой чернела стрельчатая дыра. Выход!.. Он все-таки был! Первой на багровый от спятившей луны снег выскочила Айрис, вздохнула всей грудью, торопливо прижалась щекой к щеке подоспевшего Реджинальда и опрометью бросилась назад. К матери и сестре. Она вряд ли заметила обезглавленные башни, нависшие над осевшими стенами скалы, разрубившую двор трещину. Чарльз видел все и ничего не мог – ни помочь, ни умереть, ни проснуться…
Реджинальд Ларак, прихрамывая, устремился за Айрис. Он ее любил, в этом не было сомнений. Любил, чьей бы невестой она ни была. Савиньяк опять угадал, и Чарльз едва не взвыл от непрошеной ярости, хотя Маршал Севера не командовал чужими снами.
Давенпорт с ненавистью глянул на не значащуюся ни в одном атласе звезду и нырнул в черную щель, пройдя сквозь лежащего на пороге монстра.
Айрис держала сестру за руки, вынуждая встать. Девочка судорожно всхлипнула, но подчинилась. Герцогиня Мирабелла тоже поднялась. В безмолвном корчащемся безумии только она и походила на камень. Айрис указала в сторону алькова. Торопливо вскочила толстуха, подоспел Реджинальд, принялся что-то объяснять. Айрис мотнула головой и закусила губу, мимо, чудом миновав вдовствующую герцогиню, прокатился проклятый шар, налетел на мертвую и застыл, прижавшись к худенькому бедру. Мирабелла проводила его взглядом и опустилась на колени – она не хотела уходить. Айрис бросилась на пол вместе с матерью, она не молилась и не молила, а пыталась ее поднять. Герцогиня вырвала у дочери руку и опустила вуаль. Девушка встала, ее губы были искусаны в кровь, но она не плакала, только дрожала, словно очень замерзла. Эдит или Дейдри смотрела то на сестру, то на мать, толстуха уже шмыгнула в альков, Реджинальд все еще что-то говорил. Мирабелла обернулась. Она смотрела на младшую дочь, только на нее, и та покорно встала на колени, молитвенно стиснув изодранные в кровь руки. Когда же утро?! Лучше не спать месяц, чем видеть такое…
Вздрогнул и пошел волнами пол, шар покинул свое пристанище и, матово поблескивая, покатился к бесполезной двери, дыра сверху стала еще шире, она походила на глаз. Огромный, налитый кровью глаз с желтым горящим зрачком. Айрис потянула сестру за руку, та даже не повернула головы. Из-за груды мусора вылетела красноногая тварь, едва не опрокинула молящихся и бросилась назад. Реджинальд мотнул головой, словно получивший приказ новобранец, схватил Айрис за руку и поволок за красноногим.
Пол ходил ходуном, одна за другой валились еще уцелевшие статуи, но в клубах пронизанной красным светом пыли Чарльз как-то различал две человеческие фигурки и мчащуюся рядом косматую черноту. Они почти достигли алькова, когда рухнула центральная колонна. Теперь в трещинах был весь потолок. Нет! Трещины уже не были трещинами, а потолок – потолком. Больше ничем не связанные плиты и балки неслись вниз, на бегущих и на коленопреклоненных, на уже мертвых и пока живых.
Давенпорт еще успел заметить, как вставшая на дыбы черная тварь остановила первого из каменных монстров, закрыв собой прижавшихся друг к другу людей. Реджинальд обнимал Айрис, а черная тварь держала рехнувшиеся плиты. Пока могла… Пока очередная глыба не заставила ее рухнуть сначала на колени, а потом на брюхо, похоронив тех, кого она хотела спасти. И только тогда Чарльз Давенпорт проснулся.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ВЫСОКИЙ СОВЕТ ВЕЛИКОЙ ТАЛИГОЙИ
Заняв талигойский трон, Альдо Первый Ракан объявил о своем намерении вернуться к древним законам и традициям, забытым во время правления династии Олларов.
Одним из его первых указов стал Эдикт о восстановлении Высокого Совета Талигойи в том виде, в каком он существовал на момент падения Кабитэлы (3-й день Осенних Ветров 399 года круга Молний гальтарского периода). Однако это было лишь первым шагом к будущему возрождению золотоанаксианского Высокого Совета и разделению дворянства на эориев, ведущих свой род от легендарных анаксов четырех древних царств, и ординаров, не являющихся прямыми потомками и кровными вассалами Повелителей Стихий.
