– Ты сказал, мы слышали, – откликнулись Скалы, Зверь, глядящая в сердце Вечность.
– Мы слышали, – повторил Альдо Ракан, – Дом Скал сказал свое слово, и оно было единым. Дом Ветра не имеет кровных вассалов, а глава его не вправе говорить о себе. Дом Ветра молчит. Повелитель Волн, готов ли твой Дом сказать Слово?
2
Зачем все это?! Неужели нельзя обойтись без гальтарских мистерий?! Решил убить, убивай, только скорее!
– Повелитель Волн, готов ли твой Дом сказать Слово?
– Дом Волн готов. – Физиономия Придда не выражала ничего, вот уж воистину темна вода во глубинах.
– Здесь ли твои кровные вассалы? – Сюзерен знал древний ритуал назубок. Тяжелые, нелепые фразы вымораживали все вокруг, оставляя лишь ледяное, зимнее сиянье.
– Моих братьев здесь нет, – отчетливо произнес Спрут. А ведь у него на самом деле остались братья. Где-то во Внутренней Придде.
– Ты скажешь за них. Мэратон!
– Орстон!
Айнсмеллера отдали толпе, Алву скормят старым врагам и древней придури, а суть одна. Отдать на смерть и посмотреть, что получится… Молодой человек в белом… На белом кровь видней всего, это красное прячет красное. До поры до времени.
– Я готов держать ответ перед моим государем и моей Честью. – По части старых ритуалов Придд мог дать фору кому угодно. Будущий великий анакс еще прыгал по разумным вдовам, а Спрут уже читал своего проклятущего Павсания. Зачем? Покойный папенька заставлял?
– Мы слушаем волю Волн. – Неужели эти слова когда-то были живыми, неужели у Волн, Скал, Молний была своя воля? – Виновен ли Повелитель Ветров перед своими братьями и своим государем?
Придд положил руку на украшенный аметистами эфес. Закатные твари, он снова притащился не со шпагой, а с мечом.
– Во имя Чести, – спокойно сообщил Спрут, – мой брат Вольфганг фок Варзов давал ту же клятву, что и герцог Алва. Я не видел графа фок Варзов около двух лет, но у меня нет сомнений в его решении. Я отвечаю за своего вассала «невиновен».
– Разрубленный Змей. – Дурацкая присказка сама слетела с языка, но ее вряд ли кто-то расслышал. Альдо замер, вцепившись в резные подлокотники, зато Дикон вскочил с места, хорошо хоть шпагу не выхватил. Мевен непонятным образом тут же оказался за спиной Повелителя Скал, Лаптон рванулся к Спруту, а Карлион с Берхаймом вжались в спинки своих кресел. Только Дэвид Рокслей ничего не заметил и только Придд не пошевелился…
– Вольфганг фок Варзов – изменник, – Альдо все же удалось ухватить себя за шиворот, – он лишен нами права отвечать.
– Лишенный голоса молчит, – подтвердил Спрут, – но голос его принадлежит ему и только ему. Павсаний пишет, что отданный голос в одной цене с Честью. Не исполнить волю отсутствующего – убить свою Честь. Воля маршала Талига Вольфганга фок Варзов несомненна. Его не назвали молчаливым, и его не освободили от данных им клятв, и я отвечаю «невиновен».
Савиньяка тоже не освободили. И Дорака с Ариго! Трое вассалов Молний и фок Варзов… Четверо из двенадцати! Треть, а не половина…
– Слово фок Варзов услышано. – Альдо тоже знает сложение, он считал и сосчитал. – Вечером мы подпишем эдикт, разрешающий всех эориев от ложных клятв и примем их службу, где бы они ни находились. Клятвы, данные узурпаторам, больше не смогут служить оправданием.
Вряд ли Лионелю или Ноймаринену понадобится оправдание, чтобы повторить подвиги Рамиро-Вешателя, а Эпинэ уже ничего не поможет, но какая же здесь холодина… От ненависти или от нерадивости?
– Ричард, сядь, – велел Альдо, но Дикон остался стоять. Ненависть липла к молодому лицу серой маской.
– Окделл, очнись! – рявкнул Альдо. – Напоминаю об эдикте. Никаких дуэлей! Ты меня слышишь, никаких! Повелитель Волн, твой вассал граф Гонт неизвестен, готов ли ты ответить за него, как за себя?
– Готов, – в светлых глазах что-то блеснуло, словно клинком поймали солнце, – во имя Чести и Государя! Я не знаю, кто из ныне живущих потомков Рутгерта Гонта имеет право на титул, и отвечаю за своего вассала так же, как за самого себя. Невиновен.
3
«Герцог Алва невиновен…» Скалы казнят, Волны оправдывают, а решать Молниям. Три голоса Придда и четыре Эпинэ. Вместе семь! Опять вместе, как в Доре… Пять голосов Окделла и голос Эпинэ против трех голосов Молний и трех Волн. Шесть на шесть… Или девять против трех, если подличать и ждать ответа от Савиньяка. Чего он только ни передумал, но то, что Ворона можно оправдать, в голову не приходило.
– Герцог Придд, – взгляд Альдо не сулил ничего хорошего, но с тем же успехом можно вызвериться на мраморного истукана, – объяснитесь! Что значит невиновен?
– Герцог Алва невиновен в том, в чем его обвиняют. – Закатные твари, и этот кусок льда ровесник Дикона?! – Алву допустимо убить без объяснений, как опасного врага, чье существование угрожает Великой Талигойе, но его нельзя осудить. Это незаконно.
– Странно слышать это из ваших уст, – очнулся Карлион, – из уст человека, чью семью уничтожили прихвостни Олларов.
– Не вижу ничего странного. – А лед, оказывается, может гореть. – Нас убивали не потому, что мы виновны, а потому, что Колиньяры и Манрики делили север и юг! Это они, решив от нас избавиться, утопили убийства в законе. Я не желаю превращаться в Манрика, я предпочитаю шпагу.
Если Придда возьмут, станет ли он защищаться? К чему он готов?
– Вина Алвы доказана. – Парой месяцев раньше Валентин лежал бы у камина с разбитой головой, но сюзерен учится, учится стремительно. – Часть обвинений отпала, зато другая не вызывает сомнений. Вы слышали обвинение, этого достаточно для сотни приговоров.
– Отнюдь нет. – Спрут выдержал бешеный взгляд и бровью не повел. – Алва присягал Оллару. Все, что он делал и делает, направлено на исполнение присяги. Мне не кажется правильным судить эория за верность, кем бы его сюзерен ни был, особенно накануне большой войны. Любой из нас может оказаться перед тем же выбором, что и Алва. Жизнь сюзерена или собственные жизнь и свобода… Повелитель Ветров выбрал Честь. Это достойно уважения, а не осуждения.
Валентин воистину был сыном супрема, хоть и покойного. Что сделает Альдо? Пошлет к кошкам гальтарские кодексы и отправит Ворона на плаху или отыграет назад? Будь Малый Совет большим, кто знает, но буря в тазу не буря. Выходит, присоединиться к Скалам? Ну и кто после этого будет спрутом?
– Герцог Алва смел, – Альдо все еще удерживал вожжи, – я бы даже сказал, слишком. Он не похож на слабоумного, значит, у его наглости есть объяснение.
– В древности подобные поступки объясняли благородством. – Лед погас, Валентин вновь был спокоен. – Я знаю, что герцог Окделл придерживается иных взглядов. Его право и его выбор. Кстати говоря, не первый.
– Я не позволю оскорблять себя на глазах Альдо! – Упавшее кресло, обнаженный клинок, и голодное солнце на потолке… – На глазах его величества… Не позволю!
